Совета.

– Насчет Совета? Суан, если тебе что-то известно о Совете...

– Ничего мне не известно, – буркнула Суан. – Одни подозрения... – Она раздраженно цокнула языком и продолжила: – А по сути, так и подозрений нет. Точнее, не знаю, что подозревать. Просто складывается общая картина...

– Тогда выкладывай, – потребовала Эгвейн. Суан превосходно умела складывать общие картины там, где другие видели лишь путаные головоломки.

Поерзав на табурете, Суан подалась вперед.

– Дело вот в чем. Кроме Романды и Морайи, все Восседающие, избранные в Салидаре, они... они слишком молоды. – Суан сильно изменилась, но ей и сейчас казалось неловким говорить о возрасте других сестер. – Эскаральда старше всех, но я уверена, что ей лишь чуть-чуть за семьдесят. Точно можно сказать, лишь заглянув в книгу послушниц в Тар Валоне. Или если она сама скажет. Но я уверена, что так оно и есть. Нечасто случалось, чтобы в Совет избиралась хотя бы одна женщина моложе ста лет, а у нас таких – девять!

– Но Романда с Морайей из новоизбранных, – мягко возразила Эгвейн, опершись о стол локтями. – Может, и к лучшему, что остальные моложе, иначе они не захотели бы возвысить меня.

Эгвейн могла указать, что саму Суан избрали Амерлин, хотя она была вдвое моложе Эскаральды, но такое напоминание прозвучало бы жестоко.

– Может, и так. – Суан упрямо покачала головой. – Романда не сомневалась, что получит место в Совете. Едва ли хоть одна Желтая осмелилась бы выступить против. Что до Морайи... Она не липнет к Лилейн, хотя Лилейн и Лирелле, наверное, ожидали от нее покорности. Не знаю, не знаю. Но помяни мое слово: слишком молодую женщину никогда не возвышают без особой причины. – Она горестно вздохнула и добавила: – Это и ко мне относится. – Горечь отразилась на ее лице, ибо утрата Престола Амерлин, конечно же, была горшей из всех ее потерь. Но в следующий миг от печали не осталось и следа: Эгвейн считала, что ни одна известная ей женщина не превосходит силой духа Суан Санчей. – На сей раз сестер подходящего возраста было более чем достаточно, и мне непонятно, почему целых пять Айя предпочли молодых. За этим что-то кроется, и я собираюсь выяснить, что именно.

Эгвейн сказанное не убедило. Хочет или не хочет замечать Суан, но перемены так и витают в воздухе. Свергнув Суан, Элайда нарушила обычай и вплотную приблизилась к нарушению закона. Сестры бежали из Башни и объявили об этом всему миру – прежде такого не случалось. Перемены, сплошные перемены. Сестры постарше, наверное, больше склонялись к прежним порядкам, но некоторые из них не могли не видеть, что все меняется. Наверное, потому в Совет и избрали молодых, более восприимчивых ко всему новому. Может, велеть Суан выбросить это из головы, у нее ведь и без того дел по горло? Или пусть разбирается, раз уж ей приспичило доказать, что тут скрыта какая-то тайна?

Принять решение Эгвейн так и не успела: в палатку нырнула Романда и остановилась у входа, придерживая откинутый полог. Снаружи на снег уже ложились мрачные вечерние тени, но лицо Романды было еще мрачнее. Устремив на Суан суровый, неподвижный взгляд, она процедила всего одно слово:

– Вон!

Эгвейн едва заметно кивнула, но Суан и без того вскочила на ноги и, чуть не споткнувшись, вылетела из палатки. Сестре, находившейся в положении Суан, надлежало повиноваться любой Айз Седай, не говоря уж о Восседающей.

Опустив полог, Романда обняла Источник и сплела вокруг палатки малого стража, ограждавшего от подслушивания, даже и не подумав спросить разрешения у Эгвейн.

– Глупая девчонка! – проскрежетала она. – И долго ты надеялась сохранить это в тайне? Солдаты болтливы, дитя мое. Мужчины, они все болтливы! Брину повезет, если Совет не насадит его голову на пику.

Эгвейн медленно поднялась, разглаживая юбку. Она ждала этого и знала, что должна проявлять осторожность. Игра еще не сыграна, все может обернуться против нее. Ей не оставалось ничего другого, как изображать неведение и притворяться. Притворяться до тех пор, пока она не сможет оставить всякое притворство. А Эгвейн была так близка к цели и притворялась так долго!..

– Должна напомнить тебе, дочь моя, что грубость по отношению к Престолу Амерлин есть преступление.

– Престол Амерлин! – Фыркнув, Романда размашистым шагом прошла по коврам и остановилась на расстоянии вытянутой руки от Эгвейн. Судя по выражению лица, она готова была эту руку поднять. – Ты еще дитя! Только что из послушниц, твое мягкое место еще помнит розги! И тебе повезет, если Совет не решит обойтись с тобой как с некоторыми из этих игривых милашек. Хочешь избежать такой участи, так слушай меня и делай, как я скажу. А сейчас сядь!

Эгвейн вся кипела гневом, однако села. Все произошло слишком быстро, да и время еще не пришло.

С резким, удовлетворенным кивком Романда подбоченилась и уставилась на девушку сверху вниз, с видом строгой тетушки, устраивающей выволочку нашкодившей племяннице. Или с видом палача, у которого вдобавок разболелся зуб.

– Так вот, раз уж об этой встрече с Пеливаром и Арателле договорились, она должна состояться. Они ждут Амерлин, и они ее увидят. Ты прибудешь к ним с пышной свитой, подобающей твоему сану. И скажешь, что от твоего имени буду говорить я, после чего будешь держать язык за зубами. Чтобы убрать их с нашей дороги, нужна твердая рука и голова не чета твоей. Оставь такие дела тем, кто умеет с ними справляться. Не сомневаюсь, с минуты на минуту сюда заявится Лилейн. Она попытается пролезть вперед, но тебе не мешает помнить, что у нее самой неприятностей выше головы. Я весь день толковала с другими Восседающими и склонна считать, что, когда Совет соберется в следующий раз, во всех неудачах Мераны и Мерилилль обвинят Лилейн. Так что, если у тебя и есть хоть какая-то надежда дорасти со временем до своего палантина, это целиком зависит от меня. Ты поняла?

– Прекрасно поняла, – ответила Эгвейн, надеясь, что ее слова прозвучали смиренно. Если она позволит Романде говорить от своего имени, сомнений больше не останется. И Совет, и весь мир поймет, кто держит Эгвейн ал’Вир за шкирку.

Романда чуть не просверлила ее пристальным взглядом, а потом отрывисто кивнула.

– Надеюсь, что и впрямь поняла. Я намерена низложить Элайду и не допущу, чтобы это сорвалось из-за девчонки, вообразившей, будто она уже может бродить по улицам, не держась за ручку! – Фыркнув, она взмахнула плащом и вылетела из палатки. Вместе с ней исчез и малый страж.

Эгвейн хмуро уставилась на упавший полог. Девчонка! Чтоб ей сгореть! Она – Престол Амерлин! Нравится кому-то или нет, но они ее возвысили, и им придется с этим смириться! Схватив глиняную чернильницу, она запустила ею в полог.

Вошедшая Лилейн едва успела увернуться.

– Держи себя в руках, – укорила она, после чего, как и Романда, обняла Источник и установила малого стража от подслушивания. Тоже не спрашивая разрешения. Только вот если Романда была в ярости, то Лилейн выглядела вполне довольной. Она потирала руки в перчатках и улыбалась. – Вряд ли стоит говорить тебе, что твой маленький секрет выплыл наружу. Лорд Брин поступил нехорошо, но, по моему мнению, он слишком ценен, чтобы его казнить. И ему повезло, что я придерживаюсь именно такого мнения. Что там у нас еще... Ага! Полагаю, Романда заявила тебе, что встреча с Пеливаром и Арателле должна состояться, но говорить от твоего имени будет она. Так? – Эгвейн шевельнулась, но Лилейн махнула рукой. – Можешь не отвечать. Мне ли не знать Романду! Только вот, к несчастью для нее, всю историю я выведала раньше, чем она, и вместо того чтобы припустить со всех ног к тебе, отправилась поговорить с Восседающими. Хочешь знать, что они думают?

– Полагаю, ты мне сейчас расскажешь, – откликнулась Эгвейн, сжав кулаки под столом и надеясь, что это останется незамеченным.

– Ты не в том положении, чтобы говорить со мной таким тоном! – резко произнесла Лилейн, но в следующее мгновение на ее лицо вернулась улыбка. – Совет тобою недоволен. Очень недоволен. Чем бы ни угрожала тебе Романда, а это совсем нетрудно представить, я могу усугубить твою участь. Или облегчить. Потому что, с другой стороны, своими запугиваниями Романда вывела из себя многих Восседающих. Если ты не хочешь лишиться той крупицы власти, которая у тебя есть, завтра Романда сильно удивится, услышав,