— Откуда вы это знаете?

— Откуда? — Гоми-бой пожал плечами. — Крепость. Мы умеем узнавать. Наши люди много знают.

— Я не хочу, чтобы вы залезали в папин счет, — твердо сказала Кья. — Это у него для работы.

— Осталось двадцать пять минут, — напомнил Масахико.

Кья сняла очки. Все вроде в порядке. Кроме одного. Мэриэлис вытаскивает из мини-холодильника очередной пластиковый пузырек.

— Не трогай!

Мэриэлис виновато взвизгнула и уронила бутылочку.

— Тогда, может, немножко рисовых крекеров?

— Ничего, — отрезала Кья. — Здесь все очень дорого. У нас кончаются деньги.

— О! — Мэриэлис вскинула глаза и несколько раз сморгнула. — Ведь и правда. А у меня так и вообще ничего нет. Эдди наверняка аннулировал мои карточки, а к тому же, попробуй я ими за что-нибудь заплатить, он тут же узнает, где мы.

— Мы вышли на подотчетный счет твоего отца, — сказал Масахико, не поворачиваясь и не снимая наглазников.

— Вот и чудненько, — разулыбалась Мэриэлис.

— Пусть они ее забирают, эту свою нанофиговину, — сказала Кья, торопливо сдергивая наперстки. — Я ее тебе верну, прямо сейчас, а ты отнесешь ее им, отдашь и скажешь, что это была просто ошибка.

Не вставая с пола, на четвереньках, она подобралась к расстегнутой сумке, покопалась в ней и протянула Мэриэлис растерзанный сверток. Между лохмотьями скотча и сине-желтого си-таковского дьюти-фри мешка проглядывали темно-серый пластик и ряды маленьких, аккуратных дырочек; наноассемблер (если это действительно наноассемблер) выглядел странновато, но вполне невинно, нечто вроде перцемолки работы какого-то шизанутого дизайнера.

— Вот, бери. Объясни им, что все в порядке. Что это просто недоразумение.

— Не надо, — отшатнулась Мэриэлис, — положи ее на место. Видишь ли, — она судорожно сглотнула, — проблема совсем не в том, недоразумение это или не недоразумение. Проблема в том, что и так и так они нас убьют, потому что мы знаем об этой штуке. А Эдди, он и слова им против не скажет. Потому что не может. А еще потому, что он вроде как сыт мной по горло, этот мелкий, неблагодарный, вонючий говнюк… — В ее голосе не было злобы, только тоска и усталость. — Так что на него рассчитывать не приходится.

— Счет вскрыт, — сказал Масахико. — Вернись к нам, пожалуйста. Тут у тебя гость.

В фургончике пахло резиной и разогретой электроникой. На месте снятых задних сидений чернели аппаратурные блоки, опутанные проводами и проложенные комками пузырьковой упаковки.

Рез сидел впереди, рядом с водителем, тем самым калифорнийским самураем из Акихабары. Лэйни пристроился на одном из блоков, между Арли и Ямадзаки; за их спинами с такими же примерно удобствами разместились Вилли Джуд и третий техник, рыжий. При каждом толчке Лэйни страдальчески морщился; боль в ушибленном о столик боку не только не утихала, но и становилась все сильнее. Уже здесь, в машине, он обнаружил на своем левом носке кровь, но так и не сумел разобраться, из какого она места, да и вообще — своя или чья-нибудь.

Арли прижимала к уху мобильник.

— Восьмой вариант, — сказала она, обращаясь, как видно, к водителю. Тот тронул клавишу дорожной карты, по экрану побежали кварталы Токио, нарезанные Координатными линиями на ровные квадратики. — Мы берем Реза с собой.

— Отвезите меня в «Империал», — сказал Рез.

— Приказ Блэкуэлла.

— Дай-ка я сам с ним поговорю. — Рез повернулся и взял у нее трубку.

При повороте налево, с узкой улочки на широкую, свет фар на мгновение выхватил людей, вразброд спешивших оказаться как можно дальше от «Западного мира»; никто из них не переходил на бег, все изображали из себя случайных прохожих, таких себе любителей поразмять ноги перед сном. Обе улицы были довольно невзрачными, плотно застроенными и — если не считать прикидывающихся ветошью пешеходов — совершенно пустынными.

— Кити, — сказал Рез, — я хочу вернуться в свой отель.

Справа и чуть впереди из-за домов вынырнула жестокая, ослепительная звезда полицейского вертолета, по белому бетону побежали угольно-черные тени. Рез слушал трубку. Мелькнула и исчезла позади всенощная лапшовая обжираловка, тусклая желтизна пластиковых полупрозрачных занавесок, суматошливое мелькание на экранчике маленького телевизора. Арли схватила Лэйни за колено и ткнула пальцем вперед, через плечо Реза. Справа на перекресток вылетели три белых броневика с пронзительно- голубыми мигалками на кургузых, угловатых башнях; они пересекали улицу чуть не под самым носом мини-вэна и пропали из вида, беззвучные, как тени.

Рез снова повернулся и протянул Арли ее мобильник.

— Кити малость не в себе. Хочет, чтобы я пошел с вами и ждал его там.

— А он уже знает, что это такое было? — поинтересовалась Арли, забирая трубку.

— Любители автографов, — ухмыльнулся Рез и начал поворачиваться.

— А что случилось с идору? — спросил Лэйни.

— С идору? — уставился на него Рез. — А вот если бы вы умыкнули эту новую платформу — прекрасная, кстати, работа, — что бы это вам дало?

— Не знаю.

— Единственная реальность Рэи находится в плоскости непрерывного творчества, порождения. Не состояние, а процесс, бесконечно больший суммы всех ее «я», прошлых и будущих. Платформы тонут под ней, одна за другой, а она становится все сложнее, все осязаемее… — Зеленые миндалевидные глаза мечтательно затуманились.

Рез отвернулся. Арли осторожно прикладывала к рассеченному углу рта бумажный носовой платок.

— Лэйни-сан… — Ямадзаки, шепотом. Сует что-то в руку. Наглазники с проводом. — У нас тут база данных по глобальной активности фэнов…

Ребра ноют со страшной силой. Может, трещина? А кровь, это из ноги?

— Чуть попозже, ладно?