— Ну хватит, — раздраженно сказала женщина. — Кончай, Маршалл, кончай! Не всю же ночь мне с тобой возиться!
Коул опять пригнул ее голову.
Синоптик закончил свою метеосводку, и Коул открыл глаза, но тут опять начались новости. Двое ведущих за столом — мужчина и женщина — никак не могли заткнуться. Коул закрыл глаза — новый сюжет и новая болтовня, тянут время перед спортом. И это когда Коулу позарез требовалось узнать, по-прежнему ли отстает «Маринер» от «Эйнджелс» на три очка в чемпионате «Американской Западной Лиги»! Ребята выиграли шесть матчей, и Коул волновался, как там насчет седьмого. «Маринер» — это единственное, что ему нравилось в штате Вашингтон. А так — дожди беспросветные. Лучше он подастся в Айдахо — там сухо, а зимой снег.
Коул задремал, осовев от спиртного; сквозь дрему до него долетали обрывки новостей. Он сконцентрировался на своей промежности. Если рассчитать хорошенько, то он кончит как раз перед спортивными новостями. Он услыхал приветственные клики и открыл глаза, испугавшись, что проспал. Но нет — это просто какой-то кретин в пиджачной паре прокладывал себе путь в толпе. Коул уже собирался опять закрыть глаза, но вдруг взгляд его поймал это лицо. Голова женщины опять подскочила вверх, загораживая экран. Коул резко сел в постели и с силой вжал ее голову себе в промежность. Его пробрал озноб.
— Сукин сын! — прошептал он.
Женщина что-то буркнула. Коул не обратил внимания. Тогда она укусила его.
— Черт!
Коул ухватил ее за волосы и скинул на пол, сам же, держа член в руках, подался к экрану. Но то лицо в телевизоре пропало, вместо него там торчала голова обозревателя.
Женщина поднялась и набросилась на него с кулаками:
— Черт тебя дери, Маршалл! Мать твою! Сволочь проклятая! Ты что, охренел? Вот и справляйся сам как знаешь!
Коул, отведя ее от себя одной рукой, заломил ей кисть и стал нажимать кнопки, переключая каналы. Комментатор на пятом сказал что-то о спорте, но очень кратко, после чего началась реклама.
21
— Ей-богу, его скоро удар хватит! — с шутливой озабоченностью говорила на следующее утро Линда, докладывая Дане о том, в каком настроении пребывает Марвин Крокет. — И хорошо еще, если не надо будет делать ему искусственное дыхание рот в рот, а прямиком вызывать перевозку из морга.
Дело в том, что Дана, отпросившаяся накануне, в это утро еще и опаздывала, что, на взгляд Крокета, было чистой воды своеволием. Ирония заключалась в том, что, горя желанием уволить Дану, Крокет, вне всякого сомнения, подозревал ее в связях с другими фирмами и хитрых кознях по переманиванию у него клиентов.
— Скажи ему, что не можешь до меня дозвониться. Что я отключила сотовый.
И она улыбнулась, представив себе, как будет рвать и метать Крокет. Затем она нажала кнопку отбоя и действительно отключила телефон.
Выйдя из машины, она под моросящим дождем перешла на противоположную сторону Харрисон-стрит и толкнула массивную дверь здания с лепным фасадом вблизи торгового центра. Внутри, как комариный рой, жужжали сверла и слабо, но отчетливо пахло нагретым металлом; в запахе этом было что-то от стоматологического кабинета. Три корейца в своих отсеках склонились над изделиями, что-то ловко подтачивая, в витринах с драгоценностями горели синие лампочки подсветки. Дана подошла к грубой деревянной конторке, поцарапанной, прожженной сигаретами, запачканной чернилами, и спросила сидевшую там женщину, нельзя ли ей переговорить с Кимом; несмотря на их многолетнее тесное общение, Дана так толком и не знала, что такое «Ким» — имя или фамилия, — просто называла владельца этой ювелирной мастерской так, как называли его все. Ким был ювелиром ее матери — он делал Дане кольца на обручение и на свадьбу. Каждую годовщину она отмечала походом к Киму, который прибавлял к ее кольцу очередной маленький бриллиантик. Все эти годы он ремонтировал для нее серьги, браслеты и часы, чинил замочки, переделывал оправы.
— Миссис Дана. — Ким вынырнул из-под подвешенной в дверном проеме занавески из бус. Одежда его была неизменной — черные синтетические брюки и белая, с короткими рукавами рубашка, из нагрудного кармана которой торчала прицепленная авторучка. Материя над ней была испачкана синей пастой. Хотя Киму не могло быть меньше шестидесяти с хвостиком, на лице его это никак не сказалось — оно было круглым и без морщин. Глаза его, увеличенные стеклами очков в темной оправе, были снабжены еще и лупой — приспособление это свисало с оправы на тонкой, похожей на антенну проволочке, чтобы в любую минуту Ким мог прижать его к своему левому глазу. — Неужто уже пора? — Ким оглянулся на висевший на стене календарь. — Вы за девятым камешком?
— Нет, пока время не пришло. —
Ким улыбнулся, решив принять ее слова за шутку.
— Продержитесь, — уверенно сказал он. Приподняв руки, он поболтал ими в воздухе. — За трехлетие перевалило. Вот в первые три года многие женщины приходят переделывать свои венчальные кольца в серьги. А после трех лет уже не страшно — брак крепкий.
— У меня к вам просьба. — Она пошарила у себя в сумочке. — Я нашла украшение, и думаю, дорогое. Я надеюсь, что вы скажете о нем свое мнение.
Ким мгновенно вдел в глаз свою лупу, отчего стал похож на персонаж из комикса — человек с громадным черным глазом. Дана положила серьгу на его мозолистую ладонь. Он нащупал серьгу, покатал ее в кончиках пальцев, легонько подкинул на ладони, словно умел на ощупь определять вес. Затем он взял серьгу за замочек и, покачивая в воздухе, отстранился, чтобы взглянуть на нее издали. Так рыбак оценивает размер выловленной рыбешки. Под конец он включил яркую лампочку и внимательно осмотрел находку в ослепительных лучах дневного света.
— Очень дорогая серьга. Синий камень — это танзанит. Большая редкость. Бриллианты — исключительного качества, работа — авторская.
— Ну и сколько подобная вещь может стоить, а, Ким?
Он воздел глаза к потолку, потом опять склонился к серьге и, опершись локтями на конторку, придвинул драгоценность к лампе. Судя по сосредоточенности, с которой Ким все это проделывал, он все это время крутил в голове цифры — складывал и умножал
— За две? — Он произнес это громко, но раздумчиво. — Да, наверное, тысяч пятьдесят — пятьдесят пять они потянут. Может быть, и больше.
Дана подозревала, что цена будет большой, но все же сумма ошеломила ее.
— Так много?
— И это самое меньшее. — Он поднялся. — Вот посмотрите сюда. Дизайн маркированный. А это увеличивает ценность.
— Никогда не слыхала, чтобы драгоценности имели маркировку.
— И тем не менее. — Ким решительно тряхнул головой. — Я тоже имею собственную марку. — Он взял лежавший возле телефона отрывной блокнот и, вытащив из карманчика ручку и щелкнув ею, начертил знак, похожий на обведенную кружком букву «К». — У меня много маркированных изделий. Вот и вы носите одно из них. — Он сунул ручку обратно в кармашек, не защелкнув ее, отчего на его рубашке образовалось еще одно синее пятнышко. Он отдал Дане серьгу и протянул лупу: — Видите вот этот знак на задней стороне? Это и есть марка.
Дана вертела серьгу, изучая малюсенькую вмятину, которая под лупой оказалась выгравированными буквами: две буквы «W», соединенные общей частью. Знакомая по работе с патентами, она знала, что все торговые марки регистрируются особой службой при правительстве.
— А где ювелиры регистрируют свои марки? Есть такое место? Куда мне пойти, чтобы узнать фамилию
