жен, но уважаемый человек никогда не согласиться на такое.

— Я понял, — тихо сказал он.

— Однако если ты не вернешь мне деньги, милорд, то я найду тебя.

— Я понимаю.

Шарп все еще держал сломанную саблю. Он протянул ее эфесом Лорду Джону.

— Идите, милорд.

Розендейл взял сломанный клинок, взглянул еще раз в темные глаза Шарпа и уехал прочь. Он выехал из леса, веревка все еще болталась у него в седле, въехал на дорогу, по которой уже ехали последние в колонне пушки.

Шарп постоял несколько минут и тихо ругался про себя, ибо не стоило глумиться над слабым. Но затем решил, что совершил неплохую сделку. Обменял изменницу-жену на новую крышу в поместье Люсиль. Он похлопал по карману, где лежала расписка, и повернул лошадь. С тех пор как он забрал у лорда Джона пистолет его все время трясло: он понял, что это был непромокаемый пистонный пистолет. Иначе бы он не стал так медленно подъезжать к Розендейлу.

Харпер ждал Шарпа на дороге. Он видел, как из лесу выехал напуганный Розендейл, и теперь на пару с ошеломленным Доггетом смотрел, как Шарп выезжает на мощеную дорогу.

— Что случилось? — спросил Харпер.

— Он обмочился и купил мою жену.

Харпер рассмеялся, а Доггет не стал расспрашивать о подробностях. Позади них в улан снова выстрелила пушка, заставив Шарпа взглянуть в направлении преследователей.

— Пошли, — Шарп подставил лицо дождю и, пришпорив лошадь, поехал на север.

В двадцати милях к югу от Брюсселя дорога на Шарлеруа и Францию превращалась в широкую главную улицу деревни Ватерлоо. К югу от деревни от дороги отходила тропа в лес Суанье, где селяне пасли свиней и заготавливали дрова. В двух милях от деревни было огромное поле возле деревушки и перекрестка Мон-сен-Жан. В полумиле дальше к югу дорога проходила по вершине плоского холма. На вершине холма рос одинокий вяз рядом с дорогой, которая спускалась в широкую долину, поделенную на поля ржи, ячменя, овса и просто кормовой травы. Затем, через примерно три четверти мили, дорога снова взбиралась на гребень холма. На вершине второго, южного, холма стояла разукрашенная таверна Ля-Бель-Альянс.

Если армия займет позицию на вершине первого холма, где рос вяз, а противная сторона соберется на втором холме, то эта долина и станет полем сражения.

Между двумя холмами дорога была прямой, словно шомпол. Путешественник, едущий по дороге не увидел бы в долине ничего примечательного, кроме изобилия злаков и прочных каменных фермерских домов. Это было отличное место для фермерского хозяйства.

В центре долины, прямо возле дороги, стояла ферма под названием Ла-Хайе-Сант. Это была процветающая ферма с внутренним двором, выложенным каменными плитами и прочными каменными стенами. В трех четвертях мили к востоку от долины располагалась группа домов возле фермы, под названием Папелот, а на западе была еще одна большая ферма с каменными стенами и обширным садом, примыкающем к лесу. Эта западная ферма назвалась Угумон.

Если бы требовалось защитить северный холм от атаки с юга, то поместье Угумон могло служить как бастион на правом фланге. Ла-Хайе-Сант — как бастион в центре, а Папелот — бастион на левом фланге обороны.

Все три фермы располагались в долине прямо перед северным холмом, а на самом холме могли встать в шеренги солдаты, так что три фермы в долине служили бы как волнорезы, рассекающие большую атаку на несколько маленьких. Если бы штурм проходил по долине, то штурмующие были бы оттеснены от ферм и сжаты в пространстве между ними, и стало бы возможным вести по ним огонь и с фронта и с флангов.

Но для атакующих положение могло стать еще хуже. Если взглянуть на север с таверны Ла-Бель- Альянс, то нельзя было увидеть, что находится позади холма, на котором рос вяз. Издалека можно было разглядеть пастбище, ведущее к лесу Суанье, но из-за холма нельзя было разглядеть скрытую тропу, ведущую с запада на восток от холма и по которой обороняющиеся могли быстро перебросить подкрепление на наиболее угрожаемый участок.

Но возможно, что это не имело значения для атакующего, раз он был Императором Франции, Наполеоном Бонапартом, человеком, влюбленным в войну, привыкшим к славе, уверенным в победе, за которым шли ветераны, уже в этой войне побившие пруссаков и заставившие британцев отступить от Катр- Бра. Кроме того, склон холма с вязом был не очень крутым. Человек может взобраться на него не сильно напрягаясь и не сбивая дыхание, а Император знал, что у его противника не слишком много хороших солдат для обороны склона. Также Император многое узнал от перебежчиков-бельгийцев, которые рассказывали про страх и панические настроения в британском лагере. Некоторые генералы Императора, которых Веллингтон побеждал в Испании, призывали к осторожности, но Император не слушал их. Англичанин, говорил он, это генерал-сипай, который умеет воевать лишь против недисциплинированных и больных орд индийцев, а Император это признанный мастер войны, закаленный в битвах против лучших армий континента. Наполеону было без разницы, где Веллингтон собирается держать оборону: он побьет его и войдет в Брюссель победителем.

Герцог Веллингтон выбрал для обороны холм, с растущим одиноким вязом на нем. И ждал.

Дождь ослабел, но не прекратился. Когда последние части британской пехоты входили в Ла-Бель- Альянс они могли различить за деревьями Угумона косые струи дождя, уходящие к западу. Не то, чтобы это их волновало. Они просто шли, таща свои заплечные мешки, патронные сумки, фляги с водой, мушкеты и байонеты; семьдесят фунтов багажа на человека. Многие из них шли маршем всю предыдущую ночь, а теперь еще и весь день, да еще под проливным дождем. Их плечи до крови были стерты мокрыми лямками сумок. Сухими были только заряды, обернутые промасленной бумагой и запрятанные глубоко в патронные сумки. Телеги с продовольствием были давно пусты, так что люди, прикончив все свои запасы, были еще и голодными. Телеги снабжения, которые так и не доехали к Катр-Бра, все еще прорывались по небольшим затопленным дорогам к перекрестку Мон-сен-Жан. В телегах была запасные боеприпасы, оружие, запасные кремни, бочки с солониной, хлебом, ромом, а также ящики с хрустальными стаканами и столовой посудой, чтобы придать лоск офицерским палаткам. Вместе с телегами снабжения по холодной грязи шли женщины, шли к своим ожидающим сражения мужчинам.

Эти мужчины расположились за гребнем холма, где рос вяз, и ждали. Квартирмейстеры распределяли места для батальонов на промокших полях. В лес отправили отряды лесорубов заготавливать дрова. В Мон- сен-Жан встали на стражу провост-маршалы, герцог Веллингтон особо предупредил, что у местного населения воровать воспрещается, но, несмотря на предупреждение, в деревне вскоре не осталось ни одной курицы. Люди разожги костры, пожертвовав для них несколько зарядов, без которых невозможно было запалить промокшие дрова. Никто не делал укрытий, для этого не хватало дерева, да и дождь все равно бы просочился сквозь щели. Красная краска от мундиров, промокнув, пачкала серые штаны и когда нас люди мало-помалу разошлись по своим перепачканным палаткам, их мундиры приобрела грязно серый цвет.

Кавалерия добралась до места к полудню. Офицеры штаба определили им место позади пехоты. Лошадей привязали к длинному ряду колышков, часть всадников начала косить траву, а других приставили к насосам качать воду в ведра. Кузнецы пошли проверять у усталых животных подковы и чинить их по мере надобности.

Артиллеристы расположили свои пушки чуть дальше гряды, и большинство орудий было скрыто из виду для любого наступающего врага, хотя пушки все равно могли стрелять вниз по склону. В центре холма, прямо возле вяза и живой изгороди спрятали еще несколько орудий.

Артиллеристы разместились возле опушки, недалеко от своих пушек и, как заметила пехота, у артиллеристов были свои палатки, артиллерия единственная в армии имела закрытые телеги. Ни одна пушка не может воевать без снабжения, а батарее из шести орудий требуется телега с запасными колесами, телега с фуражом, две телеги с разным имуществом, восемь телег боеприпасов, девяносто две лошади и семьдесят мулов. Так что территория между холмом и лесом вскоре была заполнена до отказа людьми и лошадьми. Дым от костров затянул все небо. Канавы затопило дождевой водой, и она полилась на поля, где