поручении Зарии и Кирстиан заботам Вандене, о нападении на Ранда и его исчезновении. Эгвейн рассказ как будто ничуть не взволновал – она даже оборвала Илэйн, когда та заговорила о Ранде, заметив, что уже знает. Однако Эгвейн с досадой покачала головой, услышав, что Вандене так и не удалось пока вызнать, кто Черная сестра. Видимо, больше всего Эгвейн тревожило именно это. – Ах да, у меня теперь есть личная охрана, – закончила Илэйн. – Двадцать женщин, а командует ими капитан Меллар. Не думаю, что Бергитте окружит меня Девами, но к этому она очень близка.
Позади Эгвейн появилось кресло без спинки, и она села, не глядя. Она имела куда большие навыки, чем Илэйн и Найнив. На ней было темно-зеленое шерстяное платье для верховой езды, тонкое и великолепно сшитое, однако без украшений, очень похожее на те, что она носила в реальности в эти дни. И оно оставалось зеленым шерстяным дорожным платьем.
– Я бы завтра... нет, сегодня же велела тебе присоединиться ко мне в Муранди, – сказала она, – но появление Родни разожжет среди Восседающих сущий пожар.
Найнив успела прийти в себя, хотя и поправляла юбки, в чем те совершенно не нуждались. Теперь вышивка на ее платье была серебряной.
– Я думала, ты уже прибрала к рукам весь Совет Башни.
– Это все равно что хорька к рукам прибрать, – сухо отозвалась Эгвейн. – Он крутится, вертится, так и норовит за пальцы цапнуть. О, они выполняют то, что я говорю, когда дело касается войны с Элайдой – от этого им не отвертеться, сколько бы они не ворчали о расходах! Но договориться с Родней – это не война, как и довести до сведения Родни, что Башня все о них знает. Или считает, что знает. Да весь Совет удар хватит, если до них дойдет, сколького они еще не не знают. Они с завидным упорством пытаются отыскать способ прекратить прием новых послушниц.
– Они же не могут, да? – спросила Найнив. Она создала себе кресло, точь-в-точь как у Эгвейн, но когда она посмотрела на него, чтобы удостовериться в его наличии, кресло превратилось в трехногий табурет, а когда Найнив села, табурет стал жестким крестьянским стулом с перекладинами вместо спинки. И платье ее сделалось дорожным, для верховой езды. – Ты ведь объявила в воззвании о приеме. Любой женщины, в любом возрасте, если она пройдет проверку. Все, что тебе надо сделать, огласить еще одно, насчет Родни.
Илэйн тоже села, сотворив себе стул, какие стояли у нее в гостиной. Это было намного проще.
– О-о, декларация Амерлин ничем не хуже закона, – сказала Эгвейн. – Пока Совет видит, как можно ее обойти. Самая последняя жалоба – что у нас всего лишь шестнадцать Принятых. Хотя большинство сестер обращаются с Фаолайн и Теодрин так, будто они до сих пор Принятые. Но и восемнадцати недостаточно, чтоб обучать послушниц тому, чему могут учить Принятые. Сестрам тоже приходится давать уроки. Думаю, кое-кто надеялся, что на численности новеньких скажется погода, но нет, – она вдруг улыбнулась, в глазах вспыхнул озорной огонек. – Найнив, есть одна послушница, с которой я бы тебя познакомила. Шарина Меллой. Думаю, ты согласилась бы, что эта бабушка – весьма примечательная женщина.
Стул Найнив исчез, как будто его и не было, и та звучно шлепнулась на пол. И, словно не заметив этого, она сидела, ошеломленно глядя на Эгвейн.
– Шарина Меллой? – дрожащим голосом переспросила Найнив. – Послушница?
Покрой платья, которое оказалось вдруг на Найнив, Илэйн был совершенно незнаком: свободные рукава и глубокое круглое декольте, окруженное цветочной вышивкой и украшенное мелким жемчугом. Волосы Найнив теперь ниспадали до пояса, их придерживал чепец из лунных камней и сапфиров на золотых проволочках не толще нити. И на указательном пальце ее левой руки заблестела скромная золотая полоска. Прежними остались лишь
Эгвейн заморгала.
– Тебе известно это имя?
Поднявшись на ноги, Найнив уставилась на свою одежду. Подняла левую руку и нерешительно коснулась гладкого золотого кольца. Как ни странно, она оставила все как есть.
– Это не может быть та же самая женщина, – пробормотала она. – Не может! – Сотворив новый стул, как у Эгвейн, она хмуро посмотрела на него, словно приказывая таким и оставаться, но, пока садилась, стул обзавелся высокой спинкой и резьбой. – Была одна Шарина Меллой... Еще во время моего испытания на Принятую, – торопливо объяснила она. – Я не стану об этом говорить – таково правило!
– Конечно, нет, – сказала Эгвейн, однако бросила на Найнив странный взгляд. Наверное, такой же странный, как и Илэйн. Но ничего не попишешь – если Найнив начинала упрямиться, то могла поучить упрямству и мулов.
– Раз уж ты заговорила о Родне, Эгвейн, – промолвила Илэйн, – скажи, что ты надумала еще о Клятвенном Жезле?
Эгвейн подняла руку, словно останавливая Илэйн, но ответ ее был ровен и спокоен.
– Нет необходимости что-то еще придумывать, Илэйн. Три Обета, принесенные на Клятвенном Жезле, – вот что делает нас Айз Седай. Поначалу я этого не понимала, но теперь поняла. В первый же день, когда Башня будет нашей, я дам Три Обета на Клятвенном Жезле.
– Это безумие! – взорвалась Найнив, подавшись вперед на своем стуле. Как ни удивительно, на том же самом стуле. И все в том же платье. Очень удивительно. Руки, сжатые в кулаки, лежали на коленях. – Ты же знаешь, в чем дело! А Родня – доказательство! Сколько из Айз Седай старше трехсот лет? Или хотя бы дожили до этих лет? И не говори мне, что не нужно говорить о возрасте! Нелепый обычай, и тебе это известно. Эгвейн, Реанне называли Старшей, потому что она самая старшая по годам из Родни в Эбу Дар. А старейшая среди них – женщина по имени Алоисия Немосни – купчиха, торгует маслом в Тире. Эгвейн, ей почти... шесть... шестьсот... лет! Когда об этом узнает Совет, об заклад бьюсь, они готовы будут Клятвенный Жезл закинуть подальше на полку!
– Свету ведомо, триста лет – очень долгий срок, – вмешалась Илэйн, – но не могу сказать, Эгвейн, что счастлива от перспективы наполовину урезать свою жизнь. И как быть с Клятвенным Жезлом и твоим обещанием Родне? Реанне хочет стать Айз Седай, но что произойдет, когда она даст клятвы? И что будет с Алоисией? Она упадет замертво? Ты же не можешь просить их поклясться, не зная, что случится.
– Я ни о чем не
Под ее пристальным взглядом Илэйн судорожно сглотнула. Найнив побледнела. В смысле слов, сказанных Эгвейн, ошибиться было нельзя. Сейчас они слышали не подругу, а Амерлин, и когда речь заходит о вынесении приговора, у Амерлин подруг нет.
Видимо, удовлетворенная произведенным впечатлением на Илэйн и Найнив, Эгвейн расслабилась.
– Я понимаю, как сложна задача, – сказала она более обыденным тоном. Более обыденным, но тем не менее не допускающим споров. – Я надеюсь, что каждая женщина, чье имя занесено в книгу послушниц, будет стараться изо всех сил, чтобы заслужить шаль, чтобы служить как Айз Седай, но я не желаю, чтобы из-за этого кто-нибудь умер. Когда Совет узнает о Родне – и когда кончит кулаками трясти, – думаю, я сумею добиться от них согласия на то, чтобы сестра, которая желает удалиться на покой, имела такую возможность. Со снятием Обетов.
Они давным-давно решили, что Жезл можно использовать как для закрепления клятв, так и для освобождения от них, иначе как могли бы лгать Черные сестры?
– Наверное, так было бы вернее, – рассудительно заметила Найнив. Илэйн просто кивнула; она была уверена, что это куда как верно.
– Уйти на покой в Родню, Найнив, – мягко сказала Эгвейн. – Таким образом, и Родня будет связана с Башней. Разумеется, они будут жить по-своему, по своему Правилу, но должны будут признать свой Объединяющий Круг подчиненным если не Совету, то Амерлин, а также то, что женщины Родни стоят ниже сестер. Я намерена сделать их частью Башни, а не отпустить идти своим путем. Но, думаю, они согласятся.
Найнив снова кивнула, уже обрадованно, но ее улыбка исчезла, когда до нее дошла суть сказанного.
– Но!.. – захлебываясь от негодования, заговорила она. – У Родни же старшинство по возрасту! Ты
