медленно пробиравшемся через сугробы в Браймском Лесу. Отсюда до Кэймлина по прямой, как летит дикий гусь, было лиг пятьдесят, однако Илэйн оказалось достаточно одного шага через врата, чтобы очутиться в густом лесу, где высокие сосны, болотные мирты и дубы стояли вперемешку с потерявшими свою листву голыми серыми деревьями. Изредка открывался широкий луг, присыпанный снегом словно белым ковром, на его непорочной белизне виднелись лишь следы копыт коня Мерилилль. Серую сестру послали с письмом вперед, а Илэйн, Авиенда и Бергитте отправились следом через час, чтобы дать ей время добраться до Порубежников раньше них. Дорога от Кэймлина к Новому Брайму проходила в нескольких милях западнее. Здесь же, в лесу, путников отделяла от человеческого жилья как будто тысяча лиг.
К выбору костюма Илэйн подошла серьезно, как к выбору доспехов. Плащ был подбит для тепла мехом куницы, ткань шерстяная, темно-зеленого цвета, мягкая, но плотная; дорожное платье сшито из зеленого шелка без всяких вышивок. Даже перчатки для верховой езды, плотно облегавшие руки, были из простой темно-зеленой кожи. Если не обнажены мечи, то именно в таких латах Айз Седай противостоят правителям. Единственное заметное украшение – маленькая янтарная брошь в форме черепашки, и коли кто-то сочтет его странным, пусть остается при своем мнении. Армия из Пограничных Земель не могла быть ловушкой, приготовленной для Илэйн ее противниками в борьбе за трон, или даже Элайдой, но те десять сестер – если не больше – могли оказаться клевретами Элайды. Илэйн же не допустит, чтобы ее, спеленав по рукам и ногам, отвезли в Белую Башню.
– Илэйн, мы еще можем повернуть без ущерба для
– Не могу же я бросить Мерилилль, – терпеливо отвечала Илэйн. Усталости она, может, и не чувствовала, но и бодрости особой не ощущала, и потому была не в настроении толочь воду в ступе. Однако огрызаться на зануду Авиенду ей тоже не хотелось. – Нельзя же выставить ее дурой – будет она стоять с письмом, объявляющим, что я еду, а меня нет и нет. Да и я себя буду чувствовать дурой!
– Лучше чувствовать себя дурой, чем быть ею, – проворчала Бергитте не слишком громко.
Ее темный плащ спускался на круп коня, а замысловато заплетенная коса свисала из-под капюшона почти до талии. Этот надвинутый капюшон, обрамлявший лицо, был единственной ее уступкой холоду и порывистому ветру, который срывал порой с сугробов хлопья свежевыпавшего снега. Крышка седельного чехла для лука, предохранявшего тетиву от влаги, была откинута, чтобы в любой момент без задержки достать лук. Предложение взять меч было отметено ею с таким же негодованием, с каким ответила бы на него Авиенда. Бергитте умело обращалась с луком, но заявила, что, вытаскивая меч, может себя поранить. Ее излюбленная короткая зеленая куртка в другое время года сливалась бы с лесной чащей, и, как ни удивительно, широкие штаны были сегодня того же цвета. Сейчас она была Стражем, а не Капитан- Генералом Гвардии Королевы, однако не столь радовалась сему званию, как можно было ожидать. Узы говорили об испытываемых ею разочаровании и настороженности.
Илэйн вздохнула; дыхание поплыло туманным облачком.
– Вы обе знаете, чего я надеюсь здесь добиться. Знали, когда я еще только решила. Так почему же вдруг решили обращаться со мной, как со стеклянной?
Парочка переглянулась между собой, каждая ждала, что первой заговорит другая, потом обе молча устремили взоры вперед, и внезапно до Илэйн дошло.
– Когда у меня родится ребенок, – сухо сказала она, – обе можете стать ей кормилицами. – Если ребенок будет девочкой. Может, Мин и проговорилась об этом, но ее слова затерялись у Авиенды и Бергитте в затуманенных вином воспоминаниях той ночи. Лучше, чтобы первым был мальчик, тогда он начнет свое обучение раньше, чем у него появится сестра. Однако дочь обеспечит преемственность престола, тогда как один-единственный сын будет оттеснен в сторону, и, сколько бы ей ни хотелось иметь детей, неизвестно, будет ли у нее еще один ребенок. Да ниспошлет Свет, чтобы у нее были еще дети от Ранда, но нужно быть практичной и реалистичной. – Мне самой кормилица не понадобилась.
От смущения загорелые щеки Авиенды потемнели еще больше. Выражение лица Бергитте не изменилось, однако по узам Стража тоже просочилось смущение.
Они ехали неторопливо, следуя по оставленным Мерилилль следам, около двух часов, и Илэйн стала подумывать, что ближайший лагерь должен быть совсем недалеко, когда Бергитте вдруг указала вперед и произнесла: «Шайнарцы». Потом проверила лук в футляре, и настороженность затмила и разочарование, и все прочие ее чувства. Авиенда коснулась поясного ножа, словно проверяя, на месте ли он.
Замершие в ожидании под деревьями чуть в стороне от следов Мерилилль люди и лошади были так неподвижны, что Илэйн принимала их за некие природные образования, вроде скал, пока не разглядела чудные гребни на шлемах. Лошади без брони, как это часто бывает в шайнарской тяжелой кавалерии, однако сами всадники – в кольчужно-пластинчатых доспехах, над плечами торчат длинные рукояти мечей, с седел и с поясов свисают мечи и булавы. Темные глаза смотрели на приближавшихся всадников, не мигая. Одна из лошадей взмахнула хвостом, и как будто тем самым привела всех в движение.
Когда подъехавшие ближе женщины натянули поводья, останавливая лошадей, с ними заговорил хриплым голосом остролицый мужчина с гребнем на шлеме, похожим на крылья:
– Король Изар посылает свои заверения в вашей безопасности, Илэйн Седай, а я присовокуплю к ним свои. Я – Кайен Йоката, лорд Фал Эйсена, и да покинет меня Мир и да поглотит мою душу Запустение, если в нашем лагере с вами или с кем-то из ваших спутников случится плохое.
Встреча оказалась не столь приятной, как хотелось Илэйн. Все эти гарантии безопасности означали, вне всякого сомнения, что еще остались некие нерешенные вопросы, и, возможно, так и останутся.
– Неужели Айз Седай требуются заверения от шайнарцев? – сказала Илэйн. Она начала выполнять упражнение, с помощью которого послушницы умеряют волнение, и поняла, что оно ей без надобности. Очень странно. – Ведите нас, лорд Кайен.
Тот ограничился кивком и развернул коня.
Некоторые из шайнарцев без всякого выражения поглядывали на Авиенду, узнав в ней Айил, но в большинстве своем они молча пристраивались в хвост. Женщины и их сопровождающие ехали в тишине, лишь наст, скрытый свежевыпавшим снегом, похрустывал под лошадиными копытами. Много времени дорога не заняла. Илэйн была права, лагерь шайнарцев оказался совсем рядом. Всего через несколько минут она начала замечать часовых, конных и в доспехах, и очень скоро путники въехали в шайнарский лагерь.
Расползшийся среди деревьев бивак занимал места куда больше, чем представляла Илэйн. Слева, справа и впереди, насколько хватало глаз, виднелись палатки и костры, коновязи со стреноженными лошадьми, ряды фургонов. Солдаты с любопытством поднимали глаза на проезжавшую с эскортом Илэйн. Это были мужчины с суровыми лицами, головы их были выбриты, за исключением пряди волос, порой доходившей до плеч. Доспехов в лагере почти никто не носил, но оружие и латы были у всех под рукой. Вонь была не так сильна, как расписывала Мерилилль, хотя среди запахов похлебки, кипевшей в котлах над кострами, явственно различались и слабое зловоние отхожих мест, и «аромат» навоза. Оголодавшим не выглядел никто, но многие были худощавы. Впрочем, исхудали они вовсе не от голода, просто никогда и не были толстыми. Вертелов над кострами Илэйн не заметила. Раздобыть мясо всегда труднее, чем зерно, хотя в это зимнее время и зерна едва должно было хватать. От ячменной похлебки сил у человека не так прибавляется, как от мяса. Им необходимо поскорее выступить; долго четыре такие многочисленные армии на одном месте задерживаться не могут – не хватит ни фуража, ни провианта. И Илэйн должна была убедиться, что двинутся они в нужном направлении.
Не все, конечно, увиденные ею люди были солдатами с бритыми головами, но каждый мужчина в лагере имел суровый вид. Оружейники изготавливали стрелы, у фургонов возились колесных дел мастера, кузнецы подковывали лошадей, прачки кипятили белье, женщины сидели за шитьем – солдатские жены либо швеи. За армией всегда идет немало всякого люду, иногда их бывает не меньше солдат. Однако Илэйн не видела никого, похожего на Айз Седай; маловероятно, что сестры примутся, засучив рукава, орудовать вальками в чанах с бельем или станут штопать штаны и латать дыры. Почему они скрываются? Она
