больше всего ей хотелось бы, чтобы все до последнего айильцы покинули Кайриэн. В данных обстоятельствах важнее было то, прислушивались к ее словам вожди кланов или нет? Ранда, однако, это как будто не интересовало.

– Что еще произошло в городе? Все, что ты слышала, Ферейгин. Может, что-то такое, что важно только для мокроземцев.

Она презрительно тряхнула рыжей гривой:

– Мокроземцы похожи на песчаных мух, Кар’а’карн: кто может знать, что для них важно? Странные вещи иногда происходят в городе, а иногда и в айильских палатках, так я слышала. Люди видят то, чего не может быть, а иногда то, чего не может быть, происходит на самом деле. Мужчины, женщины, дети умирают. – У Перрина по коже побежали мурашки: то, о чем она говорила, Ранд называл пузырями зла; точно пена в зловонном болоте, поднимались они из узилища Темного и медленно дрейфовали по Узору, пока не лопались. Однажды Перрин и сам угодил в такой, ни за что в жизни не хотелось бы ему столкнуться с подобным еще раз. – Если вас интересует, что делают мокроземцы, – продолжала она, – то кто обращает внимание на песчаных мух? Разве только когда они кусаются. Да, я еще кое-что вспомнила. Я этого не понимаю, но может быть, ты поймешь. Песчаные мухи обязательно укусят, раньше или позже.

– Что за песчаные мухи? Мокроземцы? О чем ты говоришь?

Ферейгин во всех отношениях далеко до Сорилеи, и все же ни одна Хранительница Мудрости, насколько было известно Перрину, не могла спокойно отнестись к тому, что в разговоре с ней проявляют нетерпение. Даже если это был вождь вождей. Вздернув подбородок, она поплотнее натянула шаль и ответила:

– Три дня назад древоубийцы Каралайн Дамодред и Торам Райатин подошли к городу. Они выпустили воззвание, что Колавир Сайган – узурпатор, но ничего не предпринимают, просто сидят в своем лагере к югу от города и время от времени посылают в город людей. За пределами лагеря сотня их со всех ног убегает от одного алгай’д’сисвай или даже гай’шайн. Человек, которого называют Дарлин Сиснера, и другие тайренцы прибыли вчера на корабле и присоединились к ним. С тех пор они только и делают, что пируют и пьянствуют, будто у них праздник. Солдаты древоубийц стянуты в город по приказу Колавир Сайган, но они наблюдают за нашими палатками больше, чем за другими мокроземцами или за порядком в самом городе. Просто наблюдают – и все, ничего не предпринимая. Может, ты, Кар’а’карн, понимаешь, почему они так себя ведут, а я нет, и Бэйр с Меганой тоже, и никто в наших палатках.

Леди Каралайн и лорд Торам стояли во главе тех кайриэнцев, которые отказались признать власть Ранда в Кайриэне, а в Тире их сторонниками руководил Благородный Лорд Дарлин. Ни от тех, ни от других особого вреда не было; Каралайн и Торам вот уже несколько месяцев сидели у подножия Хребта Мира, угрожая и требуя, а Дарлин делал то же самое в Хаддонском Сумрачье. Но ничего больше. Перрин, сам того не замечая, провел большим пальцем по лезвию топора. Мало того что Ранду угрожала опасность потерять поддержку айильцев, так еще и все его враги собрались в одном месте. Не хватало только Отрекшихся. И Севанны с ее Шайдо. В качестве крема на медовом торте. И все же сейчас это встревожило Перрина не больше, чем если бы он узнал, что по улицам Кайриэна бродят призраки из ночных кошмаров. Фэйли – вот что важнее всего. С ней ничего не должно случиться.

– Лучше смотреть, чем драться, – задумчиво пробормотал Ранд, снова как будто прислушиваясь к невидимому собеседнику.

Перрин от всего сердца был согласен с Рандом – все что угодно лучше, чем смертоубийство, – но айильцев такой подход, конечно, не устраивал, особенно если речь шла о врагах. Все они, Руарк и Сорилея, Ферейгин, Нандера и Сулин – все посмотрели на Ранда с таким выражением, будто он сказал, что пить песок лучше, чем воду.

Ферейгин вытянулась, даже привстала на цыпочки. Для айилки она была не очень высока, почти по плечо Ранду, но каким-то образом умудрилась оказаться с ним почти нос к носу.

– В этом лагере мокроземцев чуть больше десяти тысяч человек, – укоризненно сказала она, – а в городе и того меньше. С ними ничего не стоит справиться. Даже Индириан не забыл, что ты запретил убивать мокроземцев, разве что защищаясь, но кто знает, долго ли они будут бездействовать? И от Айз Седай, тех, которые в городе, тоже помощи ждать не приходится. Кто знает, что они...

– Айз Седай? – Голос Ранда звучал спокойно, но он так стиснул Драконов скипетр, что костяшки пальцев побелели. – Сколько?

От его запаха по спине Перрина пробежал озноб. Внезапно он буквально всей кожей ощутил, что пленные Айз Седай не сводят с них глаз, и не только пленные. И Бера, и Кируна, и все остальные.

Сорилея тут же утратила всякий интерес к Кируне. Руки в боки, она процедила сквозь стиснутые зубы:

– Почему ты не рассказала об этом мне?

– Не успела, Сорилея, ты сама прервала меня, – запротестовала Ферейгин, внезапно как будто став меньше ростом и тяжело дыша. Снова переведя взгляд голубых глаз на Ранда, она продолжила уже более твердым голосом: – Может быть, их десять или больше, Кар’а’карн. Мы держимся подальше от них, конечно, особенно с тех пор... – Ее взгляд опять метнулся к Сорилее, и опять она тяжело задышала и поникла. – Ты сама ничего не хотела слушать о мокроземцах, Сорилея. Только о том, что происходит в айильских палатках. Ты сама так сказала. – Повернувшись к Ранду, она снова подтянулась: – Большинство из них скрываются у Арилин Дулайн, Кар’а’карн, и редко показываются на людях. – И снова, глядя на Сорилею, сгорбившись, чуть слышно: – Сорилея, ты же знаешь, я бы все рассказала тебе. Ты сама меня прервала.

Когда до Ферейгин дошло, сколько людей наблюдают за ней, и особенно, что многие из них, во всяком случае, среди Хранительниц Мудрости, улыбаются, глаза у нее вспыхнули, а щеки запылали. Поворачиваясь то к Сорилее, то к Ранду, она открывала и закрывала рот, не издавая ни звука. Некоторые Хранительницы Мудрости захихикали, прикрываясь ладонями. Эдарра смеялась совершенно открыто, как и Руарк, который откинул назад голову и захохотал во все горло.

Перрину, конечно, было не до смеха. У айильцев вообще весьма своеобразное чувство юмора. Кто знает, может, айилец способен найти повод для веселья даже в том, что его проткнули мечом? Только Айз Седай не хватало. Свет! Он выбросил из головы все, кроме того, что волновало его больше всего.

– Ферейгин! Моя жена, Фэйли, как она?

Бросив на него растерянный взгляд, Ферейгин с явным усилием постаралась взять себя в руки.

– Думаю, с Фэйли Айбара все в порядке, Сей’кайр, – уже спокойно ответила она. Или почти спокойно. Краешком глаза она продолжала следить за Сорилеей.

Сорилея не смеялась и даже не улыбалась. Сложив руки на животе, она, не отрываясь, смотрела на Ферейгин; по сравнению с этим взглядом тот, которым она прежде одарила Кируну, казался просто кротким.

Эмис положила ладонь на руку Сорилеи.

– Она не виновата, – пробормотала Эмис так тихо, что ее услышали только Хранительница Мудрости и Перрин.

Мгновение поколебавшись, Сорилея кивнула. Взгляд, способный содрать с человека кожу, сменился обычным, просто придирчивым. Насколько Перрину было известно, такого эффекта могла добиться только Эмис, только ей одной Сорилея вообще позволила бы даже попытаться сделать что-то в этом роде, не сровняв ее с землей. Если не считать, конечно, Руарка, но он относился к подобным вспышкам с полным безразличием. Точно валун, которому все равно, бушует над ним гроза или нет. Утихомирить грозу была способна только Эмис.

Перрину хотелось бы побольше услышать от Ферейгин – она лишь думает, что с Фэйли все в порядке, или ей это точно известно? – но прежде, чем он успел открыть рот, его с обычным для нее тактом опередила Кируна.

– Теперь внимательно выслушай меня, – заявила она, обращаясь к Ранду и выразительно взмахнув рукой прямо у него перед носом. – Я назвала ситуацию щекотливой. Это не так. Ситуация настолько сложная, что ты даже представить себе не можешь, настолько хрупкая, что способна разбиться вдребезги