Из моих ускользает объятий последняя синяя даль, — Это ты иронично ее отодвигаешь все глубже, все вдаль… Но иду я в атаку и лезу на штурм все смелей и смелей, Словно к трупу гнилому громадная масса кишащих червей. И я страстно люблю, и мороз проникает до мозга костей… Ты среди ласк этих, тварь беспощадная, злая, прекрасней, милей! (Шарль-Поль Бодлер, «Цветы зла», т. I, СПб., 1907, перев. Эллиса)>
Вот другое того же Бодлера:
Duellum Deux guerriers ont couru l’un sur l’autre; leurs armes Ont éclaboussé l’air de lueurs et de sang. — Ces jeux, ces cliquetis du fer sont les vacarmes D’une jeunesse en proie à l’amour vagissant. Les glaives sont brisés! comme notre jeunesse, Ma chère! Mais les dents, les ongles acérés, Vengent bientôt l’épée et la dague traîtresse. — О fureur des coeurs mûrs par l’amour ulcérés! Dans le ravin hanté des chats-pards et des onces Nos héros, s’étreignant méchamment, ont roulé, Et leur peau fleurira l’aridité de ronces. — Ce gouffre, c’est l’enfer, de nos amis peuplé! Roulons y sans remords, amazone inhumaine, Afin d’éterniser l’ardeur de notre haine! <Дуэль Вот два соперника сошлись и устремились друг на друга. Оружие скрестилось их, и искры сыплются. В крови Окрасились клинки. Игра безумная идет из-за любви, — Добычей победителю придется милая подруга. Но вот сломалися мечи… как наша юность дорогая! Но не конец еще… Пусть у соперников разбит металл, — За сталь отмстит кулак, их зубы, их отточенный кинжал. О, бешенство сердец созревшей страсти! Ненависть слепая! В овраг глубокий, темный, зло друг друга заключив в объятья, Герои катятся; тела их рвут терновника кусты. И кости их трещат, — и слышатся безумные проклятья… Оврага бездна — ад героев тех, могила их мечты! О женщина! О амазонка злая! мчись без угрызений Чрез тот овраг, чрез вечный памятник позора вожделений! (Шарль-Поль Бодлер, «Цветы зла», т. I, Спб., 1907, перев, Эллиса)>
Для того, чтобы быть точным, я должен сказать, что в сборнике есть стихотворения менее непонятные, но нет ни одного, которое было бы просто и могло бы быть понято без некоторого усилия, — усилия, редко вознагражденного, так как чувства, передаваемые поэтом, и нехорошие, и весьма низменные чувства.
Выражены же эти чувства всегда умышленно оригинально и нелепо. Преднамеренная темнота эта особенно заметна в прозе, где автор мог бы говорить просто, если бы хотел.
Вот пример из его «Petits poèmes en prose». Первая пьеса «L’étranger».
L’Etranger — Qui aimes-tu le mieux, homme énigmatique, des: ton père, ta mère, ton frère ou ta soeur?
— Je n’ai ni père, ni mère, ni soeur, ni frère.
— Tes amis?
— Vous vous servez là d’une parole dont le sens m’est resté jusqu’à ce jour inconnu.
— Ta patrie?
— J’ignore sous quelle latitude elle est située.
— La beauté?
— Je l’aimerais volontiers, déesse et immortelle,
— L’or?
— Je le haïs, comme vous haïssez Dieu.
— Eh! qu’aimes-tu donc, extraordinaire étranger?
— J’aime les nuages… les nuages qui passent., là-bas.,j les merveilleux nuages!..
<Чужестранец — Кого ты больше всего любишь, скажи, загадочный человек? Отца, мать, сестру или брата?
— У меня нет ни отца, ни матери, ни сестры, ни брата.
— Друзей?
— Смысл этого слова до сих пор остался неизвестен мне.
— Отчизну?
— Я не знаю, под какой широтой она находится.
— Красоту?
— Я любил бы ее — божественной и бессмертной.
— Золото?
— Я ненавижу его, как вы ненавидите бога.
— Так что же ты любишь, удивительный чужестранец?
— Я люблю облака… летучие облака… в вышине… чудесные облака!
(Шарль-Поль Бодлер, «Стихотворения в прозе». Под ред. Л. Гуревич и С. Парнок, изд. «Посев», СПб., 1909)>
Пьеса «La soupe et les nuages» должна, вероятно, изображать непонятость поэта даже тою, кого он любит. Вот эта пьеса.
«Ma petite folle bien-aimée me donnait à diner, et par la fenêtre ouverte de la salle
