– О нет. Таинственность только сильнее возбуждает, как я знаю, – кокетливо ответила Дженни, убирая тем не менее свою руку. Глазами она обвела зал в поисках сэра Майлза. По статусу ей положено было искать у него защиты от назойливых кавалеров, как бы ей ни было это противно. К счастью, никаких сигналов подавать не пришлось – сэр Майлз сам заметил, что его даму вот-вот уведут.

– Сэр, позвольте представить вас дамам, которые жаждут завести себе любовника, что касается этой – она уже принадлежит мне. – Сэр Майлз в доказательство обнял Дженни за талию. Ей страшно хотелось стряхнуть эту влажную горячую ладонь, но она прилежно улыбалась. Молодой человек решил не связываться с пожилым, но влиятельным придворным и с поклоном ретировался.

– Когда прибудет его величество?

– Не знаю, – неопределенно пожал плечами сэр Майлз. – Вообще-то ему давно пора быть здесь. Можете утешаться тем, что он сейчас не с Барбарой, – не мог не съязвить Майлз Рассел. – Нет, – лжелюбовник остановил Дженни, которая хотела было отойти, – этот танец ты должна станцевать со мной. Пусть все видят, как мы близки. Королю будет приятно, что ты так прилежно играешь свою роль.

Несколько недель изматывающих уроков танцев принесли плоды, и Дженни перестала бояться танцевать на публике, хотя выполнение всех этих шагов и па требовало от нее невероятного напряжения. Танец почти закончился, когда Дженни заметила, что в зале царит необычное оживление.

С трепещущим сердцем Дженни обернулась и увидела короля. Он был одет в бледно-голубой атласный костюм с пурпурной бархатной отделкой. Целая гора разноцветных перьев венчала его черную шляпу, делая похожей на цветущий сад. Король быстро пробирался сквозь толпу, временами кивая в знак приветствия и оживленно болтая с двумя спутниками, которых Дженни не знала. Поравнявшись с Расселом, он остановился, словно желая убедиться, что под серебряной маской в самом деле пряталась его любовь.

– Так, значит, вот она, ваша прелестница, – сказал король, протягивая Дженни руку, дабы помочь ей подняться. – Поздравляю вас с отменным вкусом.

– О, ваше величество! – воскликнула Дженни в неподдельном изумлении, никак не ожидая, что он станет выделять ее среди других вот так, при всех. Она пока не знала о том, что король недолго держит в секрете свои привязанности.

– Что за красавица! И как ни странно, я еще не видел ее лица, – добавил король. Сэр Майлз поклонился, покраснев как рак.

Слова короля были встречены дружным смехом. Король как ни в чем не бывало направился дальше, оставив свою красную от смущения возлюбленную гадать, то ли оставаться стоять, то ли снова сесть в реверансе.

Король подошел к жене, приложил ее руку к губам и пригласил на танец. Королева вся засветилась от счастья. У Дженни даже слезы на глаза навернулись, она слишком хорошо понимала, что печалило Екатерину. Вместе с другими она подошла посмотреть на танцующих монархов. Бедная маленькая королева не сводила восхищенного взгляда с лица короля. Как она любила своего вероломного супруга и как тяжело ей было при этом сознавать, что ничего, кроме жалости, она в нем вызвать не может!

Официальная любовница короля при его появлении сняла маску. То, что король пригласил на первый танец не ее, а жену, привело Барбару в ярость. Лицо ее исказилось – полные губы скривились в брезгливую гримасу, красивые глаза превратились в узкие щелочки, ноздри раздувались, как у норовистой лошади. Другие пары присоединились к королевской чете, но Барбара отказалась от танца, угрюмо глядя в бокал с вином и демонстрируя свою обиду.

Веселые танцы сменяли друг друга с головокружительной быстротой, в зале стало жарко. Дженни танцевала с сэром Майлзом, пока тот не передал ее полному господину в завитом коричневом парике, а сам не отправился подкрепиться. Кавалер весь танец не сводил с нее глаз, забавляя придворными сплетнями. Голос у него был прямо-таки замогильный. Вскоре, однако, ему пришлось прервать излияния, ибо быстрый темп танца вызвал у него одышку, грозившую перейти в удар.

Взмолившись о пощаде, Дженни попросила отвести ее к окну. Холодные стекла мороз украсил затейливым узором. Дженни прислонилась к стеклу пылающей щекой, и ей на миг стало легче. Она успела взглянуть на себя в зеркало, отметив яркий румянец и выбившиеся из прически пряди. Причем, по ее оценке, эти каштановые локоны нисколько не портили общего впечатления, и вообще фиалковый атласный наряд и головной убор, имитирующий жемчуг розоватого оттенка, были ей весьма к лицу.

Перед тем как отправиться на бал, Дженни долго стояла перед высоким венецианским зеркалом. Она с трудом могла поверить, что эта красавица со сливочно-белой кожей и есть она сама.

– Изысканность и великолепие!

Дженни вздрогнула от неожиданности. Перед ней стоял Карл. Она хотела было присесть в поклоне, но король остановил ее:

– Не надо церемоний со мной, красавица, – и окинул ее восхищенным взглядом.

Только теперь Дженни заметила плотное полукольцо незнакомых лиц, обступивших их сзади. Возможно, они и не слышали слов, но, похоже, Карл и не думал скрывать своих чувств.

– Вы окажете мне честь, согласившись танцевать со мной, госпожа Данн?

– Конечно, ваше величество. С большим удовольствием.

Карл повел ее в центр зала. Его ладонь прожигала ее сквозь платье. Тысяча пар глаз следила за тем, как Карл взмахом руки дал музыкантам сигнал начинать. Карл Стюарт был таким искусным танцором, что, когда он ступал на паркет, дамы поднимались, чтобы понаблюдать за его движениями, – если уж учиться, то у лучших. То, что он выбрал никому не известную красавицу, стало мгновенно известно всем. Каждый понимал, что может означать такая великая честь.

– Не бойся, моя сладкая. Ты великолепно танцуешь, – шепнул ей на ухо Карл.

Дженни благодарно улыбнулась ему. Когда он провел ее мимо Екатерины, Дженни скромно опустила глаза. Интересно, узнала ли португальская инфанта в ней ту испуганную девушку, с которой она, королева, поделилась своей печалью? Говорят, королева Екатерина была прекрасно осведомлена обо всех адюльтерах своего мужа, но этот, как скромно надеялась Дженни, должен был остаться для нее тайной, она не хотела платить черной неблагодарностью за доброту и искренность португалки.

– Сколько мы не были вместе? Дней десять?