— Может, вы окажете мне одну услугу?

— С удовольствием.

Д`Аламбор достал из кармана влажное измятое письмо.

— Если меня завтра убьют, передайте это Анне. И скажите ей, что я не страдал, что я умер мгновенно. Никаких хирургов, ампутаций, никаких ран, всего лишь пуля в сердце, какой бы на самом деле ни оказалась моя смерть.

— Мне не придется передавать ей это письмо, но я сохраню его, и вы сделаете это сами, — Шарп запихнул письмо в карман, затем повернулся на раздавшиеся справа мушкетные выстрелы, рядом с поместьем Угумон.

Группа французов убегала от сада, откуда раздались мушкетные выстрелы британцев. Шарп увидел красномундирников, идущих вперед между деревьев к югу от фермы. Должно быть, французы послали целый батальон, чтобы разведать, есть ли на ферме гарнизон или же противник отправил солдат лишь на заготовку дров, однако голубые мундиры наткнулись на плотный огонь. С фермы к лесу бежали еще британцы.

— Что меня раздражает, — д`Аламбор даже не обратил внимания на перестрелку, — это то, что я не знаю, как я умру.

Шарп презрительно мотнул головой, как бы отгоняя страхи друга.

— К исходу лета, друг мой, мы с тобой будем сидеть в парижском кабаке и пить вино. И возможно даже не будем вспоминать этот день в Бельгии! А ты отправишься домой, женишься на Анне и будешь счастлив.

Д`Аламбор рассмеялся.

— А вы, Шарп, что будет с вами? Вы вернетесь в Нормандию?

— Да.

— А местные жители как отнесутся, что вы воевали против Франции?

— Не знаю. — Эта мысль часто посещала и Шарпа, и Люсиль. — Но я бы хотел вернуться, — продолжил Шарп. — Там я счастлив. Я хотел сделать в этом году немного кальвадоса. В поместье когда то его немало заготавливали, но уже лет двадцать или больше не делали. Местный доктор мне помогает. Он хороший человек. — Шарп вдруг припомнил встречу с лордом Джоном и его расписку, которая, если была не просто писулькой, позволит столько много сделать в поместье Люсиль. — Я сегодня встретил этого гада, Розендейла. Заставил его написать расписку. Полагаю, что вы не против.

— Ну конечно нет, — сказал д`Аламбор.

— Странно, но мне он начал нравиться. Не знаю, почему, но мне его жалко.

— Возлюби врага своего, — с издевкой процитировал д`Аламбор. — Благословите проклинающих вас, ненавидящим вас делайте добро. Я ведь говорил вам, что мы стали более набожными, даже вы.

— Однако завтра мы будем убивать французов, — улыбнулся Шарп и протянул д`Аламбору руку. — С тобой все будет в порядке, Питер. И завтра вечером мы вместе посмеемся над сегодняшними страхами.

Они пожали друг другу руки.

Французы отступили из сада, и огонь затих. На западе мелькнула молния, прокатился раскат грома, и снова начался сильный дождь.

Две армии собрались и ждали наступления утра.

На двери каждого дома в Ватерлоо была сделанная мелом надпись: это квартирмейстеры помечали какие в каких домах будут расквартированы офицеры штаба. На гостинице напротив церкви были написаны слова «Его Светлость Лорд Веллингтон», а на находящемся через два дома двухэтажном особняке «Граф Оксбриджский». А на следующем доме «Его Королевское Высочество Принц Вильям Оранский». В эту ночь крышей над головой маркизов и графов стали домики с соломенными крышами и кучами навоза под окнами, но те, у кого была крыша над головой, могли считаться счастливцами, им не придется терпеть холод и дождь.

В доме графа Оксбриджского возле обеденного стола с вареной говядиной с бобами толпились офицеры. Это был ранний ужин, ибо весь штаб должен будет встать задолго до рассвета. В центре стола, рядом с канделябром, лежала сломанная сабля лорда Джона. Один из офицеров увидел, что сабля сломана, когда лорд Джон хотел ее выбросить, и спросил, как это он умудрился сломать оружие. Сказать правду было невозможно, и лорд Джон придумал подходящее объяснение.

— После того как ракета взорвалась, — объяснил он штабным офицерам, — проклятая лошадь понесла.

— Тебе надо поучиться ездить верхом, Джон.

Лорд Джон подождал, пока утихнет хохот.

— Скотина понеслась в лес по другую сторону дороги, а там прятались трое улан.

— В зеленых мундирах или в красных? — спросил граф Оксбриджский, только что вернувшийся с совещания у герцога Веллингтона, садясь на свое место за столом.

— В зеленых, Гарри. — Это он знал, так как видел отступающих от лейб-гвардейцев улан в зеленых мундирах. — Я застрелил одного из пистолета, но его пришлось бросить и вытащить саблю. Черт возьми, это был весьма дорогой пистолет.

— Капсюльный пистолет Мортимера, с нарезным стволом, — подтвердил стоимость пистолета Кристофер Мэнвелл. — Обидно потерять такой, Джон.

Лорд Джон пожал плечами, давая понять, что это пустяки.

— Второй улан бросился на меня, я отбил острие копья саблей и воткнул ее ему в живот, а третий гаденыш чуть не насадил меня на копье, как цыпленка на вертел. — Он скромно улыбнулся, — я уже думал, что погиб. Я рубанул его, но он увернулся. Вытащил свою саблю и, отбивая его удар, моя сабля сломалась. А затем, третий француз повернулся и ускакал прочь.

Офицеры посмотрели на сломанную саблю, лежащую, как трофей, на столе.

— Фокус в том, — сказал Розендейл, — чтобы увернуться от копья. После этого это не труднее, чем резать кроликов. В самом деле.

— Пока твоя сабля не сломается, — сухо сказал Кристофер Мэнвелл.

— Да, пожалуй.

Граф нахмурился.

— Ну, если третий убежал прочь, чего ж ты не подобрал свой дорогой пистолет, Джонни?

— Там могли быть и еще уланы. Я подумал, что лучше убраться побыстрее! — лорд Джон смущенно улыбнулся. — Честно говоря, Гарри, я перепугался! Короче, я хлестнул лошадь и умчался оттуда как умалишенный!

Кристофер Мэнвелл, который казался впечатленным этой историей менее других офицеров, подтвердил последние слова Розендейла.

— Ну да, он вернулся на дорогу бледный, как полотно.

— Молодец, Джонни, отлично сработано, — сказал граф Оксбриджский. — Убил парочку мерзавцев. Молодец. — Раздались аплодисменты, затем Кристофер Мэнвелл спросил графа, о том, что обсуждалось на совещании герцога Веллингтона.

Но у графа не было никаких новостей. Он был второй по чину в армии после герцога и хотя этот пост давал ему право знать, что герцог запланировал на завтра, на его вопрос он не получил ответа. Герцог сказал, что его планы полностью зависят от Наполеона, а поскольку Наполеон не взял на себя труд информировать Веллингтона о своих планах, то и Веллингтон ничего не может сказать графу.

— Полагаю, что мы дадим ему атаковать нас, а затем погоним прочь, — лениво сказал граф, будто то, что случится завтра, было ему совсем неинтересно.

— А пруссаки на подходе? — спросил Мэнвелл.

— Я думаю, что придется воевать без чертовых германцев, — граф подвинул коробку с сигарами к середине стола. — Но одно я знаю точно, джентльмены. Без сомнения, Англия будет гордиться своей кавалерией.

— Браво! — воскликнули офицеры.

После ужина Кристофер Мэнвелл отыскал Розендейла, стоящего на крыльце дома и смотрящего куда- то вдаль.