сопротивляться, дергался, даже сумел сдвинуть стол вбок, но увернуться все же не сумел. В воронке булькали пузыри, бренди лился безостановочным потоком. Джайхим перестал метаться, а потом и вовсе затих. Подернутые мутной пеленой глаза уставились в потолок, бренди потек из ноздрей. Здоровяк не прекратил своего занятия, пока не опустошил бочонок до последней капли.

– По-моему, бедный Джайхим наконец-то вдоволь напился, – промолвила Шиайн и довольно засмеялась.

Ханлон кивнул. Наверное, так оно и есть. Интересно, кем был этот человек?

Однако Шиайн еще не закончила. По ее знаку здоровяк сорвал с гвоздя один из ремней, который удерживал кляп Айз Седай.

Ханлону показалось, что деревяшка если не сломала, то расшатала несколько ее зубов. Не успел еще парень выпустить из рук ремень, как Айз Седай завыла:

– Я буду тебе подчиняться! Буду, как приказал Великий Господин! Он установил щит, чтобы я подчинялась! А потом щит пропадет! Он мне так сказал! Я на все готова! Я червь, а ты солнце! О, пожалуйста! Умоляю, пожалуйста!

Шиайн заткнула Айз Седай рот, заглушив слова, если не всхлипы.

– Откуда мне знать, что ты снова не подведешь, Фалион? Ты уже допустила оплошность, и Моридин поручил мне наказать тебя. Он дал мне другую, а нужны ли мне две? Я могла бы дать тебе второй шанс, чтобы ты, Фалион, оправдалась. Могла бы. Но ты должна убедить меня. Я ожидаю искреннего рвения.

Фалион, едва Шиайн убрала руку, вновь взмолилась, давая нелепые обещания. Но скоро они сменились бессловесными воплями и рыданиями – кляп был возвращен на место, ремень вновь прибили к столу, а воронку Джайхима всунули ей в горло. Здоровяк поставил второй бочонок возле головы Фалион. Айз Седай точно обезумела, выпучила глаза, дергаясь так, что стол начал подрагивать.

На Ханлона это произвело впечатление. Айз Седай наверняка труднее сломить, чем пухленькую купчиху или ее круглощекую дочурку. Тем не менее Шиайн все же потребовалась помощь кого-то из Отрекшихся. Поняв, что Шиайн повернулась к нему, Давед Ханлон перестал с улыбкой смотреть на Фалион. Первое правило в жизни – никогда не раздражать тех, кого Избранный поставил над ним.

– Скажи мне, Ханлон, – промолвила Шиайн, – тебе понравится, если тебе в руки попадется королева?

Невольно он облизнул губы. Королева? Такого с ним еще не бывало.

– Да не будь ты таким шерстеголовым болваном, Ранд, – сказала сидевшая на стуле Мин. Чтобы не вскочить, она принялась лениво качать ногой, но раздражения в голосе не сдержала. – Отправляйся к ней! Поговори!

– Зачем? – огрызнулся Ранд. – Теперь я знаю, какому письму верить. Пусть лучше так. Теперь ей не грозит опасность – ни от меня, ни от моих врагов! Так лучше!

При этом он, в одной рубашке, расхаживал взад-вперед между рядами стульев, выстроенных перед Драконовым Троном, и крепко, до белизны костяшек, сжимал кулаки и сердито косился на черные тучи за окнами. Снегопад новым снежным одеялом укрывал Кайриэн.

Мин переглянулась с Федвином Морром, стоявшим возле резных дверей. Теперь Девы без объявления впускали всех, кто не представлял явной угрозы, но тех, кого этим утром Ранд не желал видеть, отослал бы прочь этот паренек. На его вороте поблескивали знаки дракона и меча, и Мин знала, что ему довелось побывать в стольких сражениях и повидать всяких ужасов больше, чем многим мужчинам втрое его старше, но все же он оставался мальчишкой. Сегодня Морр, с тревогой посматривающий на Ранда, выглядел моложе обычного. Меч у Морра на боку казался Мин совершенно неуместным.

– Дракон Возрожденный – мужчина, Федвин, – сказала Мин. – И как всякий мужчина, он дуется, потому что думает, будто женщина больше не хочет его видеть.

Вытаращившись на девушку, паренек отшатнулся, точно она ему «козу» состроила. Ранд остановился, нахмурился и мрачно поглядел на нее. От смеха Мин удержало одно – она знала, что он прячет боль, которая причиняет ему муку большую, чем удар ножом. И еще то, что ему тогда стало бы больнее прежнего. Конечно, шансов вновь поднять знамена мало, но ситуация к тому располагала. Поначалу он был ошеломлен новостями, которые Таим на рассвете доставил из Кэймлина, но когда тот отбыл, то Ранд перестал походить на смертельно раненого быка и начал...

Встав, она с вызовом в упор посмотрела на него.

– Чем еще это может быть? – спокойно спросила она. Мин старалась сохранять спокойствие, что ей почти удавалось. Она любила этого мужчину, но после сегодняшнего утра у нее чесались руки хорошенько надрать ему уши. – Ты Мэта и дважды не упомянул. Тебе даже неизвестно, жив ли он!

– Мэт жив, – прорычал Ранд. – Если б он погиб, я бы знал. Что ты хочешь сказать? Что я?.. – Он стиснул челюсти, словно не желал больше и слова вымолвить.

– Да-да, дуешься, – подсказала Мин. – Скоро станешь кукситься. Некоторые женщины считают, что мужчины красивее, когда они дуются. Я не из таких. – Ну и хватит пока. Лицо Ранда потемнело вовсе не от смущения. – Разве не ты тревожился, получит ли она трон Андора? Не ты хотел, чтобы это наверняка случилось? Хотя трон, могла бы я прибавить, принадлежит ей по праву. Не ты ли говорил, что хочешь, чтобы она сохранила Андор единым, а не растащенным на части, как Кайриэн или Тир?

– Я! – взревел он. – А теперь Андор – ее! И она хочет, чтобы я держался подальше от него. Хорошо! И не говори мне, чтобы я не кричал! Я не кри!.. – Ранд понял, что кричит, и захлопнул рот.

Из горла его вырвалось низкое рычание.

Морр принялся рассматривать свою пуговицу, вертя ее то так, то эдак. Этим утром он уже многое успел сделать.

Мин старалась выглядеть спокойной. Нет, она не станет бить его по щеке; жаль, он слишком большой – не отшлепать.

– Андор – ее, как ты и хотел, – сказала Мин. – Никто из Отрекшихся не нападет на нее, раз она сорвала твои знамена. – В его серо-голубых глазах вспыхнул опасный огонек, но она продолжала: – Ты того и добивался. И поверить не можешь, что она – на стороне твоих врагов. Андор последует за Возрожденным Драконом, и ты это знаешь. Потому есть только одна причина твоей тревоги – ты думаешь, будто она не хочет тебя видеть. Ступай к ней, болван! – А дальше предстояло самое трудное. – Ты еще и двух слов сказать не успеешь, а она тебя поцелует.

О Свет, она любит Илэйн почти как Ранда – может, и так же, хоть и иначе, – но как обыкновенной женщине состязаться с красивой золотоволосой королевой, которая правит могущественным государством?

– Я не... сержусь, – напряженным голосом промолвил Ранд. И вновь начал ходить туда-сюда. У Мин мелькнула мысль, а не пнуть ли его под зад. И посильнее.

Одна из дверей открылась, впустив морщинистую беловолосую Сорилею. Морра она попросту отстранила. Тот смотрел на Ранда, не понимая, впускать ее или нет. Ранд открыл рот – во всяком случае, вид у него был сердитый, – но в комнату следом за Хранительницей Мудрости вошли пять женщин во влажных от растаявшего снега черных одеяниях – руки сложены, глаза опущены, а глубокие капюшоны скрывают лица. Ноги замотаны в тряпье.

У Мин чуть волосы дыбом не встали. У нее перед глазами затанцевали образы и ауры – вокруг всех шести женщин и вокруг Ранда. Она надеялась, что он забыл о существовании этих женщин. Что, во имя Света, творит эта старуха?

По знаку Сорилеи – лишь клацнули золотые и костяные браслеты – все пятеро торопливо выстроились в ряд на выложенном на полу золотом Восходящем Солнце. Ранд прошелся вдоль ряда, сдергивая капюшоны, холодным взором окидывая лица.

Все женщины в черном были чумазы, волосы свалялись, слиплись от пота. Элза Пенфелл, Зеленая сестра, встретила взгляд Ранда со странным выражением на лице. Несан Бихара, стройная Коричневая,