— Пить! Дайте мне пить! — порывисто шептала императрица, намертво вцепившись в рукав монашеской сутаны. — Это небо без дождя…
—
—
Мстислав еле держался на ногах. События последних дней, вернее даже последних суток, были столь необычны и столь выходили за рамки всего того, о чем он раньше имел хоть какое-то представление, что князь просто не находил слов. Не успел он прийти в себя от мгновенного переноса в чужестранные земли его самого и всей его рати, как новые диковинные события обрушились бурным потоком, едва только не сбивая с ног.
Он не мог поверить, что милая нежная севаста Никотея, столь отважно последовавшая за ним в озерную бездну, вдруг распорядилась отравить ни в чем не повинную дочь здешнего короля, только что вырванную из плена и с открытым сердцем доверившуюся ей.
В первый миг у него слабой надеждой блеснула мысль, что сама Мафраз, а вовсе не ее хозяйка решила погубить императрицу. Но зачем бы это ей? И зачем Никотее бежать сломя голову?
Он поплотнее затворил за собой двери батюшкиной молельни и собрался было преклонить колени, чтобы упрашивать подводного демона свершить чудо.
— Если ты не будешь терять здесь времени, она останется жива, — донеслось из темноты и тотчас же в ней зажглись уже виденные прежде горящие внутренним пламенем глаза.
— Что я должен сделать за то?
— За то — ничего, — с легкой досадой отвечал его собеседник. — Примерно в тридцати милях к востоку отсюда есть монастырь. Туда недавно привезли человека, спасенного при кораблекрушении. Его почитают безумным, но это не так. Пошли за ним самых быстрых всадников. Он искусный лекарь. И только ему под силу поднять на ноги и Матильду, и персиянку.
— Так что же я…
— Поспешай! Время дорого. У тебя нынче и без того будет много хлопот.
Рассвет не радовал Генриха Боклерка. Он зыркнул исподлобья по сторонам, словно ожидая увидеть, чем земля Уэльса отличается от его собственной, британской. Затем глянул в небо, негодуя, почему солнце еще находится так низко над линией горизонта, и, задержавшись взглядом на блистающей посреди серовато розового небосклона яркой хвостатой звезде, с негодованием обратился к секретарю:
— Это еще что такое? Какого дьявола она, — король указал пальцем в небо, — там делает?
— Мне сие неведомо, государь.
— А кому это должно быть ведомо?
— Господу нашему.
— Так спроси у него, чертов недоумок! Коня мне!
Один из королевских оруженосцев подвел рослого скакуна, серого в яблоках, с аккуратно расчесанной длинной гривой.
— Что нового произошло за ночь? — Король довольно тяжело, но без помощи мигом оказавшихся рядом эсквайров[80] взобрался в седло.
— Высланный дозор еще не вернулся, у нас же все тихо.
— Тихо, — хмуро повторил король. — Что слышно из Лондона?
— Увы, ничего, мой государь, — развел руками Фитц-Алан. — Но ширятся слухи, будто аббат Бернар со своим воинством… — Фитц-Алан замялся, не зная, как скрасить вполне уже достоверно известную ему скорбную новость. — …Что столица в тяжелом положении…
— Фитц-Алан, я прикажу защемить твой язык щипцами и тащить волоком за твоим собственным конем, привязав к его хвосту! Ты что же думаешь — если ты соврешь мне, то ложь станет правдой? Говори как есть! Они взяли его?
— Да, мой государь.
— Я так и знал, — процедил король. — Невероятно! Какая-то шайка разбойников во главе с кликушей аббатом захватила столицу королевства. Какой позор!
— Будут ли какие-нибудь приказания на этот счет?
— Да, будут. — Боклерк закрыл глаза и заслонил их рукой, словно начисто отрезая себя от всего окружающего мира. — Идти вперед и разгромить этого гадючьего выползка Стефана.
— А как же Лондон?
— Фитц-Алан, если это в твоих силах, перенеси Лондон куда-нибудь сюда. Или же изгони оттуда толпу оголтелых мерзавцев словом Божьим. А если нет, до того момента, пока я не увижу мертвого Стефана Блуаского, не задавай мне этого вопроса.
— Дозор, мой государь! — подбежал к королю один из оруженосцев.
— Что «дозор», недоумок?
— Дозор возвращается!
— Так приведи их сюда. Что торчишь здесь, как пень? — Он вновь закрыл глаза, погружаясь в свои размышления. И когда открыл их, всадники передового дозора были уже перед ним.
— Ну, что там?
— Впереди… — Наблюдатель замялся.
— То, что сзади, я и так знаю! — рявкнул Генрих Боклерк. — Что там впереди?
— Там войско.
— Валлийцы уже здесь?
— Мой государь, это не валлийцы.
— Неужто же племянничек умудрился где-то найти таких же мерзавцев, как он сам?
— Но… Это и не принц Стефан.
