Офелия круто повернулась и тут же поморщилась. Оказалось, что она еще не может быстро двигаться.

В дверях, опершись плечом о косяк и сунув руки в карманы, стоял Рейф. Она, не стесняясь, пожирала его глазами. Боже, как же хорошо снова его увидеть.

Но тут она вспомнила о своем лице и поспешно отвернулась. И снова поморщилась.

– Кто тебя впустил?

– Тот парень, что всегда открывает дверь, – жизнерадостно сообщил Рейф.

Офелия съежилась. В ее нынешнем настроении не до веселья.

– Почему ты здесь? Я больше не хочу с тобой ссориться. Уходи!

– Мы не ссоримся. И я никуда не уйду.

В подтверждение своих слов он со стуком захлопнул дверь.

Офелия еще не была готова к словесному поединку с ним. И сейчас на нее нахлынула паника. Если она заплачет перед ним, никогда себе не простит! И не вынесет, если он увидит ее обезображенное лицо.

– Что ты здесь делаешь? – повторила она недовольно.

– Где же мне быть еще, как не у постели больной жены?

– Какая чушь!

– Ничего подобного. Я часто приезжал. Если честно, то каждый день. Твой отец был настолько неучтив, что не предложил мне комнату, хотя я столько времени проводил здесь!

Офелия не поверила ни единому слову. А паника все росла. Она продолжала отворачиваться от него. Если она уловит хотя бы тень жалости…

Офелия не могла прямо смотреть на него, зная, что он увидит при взгляде на нее.

Подойдя к туалетному столику, она сорвала ткань с зеркала и в изумлении отступила. Зеркала не было. Осталась одна пустая рама. Значит, она так сильно изуродована? Настолько, что даже зеркало унесли?!

– Я был в ярости, потому что ничем не мог тебе помочь, – продолжал Рейф. – Вот и разбил твое чертово зеркало. Прости. Не хотел, чтобы ты увидела себя в облике мумии. Они завернули тебя в такое количество бинтов, словно привезли из Древнего Египта. Это зрелище ужасно меня перепугало. Представляю, что бы сделалось с тобой.

В его голосе слышалась улыбка. Шутит, когда она в таком состоянии? Не слишком благородно с его стороны. Но тут за спиной послышалось тихое:

– Все еще болит?

Господи, да еще как! Глубоко внутри. Ноет непрестанно! А она хотела одного: броситься в его объятия и выплакаться на груди. Но это невозможно. Пусть он ее муж, но не принадлежит ей. В его сердце не было для нее места. А вот в ее сердце царит только он. Но об этом ему знать не обязательно. Рейфу ни к чему такое бремя, как изуродованная жена. Отец предложил ей достойный выход. И Офелии следует принять его совет. Предложить Рейфу расторгнуть брак и радоваться такому легкому решению проблемы.

– Рано или поздно, но со мной все будет хорошо. Представляю, как ты радовался: Снежная королева пала под копытами коней. Но не воображай, что так будет продолжаться вечно. Я обязательно справлюсь!

– О чем ты?

– О своем обезображенном лице!

Рейф вдруг схватил ее за руку, вытолкнул из спальни и потащил по коридору, где стал заглядывать в каждую комнату, пока не нашел ту, где было зеркало. И силой заставил Офелию подойти к нему. Она закрыла глаза. Такого ей не вынести.

Но Рейф не отступался:

– Видишь? Это всего лишь большая ссадина. Верхний слой кожи сильно поврежден, и к тому же все залило огромным синяком. Краснота через неделю пройдет, а синяк поблекнет еще раньше. И у меня такое предчувствие, что крошечная вмятинка только прибавит пикантности твоей красоте. Предоставляю тебе придумать способ казаться еще прекраснее, чем прежде.

Он еще и шутит!

Офелия широко раскрыла глаза и уставилась на свое отражение. Оказалось, что Рейф не солгал. По скуле тянулась пугающе багровая полоса, но при более пристальном изучении оказалось, что рана была неглубокая. Уродливый синяк все еще покрывал почти всю щеку. А в верхней части скулы все-таки осталась вмятинка.

Офелия приблизила лицо к зеркальной поверхности, чтобы лучше рассмотреть свое лицо, и сглотнула слезы. Явный изъян, ничего не скажешь, но не настолько серьезный, как она опасалась. Окружающие непременно его заметят, однако это такая ничтожная цена за то, что она осталась жива!

– Доктор упоминал о шрамах, – пробормотала она. – Где они?

– А ты так и не осматривала себя? Хотя бы без зеркала?

– Нет. Не имею привычки смотреть на свое обнаженное тело.

– А следовало бы. Ты – само совершенство.

Офелия повернулась к нему и нахмурилась:

– Это не смешно.

Рейф взял ее лицо в ладони.