будто маленькие ошибки, которые можно допустить в спешке, но две-три из них сразу словно стрелой указывали на Фар Мэддинг. Рочайд и остальные быстро – быстрее, чем предполагал Ранд, – поняли что к чему, а иначе им пришлось бы помочь, подтолкнуть в нужном направлении. Так или иначе значения это не имело.

Ранд не знал, почему раньше остальных явился мурандиец, но полагал, что они обязательно придут, чтобы попытаться закончить то, с чем не справились в Кайриэне. Торвал и Дашива, Гедвин и Кисман. Жаль, что никто из Отрекшихся не окажется настолько глуп, чтобы тоже прийти за ним сюда. Они пошлют других вместо себя. Ранда так и подмывало, воспользовавшись случаем, убить Рочайда, не дожидаясь прибытия остальных. Даже здесь, где они были на равных, лучше всего уменьшить шансы противника. Два дня назад самодовольный Рочайд возник в Фар Мэддинге, в открытую задавая вопросы о высоком рыжеволосом мужчине, как будто тот вовсе не был тревогой всего мира. Рочайд встретился с несколькими мужчинами, более или менее подходившими под описание, но по-прежнему считал себя ловцом, а не зверем.

Ты нас привел на край гибели! – застонал Льэс Тэрин. Оказаться здесь ничем не лучше смерти!

Ранд передернул плечами. Насчет последнего он был согласен с бесплотным голосом. Он был бы рад, если в Льюс Тэрин убрался подальше. Но иногда выбирать приходилось между плохим и худшим. Рочайд шел впереди и был почти у него в руках. Сейчас было важно только это.

Чем дальше уходил Ранд по Радостной улице от Рынка Амхара, тем больше менялся вид серокаменных лавок и гостиниц. Ножовщиков сменили серебряных дел мастера, затем – златокузнецы. Портные и белошвейки вместо шерстяных нарядов выставляли в витринах вышитые шелка и парчу. На дверцах грохочущих по мостовой карет появились лакированные гербы, четверки и шестерки лошадей были подобраны по масти и статям, и все больше всадников ехали верхом на превосходных тайренских лошадях и на чистокровках, мало им уступавших. Портшезы с носильщиками стали столь же обычным делом, как и пешеходы, а среди последних встречалось куда больше слуг в ливреях, чем лавочников в богато вышитых на груди и по плечам кафтанах и платьях. Все чаще в заколках для волос поблескивало цветное стекло, а изредка – и жемчуга, и дорогие самоцветы, хотя редко кто из мужчин, чьи жены могли позволить себе покупать драгоценные камни, стал бы ходить пешком. Только холодный ветер оставался прежним, да еще патрули Уличной Стражи; они ходили по трое и настороженно высматривали малейшие нарушения порядка. Стражников здесь было поменьше, чем на Чужеземных Рынках, однако, как только из виду скрывался один патруль, тут же появлялся другой, а там, где на Радостную улицу выходила улочка пошире переулка, стояла каменная сторожевая вышка. По сигналу караульного стоявшие у подножия вышки два стражника готовы были в любой момент отправиться наводить порядок. Мир и покой в Фар Мэддинге поддерживался строго.

Ранд нахмурился. Рочайд продолжал идти по улице. Неужели он направляется к Площади Советниц, в самый центр острова? Там ничего нет, кроме Чертога Советниц, памятника более чем пятисотлетней давности, когда Фар Мэддинг был столицей Маредо, и контор самых богатых в городе женщин. В Фар Мэддинге богатым мужчиной считался тот, кому жена выделила щедрое содержание, или вдовец, получивший солидное наследство. Может, Рочайд собирается встретиться с Приверженцами Темного? Но если так, почему он тянул со встречей?

Вдруг на Ранда накатил приступ головокружения, чье-то мрачное лицо мгновенно затмило все перед глазами, и он налетел на прохожего. Высокий, выше Ранда, светловолосый мужчина в ярко-зеленой ливрее перехватил свою большую корзину и мягко поддержал его. Сбоку по загорелому лицу прохожего тянулся длинный шрам. Склонив голову, он пробормотал извинения и заторопился дальше.

Выпрямившись, Ранд тихо выругался.

Ты уже уничтожил их, прошептал в голове у него Льюс Тэрин. Теперь ты должен уничтожить кого-то другого. Знать бы, скольких еще мы втроем уничтожим до того, как наступит конец?

Заткнись! – яростно подумал Ранд, ответом ему стал хриплый издевательский смех. Не встреча с айильцем разозлила его. В Фар Мэддинге он повидал многих из Айил. По какой-то причине сотни айильцев после того, как им открылась правда о прошлом их народа, нашли здесь прибежище, и здесь они пытались следовать Пути Листа, имея о нем смутное представление и считая, будто он требует, чтобы они до конца жизни оставались гай’шайн. Ранда не взволновало ни неожиданное головокружение, ни то, чье именно лицо промелькнуло в тот момент перед его взором. Впереди он видел экипаж, который через поток портшезов и суетливого люда в ливреях тащила шестерка серых коней, видел входивших в лавки и выходивших оттуда мужчин и женщин, но красной куртки уже нигде не было видно. Он раздраженно стукнул кулаком по ладони.

Слепо кидаться вперед – верх идиотизма. Так можно выдать себя, а то и выскочить прямо на Рочайда. До сих пор тот думал, что Ранду неизвестно о его появлении в городе, а столь важным преимуществом нельзя бросаться. Ранд знал, где Рочайд снял комнаты, – в одной из гостиниц для чужеземцев. Можно послоняться поблизости от гостиницы завтра и дождаться другой возможности. К тому же ночью могут появиться и остальные. Ранд считал, что способен разом убить двоих или даже пятерых, но тогда без шума не обойдется. В схватке с пятью противниками его могут ранить, в лучшем случае ему придется бросить тут меч. А расставаться с мечом не хотелось – это ведь подарок Авиенды. А в худшем случае...

Глаз Ранда уловил мелькнувший на ветру отороченный мехом плащ, тот исчез за углом впереди, и Ранд бегом кинулся туда. Стражники у вышки насторожились, тот, что наверху, вытащил из-за пояса трещотку. Один из стоявших внизу взялся за длинную дубинку, а второй потянулся за прислоненным к ступеньке лестницы ловчим шестом. Конец шеста был раздвоен в виде рогульки для того, чтобы поймать и удержать руку, ногу или шею, а само древко было унизано железными кольцами и могло выдержать удар мечом или топором. Цепкими суровыми глазами стражники напряженно следили за Рандом.

Он кивнул им и улыбнулся, потом нарочито внимательно всмотрелся в боковую улицу, якобы выискивая кого-то взглядом. Не бегущий вор, а человек, старающийся кого-то нагнать. Дубинка перекочевала обратно на пояс, ловчий шест вернулся к ступенькам. Больше Ранд на стражников не смотрел. Впереди он заметил плащ и вроде как красную куртку, владелец их, кажется, свернул на другую улицу.

Подняв руку, словно приветствуя кого-то, Ранд припустил вслед за Рочайдом, петляя между людьми и тележками уличных торговцев. Разносчики громкими криками старались привлечь внимание Ранда, да и любого другого, к своему товару, разложенному на лотках, – иголкам, булавкам, гребешкам и щеткам. Одежду с вышивкой тут носили немногие, а в волосах гораздо чаще встречались даже не простенькие заколки, а обыкновенные шнурки. Улочки, в лучшем случае узкие, если не тесные, да вдобавок еще и кривые, образовывали запутанный лабиринт, где дешевые гостиницы и узкие каменные доходные дома в три-четыре этажа возвышались над лавками мясников и жестянщиков, над цирюльнями, над свечными и горшечными мастерскими. По этим улицам вряд ли мог проехать экипаж, здесь не было ни портшезов, ни всадников, а редкие ливрейные лакеи с корзинами в руках шагали быстро, опустив взор, как и все остальные вокруг, не считая Уличной Стражи. Их патрули и сторожевые вышки даже здесь блюли порядок.

Но Ранду, по крайней мере, удалось ясно увидеть человека, за которым он следил. Наконец-то Рочайд сообразил, что лучше завернуться в плащ, спрятав под ним красную куртку и бесполезный меч, но сомнений в том, кто это, не было. Вообще-то говоря, сейчас и он как будто не хотел привлекать к себе внимания, крался вдоль домов, чуть не касаясь плечом стен. Вдруг он воровато оглянулся, а потом юркнул в переулочек между крохотной корзинной мастерской и гостиницей с вывеской такой грязной, что на ней и надписи было не разглядеть. Ранд чуть не усмехнулся и, не теряя времени, поспешил за Рочайдом. В переулках Фар Мэддинга сторожевых вышек не было и Уличной Стражи тоже.

Эти переулочки оказались еще более кривыми, чем улицы, с которых Ранд только что свернул, они беспорядочно изгибались и пересекались друг с другом в недрах каждого городского квартала. Рочайд исчез из виду, но Ранд слышал стук его сапог по влажной каменистой земле. Шаги отражались от безоконных каменных стен, эхо множило звуки, и вскоре Ранд утратил всякое представление, откуда доносятся шаги, но двигался дальше, пробегая через переходы, в которых едва разошлись бы два человека. Если бы эти два человека не были, конечно, врагами. Зачем Рочайд забрался в этакий лабиринт? Куда бы тот ни направлялся, он явно хотел туда дойти, не теряя напрасно времени. Но не мог же он знать, какими переулками быстрее добраться до места.

Вдруг Ранд сообразил, что слышит уже только собственные шаги, и замер как вкопанный. Тишина. С