(Останавливается в ужасе, на пороге показывается Петр.)

Те же и Петр (держась за стенку, выползает на крыльцо и кличет слабым голосом).

Петр. Что ж вас не дозовешься. О-ох! Анисья, кто здесь? (Падает на лавку.)

Анисья (выходит из-за угла). Чего вылез? Лежал бы, где лежал.

Петр. Что, за Марфой ходила девка-то?.. Тяжко… Ох, хоть бы смерть скорее!..

Анисья. Недосуг ей, я ее на речку послала. Дай срок, управлюсь, сама схожу.

Петр. Анютку пошли. Где она? Ох, тяжко! Ох, смерть моя!

Анисья. Я и то послала за ней.

Петр. Ох! Где ж она?

Анисья. Где она там, пралик ее расшиби?

Петр. Ох, мочи моей нет. Сожгло нутро. Ровно буравцом сверлит. Что же меня бросили, как собаку… и напиться подать некому… Ох… Анютку пошли ко мне.

Анисья. Вот она, Анютка, иди к отцу.

Те же и Анютка (вбегает, Анисья уходит за угол).

Петр. Поди ты… ох… к тетке Марфе, скажи: отец, мол, зовет, пришла чтоб, нужно мне.

Анютка. Ну что ж.

Петр. Постой. Скорее нужно, скажи. Скажи — помирать хочу. О-ох…

Анютка. Только платок возьму, а я сейчас. (Убегает.).

Петр, Анисья и Матрена.

Матрена (подмигивая). Ну, деушка, дело свое помни. Иди в избу, везде ошарь. Ищи, как собака блох ищет; все перебери, а я на нем обыщу.

Анисья (к Матрене). Сейчас. Все с тобой смелей как будто. (Подходит к крыльцу. К Петру.) Самовар не поставить ли тебе? И тетка Матрена к сыну пришла, — с ней попьете.

Петр. Что ж, поставь.

Петр и Матрена. Матрена подходит к крыльцу.

Петр. Здорово.

Матрена. Здравствуй, благодетель. Здравствуй, касатик. Хвораешь, видно, все. И старик мой как жалеет. Поди, говорит, проведай. Поклон прислал. (Еще раз кланяется.)

Петр. Помираю я.

Матрена. И то, посмотрю на тебя, Игнатьич, не по лесу, видно, а по людям боль-то ходит. Исчадел, исчадел ты весь, сердечный, погляжу на тебя. Не красит, видно, хворь-то.

Петр. Пришла смерть моя.

Матрена. Что ж, Петр Игнатьич, божья воля, сообщили, особоруют, бог даст; баба у тебя, слава богу, умная, и похоронят и помянут, всё честь честью. И мой сыночек тоже, поколе что, по дому хлопотать будет.

Петр. Приказать некому! Необстоятельна баба, глупостями занимается, ведь все знаю я… знаю… Девка дурковата, да и млада. Дом собирал, а обдумать некому. Жаль тоже. (Хнычет.)

Матрена. Что ж, коли деньги или что, приказать можно…

Петр (к Анисье в сенцы). Пошла, что ль, Анютка-то?

Матрена (в сторону). Ишь, вспомнил.

Анисья (из сеней). В ту же пору пошла. Иди в избу-то, что ль, я проведу.

Петр. Дай посижу напоследях. Дух тяжкий там. Тяжко мне… Ох, сожгло сердце все… Хоть бы смерть…

Матрена. Бог души не вынет, сама душа не выйдет. В смерти и животе бог волен, Петр Игнатьич. Тоже и смерти не угадаешь. Бывает, и поднимешься. Так-то вот у нас в деревне мужик совсем уж было помирал…

Петр. Нет. Чую я, что нынче помру, чую. (Прислоняется и закрывает глаза.)

Те же и Анисья.

Анисья (входит). Ну что ж, пойдешь али нет? Тебя не дождешься. Петра? А Петра?

Матрена (отходит и манит к себе пальцем Анисью). Ну что ж?

Анисья (сходит с крыльца к Матрене). Нету.

Матрена. Да ты всё ли обыскала? В полу-то?

Анисья. И там нету. Нешто в пуньке. Вчера туда лазил.

Матрена. Ищи, пуще всего ищи. Как языком вылижи. А я примечаю — нынче и так помереть: ноготь синий, и на лицо земля пала. Самовар-то поспел, что ль?

Анисья. Закипать хочет.

Те же и Никита (приходит с другой стороны, а если можно, приезжает на лошади к воротам; не видит Петра).

Никита (к матери). Здорово, матушка! Здоровы ли дома?

Матрена. Слава господу богу, живем, пока хлеб жуем.

Никита. Ну что, хозяин как?

Матрена. Тише, вон он сидит. (Показывает на крыльцо.)

Никита. Так что же, пущай сидит. Мне чего?

Петр (открывает глаза). Микита, а Микита, подь-ка сюда.

Никита подходит. Анисья шепчется с Матреной. Что рано приехал?

Никита. Допахал.

Петр. За мостом полоску пахал?

Никита. Туда далече ехать.

Петр. Далече? Из дома дальше. За нарочным поедешь. Заодно бы.

Анисья, не показываясь, прислушивается.

Матрена (подходит). Ах, сынок, что ж так хозяину не стараешься? Хозяин хворый, на тебя надеется, ты должен, как отцу родному, жилы вытягивай, а служи. Так я тебе приказывала.

Петр. Так ты того, ох!.. картошки повытаскай, бабы… о!.. переберут.

Анисья (про себя). Как же, и пошла я. Опять от себя всех услать хочет; должно, на нем теперь деньги-то. Куда-нибудь схоронить хочет.

Петр. А то, о-ох!.. сажать время придет, а они попрели. Ох, мочи нет. (Поднимается.)

Матрена (вбегает на крыльцо, поддерживает Петра). Аль