Ах, вовсе не это она желала услышать!

Но Офелия умудрилась скрыть разочарование. Их отношения закончены. И она получила от него куда больше, чем рассчитывала…

Рейфел преспокойно спрыгнул на землю и закрыл за собой дверцу.

Вот и все. Ни прощаний, ни требований вести себя прилично, ни…

Дверца снова распахнулась, и Рейф, схватив Офелию за плечи, притянул ее к себе и впился губами в губы.

В ней мгновенно вспыхнуло не только желание, но и восторг победы, когда она увидела, каким огнем пылают его глаза.

Но тут он снова исчез.

Брови Сэди взлетели едва не до корней волос, но Офелия даже не покраснела. Слишком велика была ее радость, чтобы ощущать хотя бы малейший стыд.

– Ни о чем не спрашивай, – предупредила она горничную, словно это могло чему-то помочь.

И разумеется, не помогло.

– С каких это пор он позволяет себе такие вольности?

Офелия попыталась сделать вид, будто ничего особенного не случилось.

– Не обращай внимания. Мы часто ссорились, и я постоянно оскорбляла его. Возможно, это его способ дать понять, что он не обиделся.

– Не проще было сказать на словах? – фыркнула Сэди.

Может, и проще, но далеко не так волнующе!

Похоже, в Лондоне давно не было снега. Тротуары были не грязными, а всего лишь мокрыми, как обычно в это время года. На последнем отрезке пути даже светило солнце. Правда, скоро оно скрылось за тучами, и снова началась привычная морось.

Офелия решила провести еще одну ночь в гостинице, недалеко от города, чтобы приехать домой ближе к полудню, когда отец наверняка будет отсутствовать. У него вошло в привычку обедать с друзьями в клубе, а ей нужно время, чтобы освоиться, прежде чем предстать перед ним и ответить на вопросы, которыми он ее засыплет.

Она давно не получала от него известий и не знала, все ли еще он сердится, узнав, что дочери не удалось притащить Дункана к алтарю, или удовлетворился известием о том, что она привлекла внимание герцогского наследника.

Фамильный дом графа находился на Беркли-стрит к северу от Гайд-парка. Улица была тихой и не очень длинной. Западный конец выходил на Портман-сквер, восточный – на Манчестер-сквер, площадь немного поменьше размером. И там, и там были разбиты небольшие парки, но Офелия никогда в них не играла. Игры считались ребяческим занятием, а у нее фактически не было детства. Сколько она себя помнила, родители, вернее, отец обращался с ней как со взрослой. Мать, разумеется, пыталась с ним спорить, но Шерман был слишком сильным человеком, и у нее просто не хватало воли, чтобы противостоять мужу.

Мэри наверняка окажется дома. Она редко выезжала, потому что была всегда занята, обдумывая очередной прием. Подруги приезжали к ней, сама она редко их посещала. И даже не вывозила дочь на балы. Шерман сам представил дочь обществу. Не потому, что гордился ею. Скорее злорадствовал, наблюдая, какой успех имеет дочь по сравнению с остальными дебютантками. Он не пожалел средств на гардероб Офелии. Но делал это не ради нее. Просто хотел, чтобы на него упал отблеск ее славы. Чтобы его поздравляли с такой необыкновенной дочерью.

Привычная горечь почти овладела Офелией. Но она сумела распознать надвигающиеся симптомы и постаралась отделаться от назойливых мыслей. Теперь у нее есть цель, и чем скорее она ее достигнет, тем лучше. Она выйдет замуж за богатого мужчину, чтобы больше не иметь с отцом ничего общего.

– Мне разложить вещи, или вы хотите отдохнуть? – спросила Сэди, когда они вошли в большой особняк, в котором выросла Офелия.

– Я не слишком устала, поэтому займись сундуками, – разрешила молодая хозяйка.

Их голоса донеслись до гостиной, где обычно пребывала Мэри Рид.

– Боже, ты дома! Как я по тебе скучала! – воскликнула она, спеша навстречу дочери.

Мэри Рид была сладкоежкой и всячески потакала своим прихотям, так что с годами сильно располнела. Всего на дюйм ниже Офелии, но в три раза шире, она была добродушной, даже слишком добродушной. Единственный раз на памяти дочери она опустилась до крика: в тот кошмарный день, когда Офелия обнаружила, что у нее нет настоящих друзей и отец терпит ее постольку, поскольку она может помочь осуществить его честолюбивые устремления.

Светлые волосы и голубые глаза Офелия унаследовала от матери, которая в свое время слыла красавицей. У отца были карие глаза и каштановые волосы. Хорошо, что она ничего не взяла от него.

Офелия обняла мать и поцеловала в щеку.

– Я тоже скучала, мама.

– Мы очень удивились, когда ты снова обручилась с Дунканом.

– Представляю, каким сюрпризом явилось для вас известие о разорванной помолвке, – предположила Офелия.

– Да. Но посмотри только, какого поклонника ты приобрела! Наследника Локов! Твой отец так доволен!

Офелия неловко поежилась: