своему чувству, твое сердце подскажет тебе, что и когда надо сказать. Как удивительно умиротворяет смерть. Признаюсь, было время, когда он, Федя, — ведь я его знала ребенком, — был мне неприятен, но теперь я только помню его милым юношей, другом Виктора и тем страстным человеком, который хоть и незаконно, нерелигиозно, но пожертвовал собой для тех, кого любил. On aura beau dire, l'action est belle…[93] Надеюсь, Виктòр не забудет привезти шерсти, сейчас вся выйдет. (Вяжет.)

Лиза. Вот он и едет.

Слышны колеса и бубенчик. Лиза встает и подходит к краю террасы. Кто-то с ним, дама. Маша! Я ее сто лет не видала. (Идет к двери.)

Те же. Входят Каренин и Марья Васильевна.

Марья Васильевна[94] (целуется с Лизой и Анной Дмитриевной). Виктòр меня встретил и увез.

Анна Дмитриевна. Прекрасно сделал.

Марья Васильевна. Да, разумеется. Думаю, когда еще увижу, и опять отложу, вот и приехала, если не прогоните, — до вечернего поезда.

Каренин (целует жену и мать и мальчика). А я как счастлив, поздравьте меня. Два дня дома. Завтра вес без меня сделают.

Лиза. Прекрасно. Два дня. Давно не бывало. Съездим в пустынь. Да?

Марья Васильевна. Как похож! Какой молодец! Только бы не все наследовал: сердце отцовское.

Анна Дмитриевна. Но не слабость.

Лиза. Всё, всё. Виктóр согласен со мной, что если бы только смолоду оно было направлено.

Марья Васильевна. Ну, я этого ничего не понимаю. Я только не могу подумать о нем без слез.

Лиза. И мы тоже. Как он вырос в нашей памяти.

Марья Васильевна. Да, я думаю.

Лиза. Как казалось неразрешимо одно время. И как вдруг все разрешилось.

Анна Дмитриевна. Ну, Виктòр, привез шерсть?

Каренин. Привез, привез. (Берет мешок и выбирает.) Вот шерсть, вот одеколон, и вот письма, и вот конверт казенный на твое имя (подает жене). Ну-с, Марья Васильевна, если вам угодно помыться, то я проведу вас. Мне и самому нужно почиститься, а то сейчас обедать. Лиза! Ведь в нижнюю угловую Марью Васильевну?

Лиза, бледная, трясущимися руками держит бумагу и читает. Что с тобой? Лиза! Что там?

Лиза. Он жив. Боже мой! Когда он освободит меня! Виктòр! Что это? (Рыдает.)

Каренин (берет бумагу и читает). Это ужасно.

Анна Дмитриевна. Что, да скажи же.

Каренин. Это ужасно. Он жив. И она двоемужница, и я преступник. Это бумага от судебного следователя, который требует к себе Лизу.

Анна Дмитриевна. Какой ужасный человек… Зачем он это сделал?

Каренин. Все ложь, ложь.

Лиза. О, как я ненавижу его. Я не знаю, что я говорю. (Уходит в слезах. Каренин за нею.)

Анна Дмитриевна и Марья Васильевна.

Марья Васильевна. Как же он остался жив?

Анна Дмитриевна. Знаю только, что как только Виктор прикоснулся к этому миру грязи, они затянут его. Вот и затянули. Все обман, все ложь.

Занавес

Камера судебного следователя.

Судебный следователь. Мельников и письмоводитель.

Судебный следователь (сидит за столом и разговаривает с Мельниковым. Сбоку письмоводитель. Перебирает бумаги). Да я ей никогда этого не говорил. Она выдумала, а потом меня упрекает.

Мельников. Она не упрекает, а огорчается.

Судебный следователь. Ну хорошо, я приду обедать. А теперь дело очень интересное. (Письмоводителю.) Просите.

Письмоводитель. Обоих?

Судебный следователь (кончая курить и пряча папиросу). Нет, одну госпожу Каренину, или, правильнее, по первому мужу — Протасову.

Мельников (уходя). А, это Каренина.

Судебный следователь. Да. Грязное дело. Положим, я еще только начинаю расследование, но нехорошо. Ну, прощай.

Мельников уходит.

Судебный следователь, письмоводитель и Лиза под вуалью, в черном, входит.

Судебный следователь. Прошу покорно. (Указывая на стул.) Поверьте, что очень сожалею о необходимости делать вам вопросы, но мы поставлены в необходимость… Пожалуйста, успокойтесь и знайте, что вы можете не отвечать на вопросы. Только мое мнение, что нам, да и для всех лучше — правда. Всегда лучше и даже практичнее.

Лиза. Мне нечего скрывать.

Судебный следователь. Так вот. (Смотрит в бумаги.). Ваше имя, звание, исповедание — это все я записал — так?

Лиза. Да.

Судебный следователь. Вы обвиняетесь в том, что вы, зная о том, что ваш муж жив, вышли замуж за другого.

Лиза. Я не знала.

Судебный следователь. И еще в том, что уговорили своего мужа, подкупив его деньгами, совершить обман — подобие самоубийства, с тем чтобы освободиться от него.

Лиза. Все это неправда.

Судебный следователь. Так вот позвольте несколько вопросов. Переслали вы ему в июле прошлого года деньги тысячу двести рублей?

Лиза. Деньги эти были его деньги. Они были выручены за его вещи. И в то время как я рассталась с ним и ждала от него развода, я послала их ему.

Судебный следователь. Так-с. Очень хорошо. Деньги эти посланы семнадцатого июля, то есть за два дня до его исчезновения.

Лиза. Кажется, что семнадцатого июля. Я не помню.

Судебный следователь. А почему прекращены были ходатайства в консистории в то же время и было отказано адвокату?

Лиза. Не знаю.