пожизненным заключением.

— Пожизненным? — тупо переспросила Кья.

— Так их же уравняли с ядерным, химическим и биологическим оружием. — Масахико словно извинялся за столь неприятную новость.

— Fuck your mother, — сказала Сона, вглядевшись в невзрачную коробочку; в ее голосе звучало глубочайшее уважение.

— Видишь, Лэйни, как оно в жизни бывает? Сколько веревочке ни виться, а конец найдется. От беды бежал, да в беду попал. Ты слыхал такие пословицы? Старые, избитые, но не кажется ли тебе, Лэйни, что это как раз и свидетельствует об их истинности? Поговори со мной, Лэйни.

Лэйни опустился в одно из миниатюрных кресел и вцепился обеими руками в пронзительно ноющий бок.

— Хреновенько ты выглядишь, Лэйни. Где ты был?

— В «Западном мире».

Он не хотел смотреть на то, что происходило на экране, и все равно не мог отвести глаз. Он знал, что этот, там, это не он. Они пририсовали его лицо кому-то другому. И лицо было точно его. Он вспомнил чье-то там древнее высказывание насчет зеркал, что они вроде как противоестественны и даже опасны.

— А теперь, значит, ты решил попытать счастья на востоке?

Она не поняла, подумал он, то есть она не знает, где он был сегодня вечером. Значит, там они за ним не следили.

— Это тот парень, — сказал он. — Хиллман этот. На котором ты меня проверяла при приеме на работу. Он снимался в порнофильмах.

— Тебе не кажется, что он с ней как-то слишком уж грубо обходится?

— Кто она, Кэти?

— А ты покопайся в памяти. Если ты сумел вспомнить Хиллмана…

Лэйни покачал головой.

— Думай, Лэйни, думай. Думай о том актере. Думай об Элис Ширз…

— Его дочь, — сказал Лэйни. Не спросил, а сказал.

— Нет, мне точно кажется, что все это слишком грубо, даже жестоко. На грани изнасилования, и даже за гранью. Думаю, нам хватит этого материала, чтобы возбудить дело об изнасиловании.

— Но она-то почему согласилась? Как вы ее заставили? А может, — он отвернулся от экрана и взглянул на Кэти, — это и вправду изнасилование?

— А ты, Лэйни, включи звук и послушай. Послушай, что ты там говоришь. Это прольет свет на побудительные мотивы…

— Нет, — почти испугался Лэйни. — Я не хочу это слушать.

— Ты, Лэйни, всю дорогу говоришь о ее отце. Бывает, конечно, всякая зацикленность, но чтобы вот так, безостановочно бормотать о нем в процессе жесткого, напряженного пропихона в Роттердаме…

Вскакивая на ноги, Лэйни зацепился за кресло и чуть не упал. Где же тут это проклятое ручное управление? Ладно, хрен с ним, можно выдрать провода сзади. Один, другой… На третьем проводе экран погас.

— Поставил, значит, на «Ло/Рез», Лэйни? Рок-н-роллу захотелось? Вот уж никак не ожидала.

— Ты бы сказала, Кэти, прямо, что тебе от меня нужно?

Ослепительная улыбка. Точно такая же, как тогда, при приеме на работу.

— Можно, я буду называть вас Колин?

— Иди ты на хрен, Кэти.

Сухой, короткий смех.

— Похоже, Лэйни, что мы прошли полный круг.

— Это в каком же смысле?

— Можешь считать, что я интервьюирую тебя на предмет приема на работу.

— У меня есть работа.

— А мы, Лэйни, предлагаем тебе еще одну. Ну можешь же ты подхалтурить на стороне?

Лэйни вернулся к своему креслу. Сел, со всей возможной осторожностью. И задохнулся от боли.

— Что это тебя так корежит?

— Ребра. Больно. — Он кое-как нащупал более-менее приемлемую позу.

— Ты подрался? Это что там, кровь?

— Я поужинал в клубе.

— Это Токио, Лэйни. Здесь не дерутся в клубах.

— Так это действительно она, его дочка?

— Без всяких сомнений. И она с радостью расскажет в слитскановской программе всю правду. Как некий тип, по пятам преследовавший ее великого, любящего папочку, вовлек ее самое в мерзкие садистические игры. К слову, об этом самом папочке. Он с того времени сильно переменился. Теперь он наш.

— Но почему? Почему она это делает? Он ей, что ли, приказал?

— Почему? — Кэти смотрела на Лэйни почти с состраданием, словно опасаясь, не повредился ли он заодно и в уме. — А потому, что она тоже актриса. Молодая, ищущая известности. Шанс. Ты понимаешь, что это такое — шанс? — В ее взгляде вспыхнула надежда, что заторможенный мозг Лэйни хоть со скрипом, но сдвинется с места.

— Так что, это самое и будет ее шансом.

— Шанс, — поучительно сказала Кэти Торранс, — это шанс, это шанс. И ты знаешь одну вещь? Я ведь стараюсь. Я очень стараюсь дать шанс не ей, а тебе. Вот сейчас, здесь я пытаюсь дать тебе шанс. И даже не первый, правда?

Пиликанье телефона.

— Поговори, а то ведь всполошатся, — сказала Кэти, подавая ему белую кедровую плашку.

— Да?

— База данных о деятельности фэн-клубов. — Ямадзаки. И чего ему не спится? — Вам нужно войти в нее прямо сейчас.

— Где вы находитесь?

— В гостиничном гараже. И машина наша здесь.

— Послушайте, я тут сильно не в форме. Нельзя это малость отложить?

— Отложить? — ужаснулся Ямадзаки.

Лэйни повернулся к Кэти Торранс. На ней было что-то черное и достаточно длинное, чтобы скрыть татуировку. А волосы вроде покороче.

— Я немного соберусь с духом, а потом сразу к вам. Не закрывайте, я быстро. — Он положил трубку, не дожидаясь ответа.

— О чем это вы?

— Сиацу.

— Врешь.

— Зачем ты пришла, Кэти? Что тебе нужно?

— Он. Мне нужен он. Я хочу получить внутреннюю информацию. Я хочу знать, что он делает. Я хочу знать, о чем он думает. Пытаясь взять кусок этого японского софта.

— Жениться.

— Не надо. — Она уже не улыбалась. — Не надо поправлять меня, Лэйни.

— Ты хочешь, чтобы я за ним шпионил.