незабудку, сорванную на лужайке.
Мужчина неловко зажал цветок пальцами левой ладони.
– Всегда пожалуйста. А мне понравилось целоваться.
И это была истинная правда. Величайший соблазнитель в мире почувствовал себя мальчишкой на первом свидании.
– Странно, – произнесла гостья и, разжав другую руку, показала друзьям скатанную в ролик повязку. – Сегодня нашла под старым дубом туринскую пелену, хотела посмотреть… Даже они теперь не работают.
– А может, история окончена, – высказался Харман, однако на всякий случай приложил микросхемы ко лбу, прежде чем выбросить ненужную повязку. – Что, если война завершилась?
Одиссей, залюбовавшийся на синее небо и луг за окном, при этих словах повернулся к товарищам:
– Сомневаюсь. По-моему, настоящая битва только начинается.
– Разве ты что-нибудь знаешь о туринской драме? – удивилась Ханна. – Ты же никогда…
Могучий грек развел руками:
– Честно сказать, это мы с еврейкой распространили среди вас пелены. Лет десять назад, когда я привез оригинал из… далека.
– Зачем? – полюбопытствовал Даэман.
– Затем, что грядет война. Земляне должны были проникнуться ее ужасами и красотой. А еще постичь судьбы героев драмы – Ахиллеса, Гектора, прочих… Даже мою.
– Мы в сражениях не участвуем, – вмешалась Ада.
Сын Лаэрта вздохнул:
– Придется. Пока что передовая далеко, но и до вас докатится. Бои вовлекут каждого, желаете вы того или нет.
– Мы не умеем воевать, – возразила девушка. – И не собираемся учиться.
– Около шести десятков людей, бывших со мной, кое-что узнали. Когда настанет время сражений, ученики сами решат, как поступить. У человека всегда есть выбор. Да, Харман, – спохватился он. – Ты не поверишь, однако я починил ваш соньер. Еще семь или десять дней, и мы поднимем его в воздух.
– Не хочу смотреть на войну, – заявила хозяйка Ардис-холла. – И биться не хочу.
– Ты совершенно права, – отозвался Одиссей.
Девушка склонила голову, борясь с подступившими слезами. Даэман коснулся хрупкой ладони, а потом вложил в руку Ады подаренную незабудку. И тут же забылся сном.
Пробудился мужчина уже в темноте. На кровати сидела облитая лунным сиянием фигура.
– Тише, – проговорил Харман, бережно укладывая перевязанную руку на место. – Успокойся, дружище.
Молодой мужчина отчаянно хватал ртом воздух, пытаясь удержать в желудке остатки еды:
– Я думал, это…
– Знаю, – промолвил ночной гость.
Даэман сел на постели:
– Как полагаешь, он умер?
Тень покачала головой:
– Кто скажет наверняка? Я тут тоже… размышлял обо всем. О них обоих.
– В смысле? Это ты про Сейви? Она…
– Нет. То есть я часто ее вспоминаю, но… Речь о Просперо. Помнишь, да? Голограмма, «перезапись эха» и все в этом роде?
– Ну?
– Думаю, он был
– Кто заточил? – выдохнул собеседник.
Девяностодевятилетний выпрямился и смущенно потер лоб:
– Не знаю. Ни хрена я не знаю.
Даэман кивнул:
– Как и любой из нас. Долго же мы не понимали этой простой истины. Верно, дружище?
Гость рассмеялся. Но когда он заговорил, веселья в голосе не осталось и в помине:
– Боюсь, мы выпустили их на волю.
– Их? – прошептал молодой мужчина. В миг прозрения его словно бы окатило ледяным душем. – Калибана и Просперо.
– Да.
– Или все-таки прикончили, – процедил Даэман.
– Да. – Харман встал и похлопал товарища по плечу. – Пойду я, отдыхай. Спасибо, дружище.
– За что?
– Спасибо.
И гость покинул комнату.
Больной изможденно откинулся на подушки, но сон оставил его. За треснутым окном стрекотали сверчки, кричали птицы, названий которых мужчина никогда не знал, в маленьком пруду за домом квакали лягушки, вечерний бриз шелестел в кронах деревьев. И вдруг Даэман понял, что улыбается от уха до уха.
«М-да. Если Калибан жив, это, конечно, позор и ужас. Но ведь и я еще не умер!»
Подумав так, он забылся чистым сном без видений до самого утра, пока Ада не принесла завтрак – первый настоящий завтрак за долгих пять недель.
Четыре дня спустя Даэман одиноко гулял по саду в чудесной прохладе вечера, когда Харман, Ада, Ханна, Одиссей, Петир и Пеаэн спустились по склону, чтобы присоединиться к мужчине.
– Соньер готов, – сообщил сын Лаэрта. – Подняться по крайней мере сможет. Хочешь посмотреть на пробный полет?
Собиратель бабочек пожал плечами:
– Вообще-то не очень. Меня интересует другое: зачем вам потребовался диск?
Грек переглянулся с друзьями:
– Для начала надо разведать, сильно ли метеоритные дожди повредили окрестностям. И просто хочу проверить: донесет ли меня эта штука до побережья и назад?
– А если нет? – поинтересовался Харман.
Герой из драмы беспечно хмыкнул:
– Отправлюсь домой пешком.
– Где же он, твой дом? – спросил Даэман. – И когда ты туда попадешь?
Одиссей улыбнулся, хотя глаза его наполнила бесконечная грусть.
– Если б вы только знали, – тихо промолвил он. – Если б вы только знали.
Варвар повернулся и пошагал к особняку в компании Ханны и пары молодых учеников.
Харман и Ада остались, чтобы прогуляться с другом.
– Что он задумал? – осведомился Даэман. – Только честно.
– Решил поискать войниксов, – ответил девяностодевятилетний.
– А потом?
– Трудно сказать.
Прогулочная трость, без которой Харман уже вполне мог обходиться, настолько приглянулась ему, что мужчина по-прежнему расхаживал с нею повсюду. Сейчас он сбивал концом трости верхушки сорняков, что пробились на цветочных клумбах.
– Никак руки не дойдут до прополки, – посетовала хозяйка Ардис-холла. – Раньше все делали сервиторы, а теперь на мне стирка, готовка и еще много всякого.
– Да, трудно нынче сыскать хорошего помощника, – почему-то рассмеялся девяностодевятилетний и
