улыбнулась, но, возможно, она просто хотела продемонстрировать свою исполнительность. Илэйн, сопровождаемая по пятам Бергитте, зашагала прочь. Не хватало еще и на слуг сердито коситься. Уж больно горький привкус у подозрительности.

Сарейта со своим Стражем отстали от Илэйн и Бергитте на несколько шагов, Коричневая сестра пробормотала извинения – ей хотелось посмотреть в библиотеке какие-то книги. Собрание было не маленьким, хотя и не шло ни в какое сравнение с иными громадными библиотеками, и Айз Седай проводила там каждый день по несколько часов, частенько обнаруживая на полках потертые от времени тома, которые, по ее утверждению, были никому не известны. Она свернула в поперечный коридор, Йарман ступал следом – темный низенький лебедь ведет за собой по пятам необычайно грациозного аиста. На руке он нес аккуратно сложенный переливающийся плащ. Стражи редко надолго расстаются со своими плащами. Косаан, должно быть, спрятал свой в седельную сумку.

– Бергитте, а тебе нравятся плащи Стражей? – спросила Илэйн на ходу. Не в первый раз она позавидовала просторным штанам Бергитте. Даже в юбке-штанах непросто идти быстрым шагом. Ладно хоть на ней не туфли, а сапоги для верховой езды. В туфлях ноги сразу замерзли бы на холодных как лед голых красно-белых плитах пола. Ковров не хватало, поэтому их настилали в несколько слоев лишь в комнатах; к тому же в коридорах ковры очень скоро протерлись бы, ведь по переходам без конца ходят слуги, каждодневный труд которых и содержит дворец в надлежащем порядке. – Как только Эгвейн займет Башню, я закажу плащ для тебя. Не помешает.

– Плевала я на растреклятые плащи, – угрюмо отозвалась Бергитте. Хмурый вид и взгляд исподлобья, губы стянулись в упрямую ниточку. – Все так быстро произошло, я-то думала, ты просто споткнулась и своей проклятой башкой долбанулась. Кровь и пепел! Уличный громила ударил! Одному Свету ведомо, что могло случиться!

– Незачем извиняться, Бергитте, – по узам хлынули гнев и возмущение, но Илэйн намерена была воспользоваться преимуществом. Ей по горло хватало попреков Бергитте, когда они были наедине; слушать выговоры еще и здесь, в дворцовых коридорах, где столько слуг – снующих с поручениями, протирающих резные стенные панели, полирующих золоченые светильники, – она не собиралась. Слуги на пару мгновений останавливались, приветствуя Илэйн и Бергитте молчаливыми поклонами или реверансами, но каждый из них наверняка терялся в догадках, с чего это Капитан-Генерал мрачнее тучи, и пошире раскрывал уши, чтобы услышать как можно больше. – Тебя там не было потому, что этого не захотела я. Готова поспорить, и Сарейта Нэда с собой не взяла. – Это казалось невозможным, но лицо Бергитте потемнело еще больше. Возможно, не стоило упоминать о Сарейте. Илэйн поспешила сменить тему. – Нет, с твоим языком надо что- то делать! Не язык, а помело! Заняться, что ли, нечем, кроме как болтать?

– Помело... – опасным тоном пробормотала Бергитте. У нее даже походка изменилась, стала, как у леопарда. – И ты это говоришь мне? Я, во всяком случае, знаю, что означают сказанные мной слова. Я, во всяком случае, знаю, что к месту, а что – нет, – Илэйн слегка покраснела. Она знает, что означают те слова! Обычно. Во всяком случае, почти всегда. – А что касается Йармана, – продолжала Бергитте, голосом по-прежнему тихим и по-прежнему опасным, – то он славный мужчина, но он до сих пор слишком потрясен. Никак ему не очухаться от мысли, что он теперь Страж. Того и жди прыгать будет, стоит Сарейте пальцами щелкнуть. Мне подобное потрясение не грозит, и прыгать я не стану. Поэтому-то ты на меня титул навесила? Думаешь, уздечку на меня накинула? Ну, это не первая глупая мысль в твоей башке. А ведь ты из тех, кто обычно рассуждает здраво... Что ж, ладно. У меня на столе груда проклятых докладов, которую мне нужно разгрести, чтобы ты получила хотя бы половину той Гвардии, которую желаешь, но вечером мы с тобой еще как следует побеседуем. Миледи, – добавила она с нажимом. Поклон Бергитте был издевательски церемонным. Она повернулась и зашагала прочь, и ее длинная золотистая коса чуть ли не распушилась, как хвост рассерженной кошки.

Илэйн досадливо топнула. Бергитте достойна данного ей титула! Он – заслуженная награда! Да с того дня, как Илэйн связала ее узами, она десять таких титулов заслужила. И десять тысяч – задолго до этого. Ну, честно говоря, мысль о другой причине тоже была – о той, что упомянула Бергитте, но уже после. Да ничего хорошего и не вышло. От кого бы ни исходили приказы, от сюзерена или от Айз Седай, Бергитте сама выбирала, какой из них исполнить. Не в тех случаях, конечно, когда дело касалось чего-то важного – точнее, когда она считала это важным, – но во всех прочих случаях, особенно если речь шла о том, что она называла неоправданным риском или предосудительным поведением. Кому-кому, а не Бергитте Серебряный Лук говорить о риске! А что до предосудительного поведения – кто, как не Бергитте, бражничал в тавернах! Она пьянствовала и играла на деньги, а в придачу еще и на смазливых мужчин пялилась! Частенько заглядывалась на всяких красавчиков, пусть даже и предпочитала таких, кого, похоже, часто били по лицу и по голове. Илэйн не хотела, чтобы Бергитте стала другим человеком – она восхищалась ею, любила ее, считала своей подругой, – но желательно, чтобы в их отношениях было побольше от Стража и Айз Седай. И поменьше – от опытной старшей сестры, поучающей плутоватую младшую.

Вдруг до Илэйн дошло, что она стоит в коридоре с хмурым видом, глядя в никуда. Проходившие мимо слуги замедляли шаг, втягивали головы в плечи, словно опасаясь, что это на них она столь сердито смотрит. Согнав с лица мрачное выражение, Илэйн жестом подозвала к себе долговязого прыщавого юнца. Тот поклонился так неловко и низко, что пошатнулся и чуть не упал.

– Найди госпожу Харфор и передай, что я хочу немедленно встретиться с нею в своих покоях, – велела пареньку Илэйн, затем прибавила довольно сухо: – И лучше бы тебе запомнить, что старшие вряд ли будут довольны, если увидят, как ты глазеешь по сторонам вместо того, чтобы заниматься делом.

У него отвалилась челюсть, словно Илэйн прочитала его мысли. Возможно, бедняга так и подумал. Мальчишка широко раскрыл глаза, метнул испуганный взгляд на кольцо Великого Змея и, пискнув, отвесил еще более низкий поклон, а потом стремглав бросился бежать по коридору.

Илэйн невольно улыбнулась. Стрела пущена наугад, но паренек слишком юн, чтобы быть чьим-то шпионом, и слишком боязлив, чтобы задумать что-то нехорошее. С другой же стороны... Улыбка Илэйн увяла. С другой стороны, он не намного ее младше.

Илэйн ничуть не удивилась тому, что столкнулась с главной горничной, еще не дойдя до своих покоев. В конце концов, обе направлялись в одно и то же место. Госпожа Харфор присела в реверансе и пошла следом, неся под мышкой тисненую кожаную папку. Несомненно, утром она встала так же рано, как и Илэйн, если не раньше, но ее алая накидка выглядела свежеотутюженной, а Белый Лев на груди сиял чистотой только что выпавшего снега. При виде главной горничной слуги засуетились, принялись вдвое старательнее махать тряпками и щетками. Рин Харфор не слыла жестокой, но блюла дисциплину во дворце не хуже, чем Гарет Брин среди своих гвардейцев.

– Боюсь, миледи, я пока не поймала ни одного шпиона, – ответила она на вопрос Илейн, понизив голос так, чтобы больше никто не мог их услышать, – но полагаю, парочку обнаружила. Женщина и мужчина, обоих взяли на службу в последние месяцы правления покойной королевы, вашей матери. Как только прошел слух, что я всех опрашиваю, они сбежали из дворца. Мешкать не стали, даже вещи свои побросали, разве что плащи прихватили. Я бы сказала, они все равно что признали свою вину. Если только не испугались, что их поймают на какой другой провинности, – неохотно добавила госпожа Харфор. – Боюсь, были случаи воровства, так, по мелочи.

Илэйн задумчиво кивнула. В последние месяцы правления ее матери Ниан и Эления часто и подолгу задерживались во дворце. У них было с избытком времени и возможностей обзавестись здесь соглядатаями. Эти двое жили во дворце, немало бывало тут и тех, кто выступал против вступления на трон Моргейз Траканд, был прощен ею позже, а потом предал ее. Илэйн не допустит подобной ошибки. Нет, конечно, амнистия, по возможности, будет – незачем сеять семена гражданской войны, – но с тех, кто примет амнистию, она намеревалась глаз не спускать. Будет следить как кошка за крысой, заявившей, что ее ничуть не интересуют амбары с зерном.