отправился на рынок, чтобы пополнить запасы, но скорее всего вернется только поздно вечером или завтра утром. Здесь хватит еды на несколько дней, но ничего изысканного не ждите.

– О, не стоит извиняться, – улыбнулся Рейфел, – тем более что мы не предупреждали о визите.

Нэн кивнула и поспешила назад, на кухню. Офелия нервно барабанила пальцами по столу. Рейфел уставился на ее руку.

– Я не назвал бы это терпением, – заметил он.

– Я уже предупреждала, что у меня такового нет. Это один из моих недостатков, существование которого я готова признать. Никакого терпения.

По крайней мере хотя бы тон ее был сдержанным… пока.

– Так вы признаете это недостатком? Не хотели бы избавиться от него?

– Может, и хотела бы, но в вашей помощи не нуждаюсь! – отрезала она.

Рейфел намазал маслом ломтик свежеиспеченного, хорошо поджаренного хлеба.

– Сколько вам лет? Восемнадцать? Девятнадцать? И все еще не знаете, что такое терпение? Вы действительно нуждаетесь в помощи. И я готов выступить в роли наставника.

– Вернее, в роли дьявола, не так ли?

Рейфел с усмешкой взглянул на нее:

– Меня обзывали и похуже. И да, я уверен, что вы будете всячески проклинать меня. Но пока что смиритесь и с благодарностью примите мою помощь.

Офелия фыркнула. Рейфел расхохотался:

– Ладно, согласен, благодарности тут излишни.

Теперь в ее взгляде светилась откровенная злость. Рейфел пожал плечами и продолжал игнорировать ее, вернее, пытался. Лучше заняться едой. По крайней мере будет хоть на что смотреть. Черт, сегодня утром она выглядела ослепительной, в розовом тюлевом утреннем платье с сиреневой отделкой. Ни одного выбившегося из прически волоска. Только у висков кудрявятся несколько трогательных локончиков. Были ли моменты, когда она не казалась олицетворением неземной красоты? Гнев, во всяком случае, ее не портил.

– Где ваша тетя? – неожиданно спросила она, продолжая постукивать по столу.

– Думаю, прячется, чтобы не видеть вашей кислой физиономии.

– А вам обязательно оскорблять меня каждой своей фразой? – процедила она.

– Разве я оскорблял вас? Интересно, почему бы это? – лениво осведомился он, заметив, что ее щеки чуть порозовели. Сейчас она стала еще красивее. Зря она не румянится… нет, не зря. Пусть уж лучше не пытается ничем себя приукрасить. Она и без того неотразима.

Неуместные мысли смягчили его настолько, что он потрудился объяснить:

– Она редко появляется до полудня. И хотя наверняка проснулась, любит проводить утро в одиночестве, со своим вязанием. Кроме того, она заядлая читательница. Вот и предпочитает собственное общество. Не сомневаюсь, что один из ее сундуков был набит книгами.

– Спасибо, но я не нуждаюсь в таком обилии информации.

– Не привыкли к обыкновенной беседе, которая не посвящена исключительно вам?

Румянец стал ярче. Вот оно! Наконец-то хоть что-то лишило ее неземного сияния и придало более нормальный вид. Вот почему она не пользуется косметикой! Чуть больше, чем нужно, и на щеках словно выступают красные лихорадочные пятна!

Пытаясь хоть немного отвлечься от ее лица, он пробормотал:

– Надеетесь перетянуть ее на свою сторону? Можете не трудиться. Она – мой неизменный союзник.

Офелия не стала ничего отрицать:

– Вряд ли она сумеет примириться с тем, что вы творите!

– Ей ни к чему в это вмешиваться. Эсме знает, что ваши родители дали мне свое благословение, и этого для нее вполне достаточно. Как, впрочем, должно быть, и для вас.

– Благословение, которое вы обманом выманили у моего отца, пользуясь его смехотворным благоговением перед более высокими, чем у него, титулами.

Он услышал нотки горечи в ее голосе. Как всегда, стоит ей упомянуть об отце. Очевидно, Офелия не слишком любила своего родителя. Но и граф Деруич вряд ли питал большую любовь к дочери, если пытался принудить ее к замужеству, которого та явно не желала.

Офелия не ждала ответа и продолжала молчать. Даже рука спокойно лежала на столе. Однако она не спускала взгляда с Рейфела, отчего тот испытывал странную неловкость. Он вдруг вспомнил, как беззастенчиво она флиртовала с ним в Саммерс-Глейд, до повторной помолвки с Дунканом. В то время ему пришлось предупредить ее, что в его семье мужчины добиваются женщин, а не наоборот, и что они терпеть не могут притязаний навязчивых, пытающихся поймать жениха дам. Однако Офелии он, очевидно, нравился. Иначе она не стала бы с ним кокетничать. Впрочем, это произошло до выговора, который она от него получила. Тогда Рейфел был в бешенстве, услышав ее намеки на то, что Сабрина – его любовница.

После этого он дал ей резкую отповедь, и она с тех пор невзлюбила его. Правда, и он не относился к ней с особой симпатией, так что их взаимная неприязнь только осложнит его задачу. Однако он не пытается заслужить ее благосклонность только ради того, чтобы облегчить предстоящий ему труд. Черт возьми, ни за что. И без, того он тратит уйму усилий, стараясь игнорировать ее красоту. Не хватало еще, чтобы она строила ему глазки!

– Если вы позавтракали, – сказала она наконец, – я бы хотела получить ответ на свой главный