нас по вашему пропуску.

Балвер поклонился с таким видом, будто предвидел ее вопрос:

– Боюсь, что с ними произойдет несчастный случай, ваше величество.

Талланвор обнажил кинжал, пальцы Ламгвина сжались, точно когти лопара.

Моргейз не верила, что все окажется так просто, даже после того, как они уложили то, что смогли унести, и запихнули обоих тарабонцев под кровать. В главных воротах, неловко прикрываясь льняным плащом от пыли – мешал узел на спине, – она поклонилась, держа руки на коленях, как научил ее Балвер, в то время как сам он объяснял стражникам, что они поклялись повиноваться, ждать и служить. Моргейз думала о том, как не попасть в их руки живой. Окончательно она поверила лишь тогда, когда, оставив позади последних стражников, они покинули Амадор и поскакали дальше на лошадях, которые приготовил Балвер. Конечно, маленький бывший секретарь наверняка рассчитывает получить неплохую награду за спасение королевы Андора. Моргейз никому не сказала о том, что, собственно говоря, она уже не королева, – важно, что слова сказаны, и никому об этом не следовало знать. Бесполезно сожалеть, что она произнесла их. Теперь Моргейз предстояла новая жизнь – без трона. И конечно, вдали от мужчины, который слишком молод и нарушает ее душевное равновесие.

– Почему ты улыбаешься так печально? – спросила Лини, подъехав поближе к Моргейз на тощей пегой кобыле, которая казалась очень изможденной.

Гнедая лошадь Моргейз выглядела не лучше, да и остальные тоже. Шончан было наплевать на Балвера, но приличные лошади нужны им самим.

– Впереди у нас очень долгий путь, – ответила Моргейз старой няне и, пустив свою кобылу рысью, насколько той это было под силу, поскакала вслед за Талланвором.

С одной стороны на поясе висел колчан, с другой – петля, куда привычно скользнула рукоять топора. Перрин взял из угла длинный лук со снятой тетивой, повесил седельную суму на плечо и, ни разу не оглянувшись, покинул свои комнаты. Они с Фэйли были счастливы здесь – по большей части. Он не думал, что когда-нибудь вернется. Неужели так будет всегда? Стоило им с Фэйли хоть где-нибудь почувствовать себя счастливыми, и непременно приходилось покидать это место, не зная, доведется ли вернуться. Перрин очень хотел надеяться, что когда-нибудь это кончится.

Теперь слуги в коридорах дворца носили черные ливреи; может, так приказал Ранд, а может, они сами пришли к этому решению. Без ливрей они чувствовали себя так, будто не знали, кому служат, а черное, как цвет Ранда, казалось безопасным из-за Аша’манов. Те из слуг, кто сейчас попадался Перрину, едва завидев его, поспешно убегали, не присев и не поклонившись. За ними тянулся запах страха.

На этот раз не желтые глаза распугивали всех. Благоразумие подсказывало держаться подальше от человека, на которого только сегодня утром на глазах у множества людей Дракон Возрожденный обрушил свой гнев. Перрин поудобнее устроил на плече седельную суму. Давненько уже не случалось, чтобы кому-то удалось вот так поднять и с размаху отшвырнуть его. Правда, никто прежде не использовал для этого Силу. Одна сцена особенно поразила его, она снова и снова возникала в памяти.

Прямоугольная колонна остановила его полет, упираясь в нее плечом, он изо всех сил старался удержаться на ногах. Перрин не удивился бы, если бы выяснилось, что несколько ребер сломаны. По всему Большому Залу Солнца тут и там стояли придворные, явившиеся на прием к Ранду по своим делам; все смотрели в сторону, делая вид, что их здесь нет. Только Добрэйн, покачивая седой головой, не сводил глаз с Ранда, который большими шагами пересек тронный зал.

– Я буду обращаться с Айз Седай так, как считаю нужным! – воскликнул Ранд. – Слышишь, Перрин? Как я считаю нужным!

– Ты просто передал их в руки Хранительниц Мудрости, – резко ответил Перрин, отталкиваясь от колонны. – Ты понятия не имеешь, спят они на шелку или им уже перерезали глотки! Ты что, все знаешь? Ты же не Создатель!

Ранд в ярости вскинул голову.

– Я – Дракон Возрожденный! – закричал он. – Мне нет дела до того, как с ними обращаются! Им самое место в темнице! – У Перрина волосы на голове зашевелились, когда Ранд перевел взгляд на него. Голубые глаза сверкали, точно весенний лед, но даже лед выглядит теплее и мягче; впечатление усиливалось еще и тем, что эти глаза смотрели с искаженного болью лица. – Я не хочу тебя видеть, Перрин! Уходи! Слышишь? Уезжай прочь из Кайриэна! Сегодня! Сейчас же! Я больше никогда не хочу тебя видеть!

Резко повернувшись на каблуках, Ранд зашагал прочь. Придворные при его приближении кланялись так низко, что чуть не падали на пол.

Перрин вытер стекавшую с уголка рта струйку крови. В какой-то момент ему даже показалось, что Ранд готов его убить.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от воспоминаний, Перрин завернул за угол и чуть не столкнулся с Лойалом. С большим узлом на спине, державшимся на ремне, и дорожной сумой на плече – такой внушительной, что можно целиком затолкать овцу, – огир сжимал в руке топор с длинной рукояткой, опираясь на него как на дорожный посох. Вместительные карманы долгополой куртки раздулись от книг.

При виде Перрина уши с кисточками поднялись вверх, но тут же резко опали. Лицо Лойала осунулось, брови нависали над щеками.

– Мне обо всем рассказали, Перрин, – печально прогудел огир. – Ранд не должен был так поступать. От опрометчивых слов всегда одни неприятности. Я знаю, он передумает. Может, уже завтра.

– Все в порядке, – ответил Перрин. – Кайриэн слишком... изысканный город. Для меня во всяком случае. Я – кузнец, а не придворный. Завтра я буду уже далеко отсюда.

– Вы с Фэйли можете отправиться вместе со мной. Мы с Карлдином собираемся посетить стеддинги, Перрин. Те, что рядом с Путевыми Вратами. – Стоящий позади Лойала узколицый молодой человек со светлыми волосами перевел хмурый взгляд с Перрина на огир. У него тоже были сума и узел, а у бедра – меч. Несмотря на голубую куртку, Перрин узнал в нем одного из Аша’манов. Встреча с Перрином явно не доставила ему удовольствия; более того, запах Карлдина был пропитан холодным гневом. Лойал перевел взгляд в глубину коридора за спиной Перрина. – А где Фэйли?

– Она... Мы договорились встретиться в конюшнях. – По крайней мере звучало правдоподобно. Перрин понизил голос: – Лойал, на твоем месте я бы не говорил о некоторых вещах там, где тебя могут услышать. Я имею в виду Путевые Врата.

От фырканья Лойала шарахнулся бы в сторону бык, но он заговорил тише.

– Здесь, кроме нас, никого нет. – Конечно, это не шепот, и все же в двух-трех шагах за спиной Карлдина слова уже не были слышны отчетливо. Уши огир начали... хлестать, вот самое подходящее слово... и снова гневно опали. – Все обходят тебя стороной. И это после всего, что ты сделал для Ранда.

Карлдин потянул Лойала за рукав.

– Нам пора, – сказал он, глядя на Перрина. Его вид ясно давал понять, что тому, кто навлек на себя гнев Возрожденного Дракона, лучше как можно быстрее оказаться за воротами. Перрин подумал, не обратился ли тот сейчас к Силе.

– Да-да, – пробормотал Лойал, взмахнув огромной рукой, но не двинулся с места, лишь с задумчивым и хмурым видом оперся о свой топор. – Не нравится мне все это, Перрин. Ранд прогнал тебя. Отослал меня. Как я теперь закончу свою книгу... – Уши Лойала задергались, он закашлялся. – Ладно, что горевать об этом сейчас. Но ты, и я, и Мэт... Свет знает, где он. Следующей будет Мин, вот увидишь. Он прячется от нее все сегодняшнее утро. Отправил меня к ней и велел сказать, что его нет. Думаю, она догадалась, что это неправда. Скоро он останется совсем один, Перрин. «Это ужасно – быть одному», – так он мне сказал. И все же он гонит всех своих друзей.