– Где? Когда?

– На площадке у «Мегаполиса» около восьми утра.

– О чем вы говорили?

Я вздохнул. Запираться не было смысла. Солжешь в малом – потянешь за собой целый ворох чудовищных подозрений.

– Дело в том, что я, как бы это точнее выразиться… словом, должен ему некоторую сумму денег. Во всяком случае, он так считал.

– Большую?

– Четыре тысячи долларов.

Баранов кивнул. Все это время, задавая мне вопросы, он вертел в руке какой-то странный предмет, не то маленькую авторучку, не то зажигалку. Я невольно увлекся попытками расшифровать назначение этих «четок», когда сыскарь задал следующий вопрос:

– Что вы имели в виду, говоря, что так считал он?

– Ну, просто я сам так не считаю. У меня с ним был контракт на несколько рекламных кампаний в СМИ. Вообще-то он исправно платил, но последние реализованные мной проекты остались неоплаченными. Бухгалтерия Червякова рассчитала меня в его отсутствие.

– Вы так дорого стоите? – поинтересовался капитан, сжав непонятный предмет в кулаке.

– Ну, не так дешево, как ему хотелось бы… – Я виновато улыбнулся. – Понимаете, в мои обязанности входило не только написание текстов. На одних сочинениях на вольную тему я столько бы не заработал, конечно. Я фактически возглавлял его отдел по связям с общественностью.

Капитан взглянул на меня из-под своих густых бровей. Было видно, что он пока плохо представляет, о чем меня можно спросить. Все приличные вопросы уже заданы, осталось только поинтересоваться насчет алиби.

– А почему он отказался вам платить?

Я опустил голову, сделал вид, что задумался. Хотя нет, если честно, я действительно задумался. Почему отказался платить? Риторический вопрос.

– Не знаю, – честно признался я. – Он раньше не жадничал. Может быть, у него появились проблемы, и он решил минимизировать расходы. Такое возможно. Но в любом случае он должен быть предупреждать заранее, а не ставить перед фактом.

Я умолк. Мне казалось, что праведный гнев в отношении покойника выглядит вполне убедительно. Будь я убийцей, то, наверно, произносил бы совсем другие речи.

– Вы с ним поссорились? – спросил Баранов. – Вообще какие отношения вас связывали?

– Приятельские. Мы были знакомы достаточно долго. На дружбу не тянуло, но врагами не были. Мне жаль, что с ним это произошло, но… – Я сделал паузу. – Не буду говорить, что собираюсь носить траур. Сочувствую его супруге и родителям, если они у него есть… Но деньги я им не отдам.

Баранов постучал пальцами по колену. Его напарник рассеянно оглядывал двор. Оба выглядели уставшими и, наверно, озадаченными. Перед ними сидел человек, у которого был стопроцентный повод грохнуть Червяка, но что-то с ним не клеилось.

– Кхм, – прокашлялся Баранов, – пожалуйста, опишите в подробностях, что вы делали последние двадцать четыре часа.

Я вздохнул, сделав вид, что был готов к подобным просьбам и пытаюсь восстановить в памяти детали. Я рассказал почти все, начиная от вчерашней утренней встречи с Червяковым и заканчивая недавним просмотром теленовостей. Упомянул я и тусовку у Косилова, и видеокамеру, которую он мне всучил. Разумеется, о ее чудодейственных свойствах и о вечернем визите к дому Червякова я докладывать не стал, хотя понимал, что рискую – нас кто угодно мог зафиксировать, тем более что к Максу при его жизни я заезжал довольно часто.

– Это все? – внимательно выслушав мой правдоподобно-сбивчивый рассказ, спросил Баранов.

Я пожал плечами:

– Да вроде…

«Неужели у них что-то есть? Может, я где-то что-то упустил?»

– Может быть, вы знаете, не конфликтовал ли с кем-нибудь Червяков? Ни о чем таком он вам не говорил?

– Да нет… В последнее время по причинам, которые я уже озвучил, мы мало контактировали. Чем он занимался и с кем общался, я сейчас не могу сказать.

Баранов вздохнул, снова постучал пальцами по колену. Таинственный предмет, который он использовал как четки, так и остался неразгаданным.

– Я могу идти?

– Пока можете, но не исключено, что вы нам еще понадобитесь. – Он вынул из кармана карточку, протянул мне. – Звоните, если появится какая-либо информация, и постарайтесь пока не покидать пределы города. Мы должны знать, где вас найти.

– Я никуда не собирался.

– Вот и отлично. Всего хорошего.

– До свидания.

Я кивнул и поднялся, потянув на себя ремень сумки. Сыскари впились в нее взглядом. Наверно, я выглядел в этот момент как террорист, которого остановили в метро.

– Что в сумке? – поинтересовался молодой напарник Баранова.

– Видеокамера. Хотите взглянуть? – Я потянул молнию.

«Может, вас сфотографировать на память, ребята?» – промелькнула шаловливая мыслишка.

– Нет, не нужно.

Я закинул сумку на плечо и направился к машине. Даже не оборачиваясь, я продолжал ощущать своим незащищенным тылом острые взгляды-сверла сыскарей.

Я сел в машину. Включив магнитолу, настроился на какую-то информационную волну. Под унылое бормотание диктора, сообщавшего о фантастическом подъеме промышленности и росте ВВП, закурил, посмотрел в зеркало заднего вида. Менты все еще сидели на скамейке, правда, Баранов уже энергично общался с кем-то по телефону.

«Ищите, братцы, ищите, – подумал я. – В конце концов, морду Червякову разбили реальные отморозки с руками и ногами…»

Я не успел додумать эту гениальную мысль – по телу снова пробежала дрожь, от макушки до пяток. Я почти забыл, что у меня в сумке спрятано идеальное оружие и что я уже успел им воспользоваться. Интересно, найдется ли для меня статья в Уголовном кодексе?

Не думаю.

Саакян и Поречников зарубились не на шутку.

Профессор хорошо запомнил первый посыл: студент его к себе не подпускает и старается держаться подальше, поэтому он особо не домогался его и свой интерес явно не проявлял. Впрочем, Михаил чувствовал, что он для «магистра психологии» все еще актуален. Время от времени профессор провоцировал Мишу на небольшие философские споры.

Однажды, на четвертом курсе, после одной из лекций, задержавшись в аудитории, они поспорили на «очень отвлеченную тему» – относительно силы и ответственности.

– Если бы я вас не знал, то подумал бы, что вы смотрите кинокомиксы Марвела, – заметил Михаил, складывая тетради.

– Напрасно иронизируете, – парировал профессор. – Комиксы я не смотрю, я их читаю. Друзья привозят из Штатов оригинальные издания. Должен сказать, что это удовольствие совершенно иного рода, нежели