расцветки, без каких-либо украшений и из первоклассного материала. В сочетании с плотной шерстяной рубашкой с длинными рукавами жилет способен был защитить от холода, пусть и не столь надежно, как пончо. Калеб надел жилет, привязал концы поводьев от кобыл к вьючному седлу и взобрался на высокого мерина с легкостью человека, всю жизнь проведшего в седле.

— У вас есть перчатки? — отрывисто спросил он.

Виллоу кивнула.

— Наденьте их.

— Мистер Блэк…

— Называйте меня по имени, южная леди, — перебил он ее. — Здесь условности ни к чему!

— Калеб, мне жарко.

Уголки его рта чуть приподнялись, изобразив подобие улыбки.

— Спешите насладиться этим. Все это очень скоро кончится.

Калеб тронул поводья и выехал из конюшни во тьму, где его встретил безотрадный, назойливый дождь. За ним тотчас же без всякого принуждения последовала его вьючная лошадь. Лишь мгновение помешкав, вперед двинулись кобылы Измаил негромко заржал, огорченный тем, что его разлучили с кобылами.

— Все нормально, — Виллоу ободряюще похлопала жеребца по холке. — Все нормально, мой мальчик.

Она на несколько мгновений придержала жеребца Измаил рвался вперед. Он с готовностью выехал в дождливую тьму и пошел ровным шагом, лишь пофыркивая под холодными струями

«Все будет хорошо, — мысленно сказала себе Виллоу, отворачиваясь от ледяных струй дождя, хлещущих по щекам. — Иначе это будет самой большой ошибкой в моей жизни»

Через три часа езды Виллоу промокла с головы до ног. Мокрая юбка нещадно натерла ей бедра и ноги. Несмотря на дождь и ветер, они ехали очень быстро. Калеб спешил отъехать от Денвера как можно дальше, пока дождь смывал следы семерых лошадей, шедших к югу по безлесной, избитой дороге вдоль передней гряды Скалистых гор.

Чередуя рысь с галопом и переходя на шаг лишь на самых пересеченных участках, Калеб и Виллоу пробивались сквозь ночь и ледяной дождь, столь обычный для этих мест в начале июня. После нескольких часов движения Калеб перестал оглядываться каждые несколько минут. Арабские кобылы не отставали от лошадей Калеба, а это означало, что Измаил недалеко. Калеб учитывал, что жеребец последует за своими подругами хоть в самую преисподнюю.

На Калеба произвело впечатление то, что, несмотря на превратности погоды, неуклюжее дамское седло и не приспособленную для таких путешествий юбку, Виллоу умудрялась сохранять изящество посадки. Но то, что она хорошо держалась, не могло ввести Калеба в заблуждение. Он не сомневался, что Виллоу чувствовала себя неуютно. Холодный дождь хлестал в лицо и скатывался за воротник. Благодаря толстой шерстяной рубашке тело Калеба не промокло и не озябло, зато вода натекла ему в ботинки. Ноги его замерзли, и согреть их не было никакой возможности.

Но Калеб мало беспокоился о себе. Он с самого начала знал, что дорога будет долгой, утомительной и суроврй. Собственно говоря, на это он и делал ставку. Ленивые, ищущие одних развлечений бандиты вряд ли променяют теплые постели и оплаченных женщин на гонку под ледяным дождем и пронизывающим ветром.

По мере продвижения Калеба и Виллоу вперед дождь начинал понемногу стихать. Иногда блистали молнии, но гром доносился издалека и напоминал скорее негромкое ворчание. Ветер постепенно рассеивал сплошную дождевую завесу. Дело шло к тому, что скоро дождевые потоки на земле ослабеют и не смогут смыть глубокие следы семи лошадей.

Дорога стала снова подниматься вверх. Калеб не только не позволял своему крупному мерину перейти на шаг, но и пришпоривал его латунными кавалерийскими шпорами. Этому приему он научился, служа в кавалерийской разведке в Нью-Мексико в войну. Еще в армии он отказался от уставных острых шпор, чем вызвал раздражение вышестоящих офицеров. Это был лишь один из случаев, когда Калеб пренебрег предписаниями, в которых не видел смысла. Острые шпоры нервируют лошадь, а от нервных лошадей нет проку на войне. В этом он разошелся во взглядах с неопытным лейтенантом под началом которого служил.

— Давай, Дьюс, шевелись, — подбодрил мерина Калеб, отворачивая лицо от шквалистых порывов ветра и колючих струй дождя.

Громадный мерин, повинуясь хозяину, перешел на быструю рысь. Для наездника это был наименее удобный аллюр, но он позволял лошади преодолеть большое расстояние с наименьшей затратой сил.

Когда Измаил прибавил скорость, стремясь догнать идущих впереди кобыл, Виллоу едва сдержала стон. Не так-то просто было сохранять равновесие в дамском седле при наличии всего лишь одного стремени. Она могла опираться одной ногой о луку седла, а другой — на единственное стремя, но такая поза была очень неудобной. В противном же случае Виллоу сильно подбрасывало всякий раз, когда Измаил отталкивался от земли. Такой вариант был одинаково плох как для нее, так и для лошади.

Ухватившись обеими руками за луку седла, Виллоу разогнула правую ногу и опустила ее вниз, сев таким образом верхом. Однако это не принесло ей большого облегчения: седло не было предназначено для такой посадки К тому же из-за отсутствия второго стремени трудно было удерживать равновесие. И все же теперь Измаилу было удобнее нести свою ношу — наездница не подскакивала на каждом шагу.

К сожалению, из-за конструкции седла езда в таком положении была для Виллоу сущим мучением. Вскоре у нее закололо в боку. Чтобы как-то отвлечься, она достала коробку с мятными леденцами. Вкус мяты напомнил ей прошедшее лето, благословенное знойное солнце и высокое голубое небо…

Когда в облаках появился просвет, Виллоу показалось, что рассвет не за горами. Однако вскоре из-за облаков выглянула луна, и ее положение заставило Виллоу усомниться в этом. Отыскав Большую Медведицу, она убедилась, что еще глубокая ночь и до рассвета далеко.

До зари было не менее четырех часов, а, может быть, и все пять.

«Боже! — думала она. — Неужели Калеб не собирается дать отдых лошадям? Даже почтовым лошадям дают передышку, а ведь им седла не натирают спину».

Словно услышав Виллоу, Калеб перевел Дьюса на шаг. Виллоу издала вздох облегчения и приняла нормальное положение. Нормальное, но неудобное. Холодная, мокрая ткань юбки раздражала нежную кожу между ногами.

Через некоторое время Калеб остановил Дьюса и спешился. Виллоу, не ожидая приглашения, последовала его примеру. Запутавшись в мокрых юбках, она неудачно приземлилась, и ее ногу пронзила острая боль. Однако она не стала тратить время на жалобы, ведь она не знала, когда они снова двинутся в путь.

Озябшими руками она расседлала Измаила, бросила седло на землю и, накрыв спину жеребца попоной, стала растирать ему бока пучком травы. От спины шел пар, но других признаков усталости не было заметно. При лунном свете Виллоу внимательно осмотрела Измаила и не обнаружила никаких потертостей на его спине. Он ни разу не вздрогнул, когда она растирала ему бока.

— Я рада, что долгий путь из Западной Виргинии закалил тебя, — ласково сказала Виллоу, продолжая хлопотать возле жеребца. — Я бы страшно расстроилась, если бы это дурацкое седло натерло тебе спину. И эта моя экипировка… В дилижансе было несладко, но он, по крайней мере, защищал от дождя.

Вздохнув, Виллоу подумала о долгом путешествии от берегов Миссисипи. Она впервые по- настоящему поняла, как это было здорово — ехать то в дилижансе, когда шел дождь, то пересаживаться на лошадь и ехать верхом, если погода тому благоприятствовала.

Измаил повернул к ней голову, тихонько заржал и лизнул мокрую ткань ее наряда.

— Давай, съешь эти бесполезные тряпки, — пробормотала Виллоу. — Без них мне будет не намного хуже.

Попробовав платье на вкус, жеребец потерял к нему интерес

— Я тебя не виню, — со вздохом сказала Виллоу.

— Только не говорите мне, что всего через несколько часов пути из-за вашего нелепого седла на спине жеребца появились раны.

Виллоу вздрогнула. Она не слышала, как подошел Калеб. Искоса взглянув на него, она сказала, не переставая растирать Измаила:

— С его шкурой все в порядке.

— А с вашей? — Взгляд Калеба скользнул по мокрым, тяжелым складкам юбки.

— Мне нужно осмотреть кобыл, — сказала она, предпочитая оставить вопрос без ответа.

— Они в полном порядке. У маленькой гнедой с белыми носками в подкове застрял камешек, но он там побыл недолго и вреда большого не причинил. На всякий случай на ней не стоит ездить денек-другой.

— Это Пенни. Спасибо, что посмотрели, — сказала Виллоу, рассеянно вытирая рукавом щеку и продолжая заниматься Измаилом. — Когда понадобится Измаилу дать отдых, я оседлаю другую гнедую — Дав.

Мокрый завиток волос упал Виллоу на глаза. Чтобы поправить его, ей снова пришлось потереться лицом о рукав. Снова напомнил о себе налетевший с гор ветер, заставив Виллоу поежиться от холода. Проведя последний раз рукой по спине Измаила, Виллоу взяла попону, встряхнула ее и покрыла спину жеребца сухой стороной.

Калеб молча следил за действиями Виллоу из-под низко надвинутой шляпы, и при свете луны его глаза казались совсем темными. Его приятно поразило то, что девушка в первую очередь проявила заботу о лошадях. Когда Виллоу потянулась за лежавшим на земле седлом, он опередил ееи одной рукой закинул его на спину Измаила. Движение было точно рассчитанным, седло мягко легло на место.

— Вы окоченели, — бросил Калеб. — Пройдитесь немного. Мы скоро снова двинемся и до рассвета отдыхать не будем.

— Я понимаю, — вздохнула Виллоу.

Чуть поколебавшись, он добавил:

— В моей фляге есть кофе. Правда, нет чашек.

В его голосе Виллоу уловила легкий вызов. Она