его стала еще холоднее.

– Я буду благодарен за помощь, – солгал Перрин. Этот сброд против айильцев бесполезен. Однако их тысячи. И они нанесли поражение уже не одной армии, пусть даже то были не айильцы. Деталь мысленной головоломки сдвинулась с места. Перрин, готовый свалиться от смертельной усталости, не совсем понимал, как именно теперь легли детали, но что-то изменилось. Во всяком случае, головоломка пока не складывалась. – Но они намного нас опередили. Чтобы нагнать их, я намерен Переместиться, использовать Единую Силу. А мне известны твои чувства в отношении Силы.

По цепочке позади Масимы пробежали взволнованные шепотки, его люди переглядывались, перехватывали оружие. Перрин уловил проклятья, а еще слова «желтые глаза» и «Отродье Тени». Второй бритоголовый уставился на Перрина так, словно тот богохульствовал, но Масима просто смотрел, как будто пытаясь пробуравить взглядом дыру у него в голове и поглядеть, что внутри.

– Он будет опечален, если с твоей женой случится что-нибудь худое, – сказал наконец безумец. Слово «он» Масима произнес с нажимом, несомненно имея в виду Ранда – это имя он не позволял произносить. – На это будет... соизволение свыше. Только для того, чтобы отыскать твою жену, потому что ты – его друг. Только поэтому. – Он говорил спокойно – спокойно для него, – но в глубокопосаженных глазах полыхало темное пламя, лицо искажал непонятный гнев.

Перрин открыл было рот, потом, ничего не сказав, закрыл его. Скорей солнце взошло бы на западе, чем Масима сказал бы то, что произнес сейчас. И Перрина вдруг посетила мысль, что Фэйли в плену у Шайдо грозит, пожалуй, куда меньшая опасность, чем ему самому с таким спутником.

Во время поездки по Кэймлину, по городским улицам, протянувшимся по склонам холмов, кортеж Илэйн привлекал немало внимания. Чтобы столичные жители узнали Илэйн, хватило бы и Золотой Лилии на груди ее подбитого мехом темно-красного плаща, но она еще откинула капюшон, дабы видна была одинокая роза на малой короне Дочери-Наследницы. Не просто Илэйн, Верховная Опора Дома Траканд, а Илэйн, Дочь- Наследница. Пусть все видят и знают.

В бледном утреннем свете купола Нового Города блистали белизной и золотом, искрились сосульки на голых ветвях деревьев, выстроившихся чередой посреди главных улиц. Солнцу, даже взбиравшемуся в зенит, недоставало тепла, хотя небо было благословенно безоблачным. К счастью, ветер сегодня стих. Воздух оставался холодным, от дыхания поднимался пар, однако мостовые были расчищены от снега даже в узких кривых улочках; в город словно вновь вдохнули жизнь, и на людных улицах царило оживление. Возчики и фургонщики тянули свою лямку, подобно собственным лошадям в упряжке, и с покорным судьбе видом подбирали плащи, когда их повозки медленно катили сквозь толпу. Мимо прогромыхала громадная водовозка, судя по звуку, пустая; очевидно, ее торопились предусмотрительно наполнить – слишком уж часты стали в городе поджоги. Разносчики и уличные торговцы, бросая вызов морозу, во все горло расхваливали свои товары, но народ по большей части торопился по своим делам, мечтая поскорее оказаться дома. Впрочем, как тут ни спеши, а быстро идти не получится. Город был набит под завязку, по числу обитателей опередив Тар Валон. В этаком муравейнике изредка встречавшиеся верховые продвигались не быстрее пешеходов. За все утро Илэйн видела всего два-три экипажа, пробивавшиеся сквозь толпу чуть ли не по дюйму. Если их пассажиры не были калеками или не собрались в дальнюю дорогу, за несколько десятков миль, стало быть, они были законченными глупцами.

Все, кто замечал Илэйн и ее кортеж, останавливались, некоторые указывали на процессию другим прохожим, поднимали повыше детей, чтобы те когда-нибудь рассказали своим детям об увиденном сегодня. Но будут ли они рассказывать, что видели будущую королеву, или речь пойдет просто о какой-то женщине, на время воцарившейся в городе? Большинство глазело молча, но кое-где раздавались отдельные приветственные кличи: «Траканд! Траканд!» или даже: «Илэйн и Андор!» Таких криков побольше бы, но, чем отпускать насмешки и колкости, лучше уж пускай горожане молчат. Андорцы – народ прямой и откровенный, а уж кэймлинцы и подавно. Не раз вспыхивали восстания и королевы теряли трон из-за того, что кэймлинцы на улицах во весь голос выражали свое недовольство.

От этой мысли Илэйн содрогнулась. У кого в руках Кэймлин, у того в руках и Андор, утверждало древнее присловье; оно было не совсем верным, как показал Ранд, однако Кэймлин все равно – сердце Андора. Она заявила о своих претензиях на город – Львиное знамя и стяг с Серебряной Замочной Скважиной Дома Траканд гордо реяли рядом на башнях внешней стены, – но подлинное сердце Кэймлина пока еще не у нее в руках. А это куда важнее обладания камнями и связующим их раствором.

Придет день, и они все будут приветствовать меня, пообещала себе Илэйн. Я заслужу их одобрение. Но сегодня на многолюдных улицах, где приветственные голоса звучали редко, она испытывала чувство одиночества. Как бы ей хотелось, чтобы рядом была Авиенда, но Авиенда не видела никакого резона залезать на лошадь ради того, чтобы просто прокатиться по городу. Как бы там ни было, Илэйн ее чувствовала. Это ощущение отличалось от уз, связывавших их с Бергитте, однако Илэйн чувствовала присутствие своей сестры в городе, как чувствуешь, когда у тебя за спиной в комнату кто-то входит. И это вселяло в нее спокойствие.

Спутники Илэйн тоже не оставались без внимания. Звания Айз Седай Сарейта удостоилась меньше трех лет назад, и ее смуглое квадратное лицо не приобрело еще безвозрастных черт, и в своем бронзового цвета шерстяном платье, с крупной брошью из оправленных в серебро сапфиров, которой был заколот плащ, она выглядела преуспевающей купчихой. Позади Сарейты ехал ее Страж, Нэд Йарман, и он-то точно не оставался незамеченным. Высокий широкоплечий молодой человек с ярко-синими глазами и золотистыми вьющимися волосами до плеч, он носил меняющий цвета плащ Стража, отчего казалось, будто его голова сама по себе плывет над высоким серым мерином. Впрочем, коня тоже видно было не целиком – спускавший позади плащ прикрывал и лошадиный круп. В том, кто такой Йарман, ошибиться было невозможно, как и в том, что рядом с ним должна находиться Айз Седай. Да и остальные, кольцом окружившие Илэйн и так сопровождавшие ее в прогулке по Кэймлину, притягивали не меньше взоров. Не каждый день увидишь восемь женщин в красных мундирах и начищенных до блеска шлемах и кирасах Гвардии Королевы. Вообще-то говоря, раньше такое увидеть было вовсе невозможно. Именно по этой причине Илэйн и отобрала их из числа новых рекрутов.

Их подлейтенант, Касейлле Расковни, худощавая и суровая, как айильская Дева, представляла собой редкость из редкостей – она была купеческим охранником и прослужила на страже торговых караванов, по ее утверждению, почти двадцать лет. Серебряные колокольчики, вплетенные в гриву ее коренастого чалого мерина, выдавали в ней арафелку, хотя о своем прошлом она рассказывала туманно и уклончиво. Единственной андоркой из восьмерых была седеющая, широкоплечая, спокойная Дени Колфорд. В недавнем прошлом она твердой рукой наводила порядок в популярной у фургонщиков таверне, располагавшейся за городскими стенами, в Малом Кэймлине, – еще одна непростая и для женщины необычная работа. Дени еще не умела действовать мечом, который висел у ее бедра, но Бергитте утверждала, что у этой женщины ловкие руки и еще более быстрые глаза. Зато длинной дубинкой, болтавшейся на другом боку, Дени владела мастерски. Остальные гвардейцы были Охотницами за Рогом, совершенно разные женщины, высокие и низкорослые, стройные и крепко сбитые, романтично-простодушные и убеленные сединой, происхождение имели совершенно различное, и хотя кое-кто был скрытен, как Касейлле, другие ничего не скрывали и даже гордились своим прежним положением. Среди Охотников кого только не встретишь! Тем не менее они с готовностью ухватились за возможность попасть в список Гвардии. И, что куда важнее, все прошли придирчивую проверку Бергитте.

– Для вас небезопасно появляться на этих улицах, – вдруг промолвила Сарейта, подъехав на своем гнедом вплотную к вороному мерину Илэйн. Еще чуть-чуть, и Сердцеед схватил бы зубами стройную кобылку, если бы Илэйн, дернув поводьями, не удержала его. Здесь улица сужалась, стесняя толпу и заставляя гвардейцев держаться плотнее. На лице Коричневой сестры было написано обычное для Айз Седай спокойствие, но в голосе прорезалась явная тревога. – В такой тесноте может произойти все что угодно. Не забывайте, кто стоял у «Серебряного лебедя». Это меньше двух миль отсюда. Десять сестер не просто так