Гореть мне в аду синим пламенем, мрачно подумала Холли, но вслух сказала:

- Вам это может показать глупым, но я ужасно волнуюсь. Мне никогда не удавалось произвести хорошее впечатление при первой встрече.

- Что вы, дорогая, мне вы сразу понравились!

Ну-ка, стукни мне каблуком по носу, давай, чего же ты медлишь, мысленно обратилась она к Виоле, но вслух сказала:

- Я боюсь рисковать. Хочу узнать о нем как можно больше, прежде чем постучусь в его дверь. Что он любит, что не любит. Как относится к.., ко многим вещам. Ах, миссис Морено, я боюсь все испортить.

Виола понимающе кивнула:

- И вы пришли ко мне потому, что я знаю вашего брата. Возможно, он был среди моих учеников?

- Вы преподаете историю в старших классах Ирвинской школы...

- Да, я работаю здесь с тех пор, как умер Джо.

- Видите ли, мой брат не был вашим учеником. Он преподавал английский в вашей школе. Мне сказали, что вы лет десять работали в соседних кабинетах и хорошо его знаете.

Лицо Виолы озарилось улыбкой:

- Так вы говорите о Джиме Айренхарте?

- Да, Джим и есть мой брат.

- Вы просто не представляете, как вам повезло! Это замечательно!

Такая восторженная реакция поразила Холли, и она захлопала ресницами, в растерянности уставившись на Виолу.

- Джим - замечательный человек, - сказала женщина с искренней теплотой в голосе. - Как бы я хотела иметь сына, похожего на него! Он иногда заходит ко мне, правда, не так часто, как раньше. Мы вместе обедаем. Люблю угощать его чем-нибудь вкусненьким. Для меня это такая радость...

Она умолкла на полуслове, и тень легкой грусти прошла по ее лицу.

- Да.., лучшего брата невозможно и желать. Редко встретишь такого хорошего человека. Джим - прирожденный учитель, вежливый, добрый, терпеливый.

Холли подумала о Нормане Ринке - психопате, который вошел в магазин и средь бела дня убил продавца и двух покупателей. Самого его застрелил вежливый, добрый Джим Айренхарт. Он всадил в Ринка восемь зарядов в упор. Причем четыре из них в бездыханный труп. Хотя Виола Морено и знала своего коллегу столько лет, она не имела ни малейшего понятия о том, каким он бывает в гневе.

- Я повидала немало хороших учителей на своем веку, но Джим Айренхарт не такой, как все. Он заботился о своих учениках, точно это были его собственные дети.

Виола откинулась на спинку стула и покачала головой, припоминая:

- Джим отдавал им всего себя, хотел сделать жизнь детей лучше, а ему так страшно не повезло. Он и ученики понимали друг друга с полуслова. Иной учитель за такое все готов отдать, и так и этак старается, а все бесполезно - не любят его дети. А у Джима все само собой получалось.

- Почему он ушел из школы?

Улыбка на губах Виолы погасла. Помолчав, она нерешительно произнесла:

- Отчасти в этом виновата лотерея.

- Лотерея?

- Разве вы не знаете?

Холли посерьезнела и отрицательно покачала головой:

- Джим выиграл шесть миллионов долларов. Это было в январе, - пояснила Виола.

- Что вы говорите!

- Представляете, первый раз в жизни купил билет и выиграл.

Убрав с лица удивление, Холли изобразила озабоченный вид:

- Какая неожиданность! Теперь Джим подумает: я приехала, узнав, что он разбогател.

- Ну что вы, - поспешно успокоила ее Виола. - Джим совсем не такой. Он никогда не думает о людях плохо.

- Зарабатываю я прилично, - выдала Холли новую ложь. - Мне его деньги не нужны. Если Джим их предложит, я все равно откажусь. Мои приемные родители - врачи. Не миллионеры, конечно, но на жизнь всегда хватает. Сама я работаю адвокатом, у меня много клиентов.

'Ну довольно, раскудахталась: тебе в самом деле не нужны его деньги, - подумала Холли, презирая себя до глубины души, - но ты гнусная лживая тварь, погрязшая во вранье. Стоять тебе веки вечные по уши в дерьме и чистить Сатане ботинки'.

Настроение Виолы изменилось. Она отодвинула стул, встала и подошла к большому керамическому горшку с бегониями и медно-желтыми ноготками. Сорвала стебелек сорной травы, размяла его в ладони, устремив отсутствующий взгляд на зеленые кроны деревьев.

Она долго молчала.

Холли сидела как на иголках, обеспокоенно соображая, не выдала ли она себя, ляпнув какую- нибудь глупость. С каждым мгновением нервничала все больше. Еще немного - и она выложит всю правду и покается во лжи.

В траве бегали белки. Прилетела бабочка. Она попорхала над столиком, села на край кувшина с лимонадом, а потом улетела.

Наконец Холли осмелилась нарушить затянувшееся молчание. Дрожащим, на этот раз от настоящего волнения, голосом она спросила:

- Простите, миссис Морено, что-нибудь не так?

Виола скатала стебелек в шарик и бросила его в траву.

- Просто не представляю, как все это сказать?

- Что сказать? - нервно спросила Холли. Виола повернулась к ней и приблизилась к столу.

- Вы спросили, почему Джим.., почему ваш брат ушел из школы. Я сказала, что из-за лотереи. Но на самом деле это не так. Если бы Джим любил школу, как несколько лет назад, даже год назад, он никогда бы не бросил свою работу, пусть даже из-за сотни миллионов.

Холли едва удержалась, чтобы не вздохнуть с облегчением. Слава Богу, Виола ни о чем не догадалась.

- И что случилось, почему он так изменился?

- Он потерял ученика.

- Потерял?

- Его звали Ларри Каконис. Он учился в восьмом классе. Очень способный мальчик. Добрый. Но нервы у него никуда не годились. Семья была неблагополучной. Отец постоянно истязал мать. Бил все годы, сколько Ларри себя помнил. Мальчик переживал, что не может спасти мать от побоев. Чувствовал свою ответственность, хотя его вины здесь как раз не было. Знаете, есть дети с очень сильным чувством ответственности. Ларри был как раз из таких.

Виола взяла стакан с лимонадом, вернулась на прежнее место и уставилась в землю.

Во дворике воцарилась тишина.

Холли терпеливо ждала.

Наконец женщина заговорила:

- У его матери серьезные отклонения в психике. Она была жертвой своего мужа по собственной воле. Оба они были не в себе. А Ларри никак не мог примириться с этой раздвоенностью: он любил мать, но терял к ней уважение, потому что стал понимать: ей нравится получать побои.

Холли все поняла. Она знала, чем закончится рассказ Виолы, и ей хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать жестоких слов, но выбора не было.

- Джим много занимался с мальчиком. Я не имею в виду только уроки английского. Ларри доверял ему как никому на свете, и Джим был для него как старший брат. Джим советовался с доктором Дансингом, который работает у нас психологом по совместительству. Казалось, дело идет на поправку. Мальчик старался разобраться в своих чувствах к родителям, понять их... Мы думали, все будет хорошо. Но однажды ночью, это было пятнадцатого мая прошлого года - даже не верится, что прошло больше пятнадцати