что Люк являлся угрозой, и она хотела следить за ним постоянно и внимательно? И она на самом деле позволила Люку спокойно совершить несколько покушений на мою жизнь. А потом Ясра. Почему она просто не убрала их обоих? Она могла бы овладеть телами Люка, выскочить перед мчащейся машиной, а потом проделать то же самое с Ярой. Она не боялась умереть в теле носителя. Я видел, как она дважды проделывала это.

Или она откуда-то знала, что все их покушения на мою жизнь провалятся. Не она ли подсказала насчет бомбы в письме? Не она ли каким-то образом вызвала предчувствие, разбудив меня в то утро, когда были открыты газовые конфорки? И, наверное, предпринимала еще что-то? И все же, казалось бы, намного проще направиться к источнику и ликвидировать его как проблему. Я знал, что никаких душевных терзаний по поводу убийства она не испытывала. Она приказала зарезать моего последнего противника в Закоулке Смерти.

Тогда что же?

Два решения приходили на ум сразу же. Одно — что она действительно привязалась к Люку и просто находила средства нейтрализовать его, не уничтожая. Но потом я подумал о ней в роли Мартинеса, и эта гипотеза развалилась. Той ночью, в Санта-Фе она действительно стреляла. Ладно. Тогда была другая вероятность; Люк не являлся настоящей угрозой, и она достаточно привязалась к нему, чтобы позволить жить, коль скоро он перестал отмечать 30-е апреля. В Нью-Мексико случилось нечто, заставившее ее переменить решение. Что именно, я не имел понятия. Затем она последовала за мной в Нью-Йорк и была в определенной последовательности Джорджем Хансеном и Мег Девлин. Люк к тому времени выбыл из игры после своего фокуса с исчезновением на горе. Он больше не представлял угрозы, и все же она чуть ли не из кожи вон лезла, стремясь связаться со мной. Не появился ли еще один фактор? Настоящая угроза?

Я ломал и ломал голову, но не смог вычислить, что же это могло быть. Не повела ли меня эта линия рассуждения по ложному следу?

Она, конечно, не была всеведущей. В Лесной Дом она умыкнула меня, стремясь выжать нужные сведения, также, как и убрать меня подальше от места нападения. И кое-что из того, что она хотела знать, было таким же интересным, как и то, что она знала.

Моя мысль повернула назад. Какой она задала мне первый вопрос?

Мысленно вернувшись в дом Билла Рота, я услышал вопрос несколько раз. В качестве Джорджа Хансена она задала его как бы между прочим, и я соврал; и в качестве Мег Девлин в постели, она, наконец, добилась, чтобы я честно ответил, как зовут мою мать.

Когда я, наконец, сообщил ей, что мою мать зовут Дарой, она заговорила менее сдержанно. И предупредила насчет Люка. И тогда же оказалось, что она может согласиться рассказать еще многое, если бы наш разговор не прервало прибытие мужа настоящей Мег.

К чему же тут ключ? Я доказал, что происхожу от Дворов Хаоса, на которые она ни разу не ссылалась. И все же это каким-то образом было важно.

У меня возникло ощущение, что ответ — вот он, совсем рядом, но я не могу узнать его, пока не сформулирую нужный вопрос.

Хватит. Тут я забуксовал. Знание, что ей известно о моей причастности к Дворам, все равно ничего не говорило. Она также явно знала о моей связи с Амбером, и тут тоже было все неясно.

Значит, пока оставим этот вопрос и вернемся к нему позже. Мне требовалось еще обмозговать уйму вещей. По крайней мере, у меня теперь набралось множество вопросов к ней для следующей встречи, а я был уверен. что мы еще встретимся.

Тут мне пришло в голову еще кое-что. Если она вообще хоть как-то защищала меня, то это происходило часто и негласно. Она предоставила мне множество сведений, которые я считал правдивыми, но которые я никак не мог проверить. От звонков и таинственности в Нью-Йорке до убийства моего единственного возможного источника информации в Закоулке Смерти. Она на самом деле больше мешала, чем помогала. Можно предположить, что она появится опять и обременит меня своей подмогой в самый неподходящий момент.

Поэтому вместо работы над вступительным словом для Рэндома, я, на протяжении последующего часа или даже двух, обдумывал природу существа, способного вселяться в личность и брать на себя управление ею. Это, как оказалось, можно было проделать лишь ограниченным числом способов, и я быстро сузил диапазон, учтя все, известное мне о ее природе, посредством усвоенных от дяди приемов. Когда мне показалось, что я все высчитал, я несколько отступил и поразмыслил над тем, какие же силы должны тут действовать.

От сил я перешел к тоническим вибрациям их проявлений. Применение голой мощи хотя и зрелищно, но расточительно и очень утомительно для оператора, не говоря уже о том, что с эстетической точки зрения это варварство. Лучше подготовиться заранее.

Я выстроил устную формулировку и отредактировал ее в заклинание. Сухэй, вероятно, еще больше сократил бы его, но в этих делах есть точка уменьшения отдачи, а свои я рассчитал до такой степени, где они будут участвовать, если верны мои главные догадки. Потом я сличил его и собрал. Заклинание вышло довольно длинным.

Чересчур длинным, чтобы целиком отбарабанить его, если я хотя бы наполовину буду спешить так, как мне представляется. Изучив заклинание, я увидел, что три чеки, вероятно, удержатся, хотя лучше, чтобы было четыре.

Я вызвал Логрус и протянул язык его меняющегося узора. А затем медленно и четко произнес заклинание, опустив четыре избранных мною ключевых слова. Когда заклинание было произнесено полностью, лес вокруг стал абсолютно недвижим. Заклинание висело передо мной, словно искалеченная бабочка, сотканная из звука и цвета, пойманная в синтетическую паутину моего личного видения Логруса.

Я изгнал видение и почувствовал, как расслабился мой язык. Теперь не только она способна устроить неприятный сюрприз.

Я остановился, чтобы выпить воды. Небо стало темнее, и вернулись мелкие звуки лесной жизни. Я подумал, связывались ли с нашими Фиона и Блейз, и как там дела в городе у Билла Рота. Затем я прислушался к хрусту веток. Внезапно у меня возникло ощущение, что за мной следят — не холодное прикосновение, какое бывает, когда наблюдают через Козырь, а просто ощущение вперившейся в меня пары глаз. Я вздрогнул. Это все из-за постоянного ожидания нападения врагов…

На всякий случай я вытащил меч и поехал дальше. Ночь была ранняя, и впереди оставалось все еще больше миль, чем позади.