— О чем ты умолчал? — спросил он наконец.
— Что ты имеешь в виду?
— Проклятие, мальчик! Не я, а ты находишься во главе армии. Вернувшись, ты сам это заявил. А теперь больше часа не проронил ни слова, позволив им выдвигать нелепые предложения. В чем дело?
Гэз посмотрел на отца и вздохнул.
— Керунносу нужен я. Он хочет, чтобы именно я взял в руки его череп и каким-то образом принял его в себя. Тогда он возродится в моем теле.
— Почему именно тебя? Гэз ответил не сразу.
— Я видел его лицо, отец. У нас одинаковые глаза. Мы с ним как… братья. Наверное, поэтому.
— Мне до слез надоели эти разглагольствования о добре и зле, — заявил Мойдарт. — Если, как ты говоришь, череп нельзя уничтожить, то они получат его обратно, как только победят нас. И если это существо и вправду древний бог, то он с легкостью найдет себе другого потомка ригантов. — Мойдарт налил вина и себе. — Хотя я с трудом представляю, зачем кому-то, обладающему божественной силой, пытаться править людьми. Мне казалось, что у богов предостаточно других способов развлечься.
— Он хочет уничтожить человечество, отец. Он верит, что мы — чума на лице земли, что мы разнузданные дикари, которым не суждено измениться и которые со временем уничтожат не только себя, но и весь мир.
— Я начинаю испытывать к нему симпатию, — заявил Мойдарт. — Мне нередко приходят те же мысли. Где теперь Ведунья? Ее помощь могла бы оказаться полезной.
— Она вернулась на север. Ведунья не хочет прикасаться к войне и смерти. Боюсь, я разочаровал ее.
— Жизнь полна разочарований. Можно мне увидеть череп?
— Нет, отец. Ты попытаешься заключить сделку с Керунносом, такова твоя природа. Я хорошо спрятал его.
— В таком случае, Гэз, советую тебе придумать план, как победить в войне.
Следующие несколько дней прошли в лихорадочной подготовке. Гэз Макон нашел подходящее поле боя — полмили невысоких холмов, с востока и запада окруженных равниной. Вдоль холмов, чтобы удержать врага от кавалерийской атаки, вбили крепкие заостренные колья, пушки попрятали в свежевыкопанные рвы. Теперь усталые солдаты копали траншеи для мушкетеров. В Эльдакре начали собирать ополчение в помощь армии, но особого давления не потребовалось. Большинство приходили добровольно.
Многие семьи, напуганные грядущей битвой, собрали вещи и, оставив дома, отправились на относительно безопасный север.
Гэз работал без устали, лично руководя возведением укреплений и размещением пушек. Однажды, проезжая мимо ригантского лагеря, он увидел Мулграва. Вместе с ригантами тот засыпал мешки землей, завязывал их и складывал на открытом участке между холмами.
Мулграв поднял глаза и, даже не кивнув, отвернулся. Огорченный Гэз повернул коня вверх, осторожно огибая воткнутые в склоны колья.
Генерал Бек и Бендегит Лоу оценивали дальнобойность пушек, под их руководством маленький отряд солдат отмечал белыми колышками максимальную и среднюю дальность выстрелов.
Гэз спешился у пятнадцати пушек, расставленных на двенадцать футов друг от друга.
— Их пушки стреляют дальше наших, — сказал Бек. — Эти осилят не больше двухсот пятидесяти ярдов, восьмифунтовыми ядрами. У них ядра пятнадцатифунтовые. Такой залп может полмили пролететь. Они будут на том холме, — указал он на юг.
— Разведчики насчитали у них больше сотни пушек, — ответил Гэз, — не знаю, сколько они смогут притащить сюда. Шестнадцать я уничтожил на западе.
— Жаль, что вам не удалось их захватить.
— Проклятие, и как я не догадался? — огрызнулся Гэз.
— Простите, сир, я не подумал, — смутился Бек. — Я понимаю, что у вас не было выбора.
— Не извиняйтесь, Бек, — ответил Гэз. — Мне жаль, что я не мог их захватить. Они были великолепны, истинные произведения оружейного искусства. Рыцари появились так внезапно, что мы едва успели отступить.
Вечером укрепления посетил Мойдарт. Солдаты, увидев его верхом на стройной белой кобыле, громогласно приветствовали, но он, ни на кого не обращая внимания, провел время в беседе с Гароном Беком.
Гэз, уставший от двух дней непрерывной работы, вернулся в лагерь. Ланфер Гостен принял у него коня, и Гэз скрылся в своем шатре, где ему удалось урвать несколько часов сна.
Когда Ланфер разбудил его и протянул кружку с травяным отваром, уже смеркалось.
— Есть новости от разведчиков? — спросил Гэз, с благодарностью ухватившись за кружку.
— Да, сир. Враг снялся с места. Завтра их можно будет увидеть. И еще, отряд ригантов захватил пару солдат. Их сейчас допрашивают.
— Проследите, чтобы их казнили после допроса, — велел Гэз.
— Да, сир.
Гэз вышел из шатра и направился к ручью умыться. Холодная вода освежила лицо и привела мысли в порядок. Потом он вскочил на коня и поскакал туда, где расположились Ортис Мантилан с мушкетерами, обсудить возможную тактику противника. Так и не придя ни к чему новому, Гэз поднялся на вершину холма и впился взглядом в южный горизонт. Генерал взобрался за ним.
— Полагаю, они немного развернутся и пойдут на нас с двух сторон, — сказал Мантилан. — Их будет непросто удержать. Мне бы не помешало еще полдюжины пушек с восточной стороны.
— Будь у нас еще пушки, они бы достались вам, — ответил Гэз. — У вас в резерве стоит Бал Джас с ригантами. Берегите их, пока ситуация не станет совсем отчаянной. Если враги попытаются развернуться к вам, я направлю на подмогу конницу.
— Должен признаться, — рассмеялся Мантилан, проведя рукой по волосам, — у меня от Бала Джаса мурашки по коже. Когда он на меня смотрит, мне всегда кажется, что его затаенная мечта — лишить меня головы.
— Не любит варлийцев, — согласился Гэз. — Но он не подведет.
— Да, сир, я знаю. Эти риганты — жутковатая компания. Если они сумели запугать врагов хотя бы вполовину так же сильно, как меня, то, возможно, мы сможем победить.
— Хорошая мысль, — кивнул Гэз, глядя на поле завтрашнего боя.
До южных холмов простиралась равнина примерно в шестьсот ярдов. Вражеские войска соберутся на холмах, установят пушки и начнут огонь. Затем, сразу по двум боковым флангам, ударит пехота. Тяжелой кавалерии колья не помеха, она пойдет по центру. Там из мешков с песком воздвигли стену высотой в четыре фута и шириной в двести ярдов. Из-за нее будут отстреливаться мушкетеры. Этот передний фланг тоже окажется в досягаемости вражеских пушек.
— По вашим людям придется шквальный огонь, — сказал Гэз Мантилану. — Когда он начнется, отзовите большую часть стрелков со склонов. Пусть возвращаются на прежние позиции, когда смолкнут пушки.
На вечернем небе появились первые звезды. Гэз вернулся в свой лагерь и поел жидкой похлебки с хлебом. К нему подошел взволнованный Ланфер Гостен.
— Что случилось, Ланфер?
— Я не смог выполнить ваш приказ, сир.
— Что?
— Риганты отказались передать нам пленников.
Все трое пленных были одеты в красно-желтые мундиры Третьего Королевского Пехотного полка. Все были молоды, один — совсем мальчишка, дрожал, не спуская взгляда с собравшихся у костра могучих ригантов. Пленным велели сидеть и ждать.
Все трое прекрасно знали, чего ждут. Они одни из первых вступили в земли Мойдарта и увидели лес отрубленных голов. Птицы выклевали им глаза, общипали мясо со щек. Под шестами вразвалку
