изюминка, которой я смог бы сдобрить статью?..

– Хорошо,– сказал я.

– Я буду ждать вас здесь, мистер Лузак.

Женщина, державшая моего ребенка, не была Амритой. Я застыл, вцепившись в дверную ручку. Так бы я и стоял или даже вышел бы в замешательстве обратно в коридор, не появись в этот момент из ванной Амрита.

– Ой, Бобби, это Камахья Бхарати. Камахья, это мой муж, Роберт Лузак.

– Очень приятно познакомиться с вами, мистер Лузак.

Ее голос звучал дуновением ветерка по весенним цветам.

– Рад познакомиться с вами, мисс… э-э-э… Бхарати. Я тупо заморгал и посмотрел на Амриту. Я всегда считал, что красота Амриты, с ее бесхитростными глазами и правильными чертами лица, близка к совершенству, но сейчас рядом с этой юной женщиной я отчетливо увидел признаки надвигающейся зрелости на теле Амриты, намечающийся двойной подбородок и шишечку у нее на переносице. Остаточное изображение молодой красавицы запечатлелось на сетчатке моих глаз, как оптическое эхо электрической лампочки.

Ее черные как смоль волосы опускались до плеч. Лицо имело форму вытянутого овала с безупречными чертами, среди которых особенно выделялись нежные, слегка подрагивающие губы, созданные, казалось, для смеха и высших проявлений чувственности. Глаза у нее были потрясающие: невероятно большие, подчеркнутые тенями и тяжелыми ресницами, с такими черными, бездонными зрачками, что взгляд ее пронзал подобно темным звездам В них явственно ощущалось что-то неуловимо восточное, и в то же время безошибочно угадывалась присущая Западу почти подсознательная внутренняя борьба бесплотного и земного.

Камахья Бхарати выглядела молодо – не старше двадцати пяти,– и шелковое сари на ней выглядело таким легким, что создавалось впечатление, будто оно парит в дюйме над ее телом, поддерживаемое неким неуловимым импульсом женственности, исходившим от нее подобно благоухающему ветерку.

Слово «сладострастие» у меня всегда отождествлялось с рубенсовскими формами, массой соблазнительной плоти, но почти видимое под колышущимися слоями шелка тонкое тело этой женщины окатило меня такой волной сладострастия, что во рту пересохло, а из головы вылетели все мысли.

– Камахья – племянница М. Даса, Бобби. Она пришла узнать насчет твоей статьи, и мы проговорили с ней целый час.

– Что?

Я посмотрел на Амриту, а затем снова перевел взгляд на девушку. Больше я не нашел что сказать.

– Да, мистер Лузак. До меня дошли слухи, что мой дядя общался с некоторыми из своих прежних коллег. Мне захотелось узнать, не видели ли вы моего дядю… все ли с ним в порядке…

Она опустила взгляд и замолчала. Я присел на край кресла.

– Нет,– ответил я,– то есть… я его не видел, но с ним все в порядке. Мне бы тоже хотелось встретиться с ним. Я собираюсь написать статью…

– Понимаю.– Камахья Бхарати улыбнулась и усадила Викторию на середину кровати, где лежали ее одеяло и медвежонок Винни-Пух. Изящные коричневые пальцы провели по щечке ребенка ласковым жестом.– Больше не стану вас беспокоить. Я только хотела узнать о здоровье дяди.

– Конечно! – кивнул я.– Очень хорошо. Думаю, нам стоит с вами поговорить, мисс Бхарати. Дело в том, что, если вы хорошо знали вашего дядю… это помогло бы мне в работе над статьей. Если вы можете задержаться на несколько минут…

– Я должна идти. Необходимо быть дома к приходу отца.

Улыбнувшись, она обратилась к Амрите:

– Возможно, мы сможем поговорить, когда встретимся завтра, как условились.

– Чудесно! – ответила Амрита.

После Лондона я впервые увидел ее в таком расслабленном состоянии. Она повернулась ко мне.

– Камахья знает хорошего торговца сари неподалеку отсюда, возле кинотеатра «Элита». Мне очень хотелось бы купить немного ткани, пока мы здесь. И если завтра я тебе не нужна, Бобби…

– М-м-м трудно сказать,– ответил я.– Ладно, планируй сама. Я еще не знаю, на сколько мне завтра назначат встречу.

– Тогда я позвоню вам утром,– пообещала Ка-махья Бхарати.

Девушка улыбнулась Амрите, и я почувствовал укол ревности из-за того, что эта милость дарована не мне. Она встала и подала Амрите руку, одновременно поправив сари грациозным движением, столь характерным для индийских женщин.

– Прекрасно,– сказала Амрита.

Камахья Бхарати слегка поклонилась мне и направилась к двери. Я кивнул в ответ, и она вышла. В воздухе остался легкий, дразнящий аромат.

– Боже милостивый! – произнес я.

– Расслабься, Роберт.– В безупречном британском произношении Амриты угадывались веселые нотки.– Ей всего двадцать два года, но она уже одиннадцать лет помолвлена. В октябре она выходит замуж.

– Ужасная потеря,– вздохнул я, падая на кровать рядом с ребенком.

Виктория повернула ко мне голову и замахала ручонками, готовая начать игру. Я подбросил ее вверх. Малышка издавала довольные звуки и болтала ножками.

– Девушка действительно племянница Даса?

– Она помогала ему с рукописями. Точила карандаши, ходила для него в библиотеку. Так она говорит, по крайней мере.

– Да? Ей было, должно быть, лет десять. Виктория взвизгнула, когда я качнул ее, перевернул и качнул в обратную сторону.

– Ей было тринадцать, когда Дас исчез. Между братьями, очевидно, случилась размолвка незадолго до смерти их отца.

– Их отца? А разве у Даса…

– Да. В любом случае его имя много лет не упоминалось в этой семье. У меня создалось впечатление, что она слишком застенчива, чтобы связаться с Чаттерджи или Союзом писателей.

– Но на нас она вышла.

– Это другое,– сказала Амрита.– Мы иностранцы. Мы не в счет. Мы все-таки будем ужинать?

Я опустил Викторию к себе на живот. Личико у нее раскраснелось от удовольствия, а теперь она решала, плакать или не плакать. Упершись коленками в мой живот, она начала елозить у меня на груди. Пухленькая ручонка мертвой хваткой вцепилась в воротник моей рубашки.

– Где поедим? – спросил я, рассказав Амрите о назначенной на девять тридцать встрече с Таинственным Незнакомцем Кришны.– Сейчас уже поздновато выходить в город. Закажем в номер или спустимся в «Комнату Принца»? Я слышал, там выступает Фатима – экзотическая танцовщица.

– Виктория наверняка будет шуметь.– Амрита слегка пожала плечами.– Но мне кажется, что Фатиму она предпочтет ужину в номере.

– Согласен,– кивнул я.

– Я буду готова через минуту.

Экзотическая танцовщица Фатима оказалась полноватой индианкой средних лет, танец которой не боясь скандала вполне могли смотреть бойскауты из младшей эксетерской дружины. Тем не менее толпа состояла из тучных парочек, преимущественно мужских, среднего возраста и должным образом возбужденных ее выступлением. На Викторию же танец впечатления не произвел. Она расплакалась, и нам троим пришлось ретироваться посреди второго сеанса вращений Фатимы.

Вместо того чтобы вернуться в номер, мы с Амритой прошлись по неосвещенному дворику отеля. Почти весь вечер шел дождь, но сейчас в просветах между зеленовато-желтыми облаками мы уже могли разглядеть несколько звезд. Большинство выходящих во двор окон были задернуты тяжелыми шторами, и виднелось лишь несколько тонких полосок света. Мы по очереди несли хныкающую Викторию, пока всхлипы не стали реже, а потом и вовсе прекратились. Остановившись у бассейна, мы присели на низенькую скамеечку рядом с темным кафе. Отсветы от подводных прожекторов плясали по густой листве и опущенным бамбуковым шторам Я заметил темное пятно на воде в мелкой части бассейна и, приглядевшись, обнаружил,

Вы читаете Песнь Кали
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату