– В чем дело? – спросил Картус, тыльной стороной ладони стряхивая со лба пот.

– Вам послание, лорд. Человек, принесший его, сказал, что это срочно.

Картус нахмурился.

– От кого?

– Я не открывал. Мне было сказано, что это адресовано только вам и леди Эйше и никому другому.

Картус посмотрел на свиток, но не двинулся, чтобы взять его. Картус был крупным мужчиной с редкими выгоревшими волосами и полным лицом, на котором застыло выражение озабоченности. Его конкуренты – а их хватало, так как Понтия с годами стала центром ювелирного бизнеса, – уже знали, что это выражение не имеет ничего общего с тем, что Картус чувствует на самом деле. Прежде чем они это поняли, он заставил их выложить немало денег.

– Возьми послание, Картус, – сказала Эйша. Увидев, что он не двигается, она обошла сетку и вырвала свиток из рук раба.

– Оставь нас одних.

Раб неслышно удалился.

Эйша разрезала сургуч небольшим ножиком, который всегда носила в рукаве, и развернула пергамент. Ее глаза быстро пробежали текст, потом она гораздо внимательнее прочла его еще раз и присвистнула.

– Это…

Картус взял пергамент в руки и прочел.

– Я… я не знаю, что с этим делать, – раздраженно проговорил он. Он неосознанно потер ракеткой маленький крестообразный шрам на правой щеке. Медальон члена Высшего Совета торговцев драгоценностями Понтии, который Картус носил на шее, прилип к потной коже. – А что ты на это скажешь, мой цветочек?

– Я не твой «цветочек».

– Конечно, нет, леди.

– Так-то лучше, Картус. Никак не получается сделать из тебя настоящего джентльмена. Что ж, для начала имя определенно вымышленное. Надо же – Глу Кролл! В Понтии больше Глу Кроллов, чем бриллиантов на наших складах! Адрес тоже, судя по всему, какого-то съемного дома в районе Прибрежных скал. На сургуче нет печати. По-моему, парень просто из кожи вон лез, чтобы сохранить анонимность.

– Да. Я тоже это понял. А что скажешь о его предложении? Если верить этому парню, оно исходит от деловых кругов Правящего Анклава, к чему тогда вся эта завеса секретности, на которой он так настаивает?

Она пожала плечами.

– Правящий Анклав никогда не пренебрегал секретностью. И, если читать между строк, речь здесь идет о крупных деньгах.

Картус промолчал. Он нагнулся, поднес ракетку к пирамиде черепов и отложил в сторону свиток. Взяв крупный череп, он погладил его большими, грубоватыми пальцами.

– Знаешь, – сказал он, будто обращаясь к черепу, – возможно, для меня это шанс раз и навсегда возвыситься над этими вымогателями из Высшего Совета Гильдии. Полудурками с жидкой аристократической кровью.

– И это говорит сын раба, – сказала Эйша. – Если бы не я, ты бы никогда не стал членом Совета.

– Заткнись. – На его лице застыло крайне озабоченное выражение, что, впрочем, ничего не означало. – Я им покажу. Вот увидишь.

Он поднял череп в правой руке, словно взвешивая и определяя ценность и чистоту кости, драгоценных камней и изящной оправы. Потом удивительно быстро для такого крупного человека повернулся и изо всех сил швырнул его в дальнюю стену за игровой площадкой. Череп летел целую вечность, будто нехотя, и, врезавшись в стенку, разбился на мельчайшие осколки. Звон от удара показался Картусу прекрасной музыкой.

– Я пойду переоденусь и встречусь с этим Глу Кроллом, – пробормотал Картус. Он вышел из зала, прихватив с собой свиток. Эйша посмотрела ему вслед, потом хлопнула в ладоши, вызывая раба.

Район пещер, изъязвивших как пчелиные соты склоны всей северной части Даунской бухты от вершин до самой воды, назывался Прибрежными скалами. В дверях Картус снял с себя всю одежду, отдал ее рабу и спустился по узким каменным ступеням. Войдя в воду, он невольно поежился (хотя вода и подогревалась до температуры чуть ниже человеческого тела, как было принято у аристократов, но после уличной жары все равно казалась ледяной) и поплыл по коридору в приемную. На стенах мерцали отблески от воды. Четверо мужчин и две женщины лежали на больших деревянных плотах, выполненных в форме морских птиц или рыб.

Картус подплыл к пустому плоту – дельфину – и влез на него. На голой груди Картуса покачивался медальон Высшего Совета Ювелирной Гильдии. Все члены Высшего Совета, кроме одного, были здесь.

– Где он? – спросил Картус, не обращаясь ни к кому конкретно.

Худая как скелет женщина с безупречно белой кожей показала рукой на одну из внутренних комнат, потом зевнула, изогнулась, как морская волна, и, оказавшись на самом краю плота в форме гигантского лебедя, соскользнула в воду. Картус ненавидел эту женщину и завидовал ей: этот трюк был одним из двенадцати так называемых благородных погружений. Картус знал, что даже после долгих лет тренировки не сможет его повторить.

– Вобла сушеная, – прошипел он себе под нос. Интересно, известно ли членам Совета хоть что-то, чего он не знает?

За спиной раздался всплеск, и Картус обернулся. Воммет, председатель Совета, схватился руками за плот Картуса. Они кивнули друг другу, и Воммет (маленький горбун, чей прапрадедушка сколотил состояние, добывая драгоценные камни для короля Эммидуса, и установил основные законы, по которым вот уже двести лет живет Правящий Анклав), сказал:

– Он примет вас следующим, мессир Картус. По коридору налево, в первую дверь.

Остальные члены Совета, возлежащие на плотах, безучастно смотрели на Картуса. Они были понтийскими аристократами, поэтому постарались скрыть свою зависть и раздражение из-за того, что Картуса принимают первым. Впрочем, скрыли не так удачно, как им казалось. Картус улыбнулся.

Он едва сдержался, чтобы не спросить горбуна, в чем, собственно, дело, и соскользнул с плота. От теплой морской воды защипало в глазах.

В комнату, где его ждал Глу Кролл, вели несколько вырубленных в скале ступеней. Она была сухой, темной и прокуренной и освещалась всего лишь одной лампой, стоявшей на столе в центре комнаты. На кресле была разложена одежда, и Картус натянул ее на себя. Человек стоял в тени, но даже в полумраке Картус смог разглядеть, что он очень высокий и совершенно лысый.

– Доброго вам дня, – произнес учтивый голос.

– Доброго дня вашему дому и детям, – ответил Картус.

– Садитесь. Как вы поняли из моего послания, я здесь по поручению Правящего Анклава. Прежде чем продолжить наш разговор, я должен попросить вас прочитать и подписать это обязательство о неразглашении. Можете не торопиться. – Он протянул документ Картусу. Это действительно было обязательство о неразглашении, в котором Картусу запрещалось вести любые переговоры на данную тему, иначе Правящий Анклав будет «крайне недоволен», этот вежливый эвфемизм означал смерть. Картус прочел документ дважды.

– Это… это ведь не противоречит закону?

– Сэр! – оскорбился собеседник. Картус пожал мускулистыми плечами и кивнул. Бумага вернулась к хозяину, и тот аккуратно положил ее в сундук в дальнем углу комнаты. – Очень хорошо. Тогда давайте перейдем к делу. Хотите что-нибудь выпить? Покурить? Понюхать? Нет? Очень хорошо.

Они помолчали.

– Как вы, должно быть, догадались, Глу Кролл не настоящее имя.

Картус хмыкнул, довольный тем, что его догадка подтвердилась, и почесал ухо.

– Мессир Картус, что вы знаете о Понтийском мосте?

– То же, что и остальные. Это национальное достояние. Достопримечательность. Если хотите, производит неизгладимое впечатление. Построен из драгоценных камней и магии. Камни не все высокого качества, хотя в самую середину вделан розовый алмаз величиной с детский кулак, в котором, говорят, нет