порядка должны расстреливать заложников. Мы тоже объявляем большевистским агентам: кровь за кровь, а смерть за смерть. А вы непосредственно должны сообщить приказ в своих деревнях. Кроме того, мы сегодня вручим каждому представителю обращение заместителя государственного комиссара восточных областей, пана Фриндта, которое вы тщательно перепишете от руки разборчивым почерком в нескольких экземплярах и вывесите в людных местах, чтобы каждый крестьянин знал, как ему вести себя и за что он потом может нести ответственность. Это касательно распоряжений и приказов вышестоящих властей. Вместе с тем, вам необходимо объяснить также своим односельчанам, что всему населению волости полагается теперь в обязательном порядке приветствовать немецких солдат и офицеров — и мужчинам, и женщинам. За неуважение к офицерам армии великого фюрера виновные будут наказываться. Это, между прочим, касается и чинов полиции. При встрече с немецким офицером чины полиции обязаны отдавать честь, беря под козырек, мужчины — снимать шапки, женщины — говорить «Добрый день». Понятно?

— Да, да, — закивали головами наиболее верноподданные, а может, и оторопевшие мужики, словно лошади в жаркий день.

Захар Довгаль, сидящий рядом с Зазыбой, незаметно толкнул его сапогом в ногу. Шепнул:

— Дожили, брат!… Сперва кось-кось, а потом хворостиной по спине, хворостиной!

— Боюсь, что одной хворостиной не обойдется, — не поворачивая головы к соседу, сквозь зубы отозвался Денис. — Слыхал же, что сотворили в тех деревнях, что вокруг Прусинской Буды. У нас тоже едва такое не случилось.

Как и всякий опытный докладчик, который кроме всего прочего рассчитывает еще и на эффект от сказанного, Гуфельд дал некоторое время повозиться мужикам на жестких стульях, даже переброситься словом, подумав — пускай-ка они побрешут и на свой хвост, а то некоторые волчьей шкурой подбиты, и заговорил снова:

— Здесь, в зале, находятся, за небольшим исключением, наши друзья, которые уже дали согласие сотрудничать с новой властью. Я надеюсь, что приказ генерального комиссара найдет соответствующий отклик и среди остальных присутствующих. Мы собрали вас сегодня, мужи доверия, чтобы одновременно и посоветоваться, и решить насущные дела, которые касаются более широкого распространения нового порядка в волости. Вы почти все здесь крестьяне. Потому и разговор в первую очередь будет о земле. От советского режима получено тяжелое наследство. Земля, как вы сами знаете, была закреплена за колхозами. Крестьяне в результате коллективизации перестали быть крестьянами в настоящем смысле этого слова. Вы превратились, по сути, в наемных сельских рабочих. Целью германских властей станет быстрейшая и радикальная ликвидация советской бессмыслицы, каковой являются ваши колхозы. Однако каждому разумному крестьянину должно быть понятно, что сейчас нет возможности сразу же, без проведения серьезных подготовительных работ, ликвидировать колхозы и перейти к индивидуальному хозяйству. Поэтому колхозы пока будут сохраняться, чтобы затем постепенно переходить к общинному хозяйствованию. Вспомните, что произошло с сельским хозяйством, когда советская власть без постепенного перехода, одним росчерком пера повсюду основала колхозы… Так же случилось бы и теперь, если бы произошел внезапный раздел колхозов. Сельскохозяйственное производство сильно сократилось бы, чего ни в коем случае мы не можем допустить. — Тут комендант запнулся па момент, спохватившись, затем поправился: — В ваших же собственных интересах. Как понимаете, всему свое время. Но вы дождетесь, что наконец будет отдано распоряжение государственного министра об отмене колхозов. Будет введен новый порядок землепользования.

«Значит, вот для чего привез меня сюда Браво-Животовский, — прежде всего подумал Зазыба, потому что в Веремейках все сделали наоборот. — Значит, отвечать придется?»

Но ни страха, ни даже растерянности он почему-то не почувствовал, может, потому, что комендант и переводчик все еще продолжали говорить и своими голосами вперебивку мешали осознать все в полном объеме, хотя на правой щеке, ближе к виску, и задергалась у Зазыбы предательская жилка.

А вот и главное, что должен был услышать на этом совещании Зазыба, собственно, для чего его и вызвали в местечко:

— В связи с этим я должен отметить, что в некоторых деревнях волости, особенно по ту сторону реки, происходит самоуправство. Не ожидая распоряжений, там разделили колхозное имущество, посевы и так далее. Например, в Веремейках. — Комендант повел взглядом по залу, отыскал среди «мужей доверия» Браво-Животовского и дал ему знак подняться с места. — Правильно я говорю, что в вашей деревне без разрешения начали делить колхоз?

— Да, — вскочил Браво-Животовский.

— Кто в этом виноват? Браво-Животовский посмотрел на Зазыбу.

Тогда и комендант перевел свой взгляд в ту сторону.

— Кто виноват? — уже с расчетом на Зазыбу крикнул Гуфельд, хотя еще и не знал, кто должен подняться на его голос.

Зазыба понял, что надо отвечать. Медленно, словно ему мешало что-то между стульев, выпрямился.

— На каком основании вы совершили это? — зло уставился на него комендант. — Кто вы?

— Заведующий хозяйством.

— Завхоз? — уточнил переводчик.

— Да.

— А председатель где? — спросил комендант.

— Ушел вместе с фронтом.

— Он коммунист?

— Да, коммунист.

— А вы? Зазыба промолчал.

Странно, но комендант тоже не настаивал на ответе, будто что-то уже знал про Зазыбу и теперь вспомнил это.

— Так зачем же вы без разрешения поделили колхоз? — повторил он.

— Так решило правление, — ответил Зазыба и даже удивился своему спокойствию. — У нас, но артельному статуту, в хозяйстве один человек ничего не решает. Ни председатель, ни заведующий хозяйством, ни бригадиры, никто другой. Для решения колхозных дел мы избрали правление. Правление все и решало. Так что…

— Ну, мы с этой грамотой вашей немного знакомы, — не поправилось такое обтекаемое и, в сущности, уклончивое объяснение Гуфельду. — Вас не предупреждали о персональной ответственности?

Зазыба недоуменно пожал плечами.

Тогда комендант перевел колючий взгляд па Браво-Животовского.

— Не успел я, господин комендант, предупредить его, — неожиданно соврал тот, конечно, ни он сам, ни Зазыба не забыли о разговоре, который произошел на спаса, а потом, на следующий день, уже в поле. — Покуда приехал от вас в деревню, там все и кончилось. Действительно, правление решило. Правда, оно теперь не в полном составе, не хватает членов правления, поэтому собрание можно считать неполномочным.

Видимо, эта последняя подробность не имела для коменданта никакого значения, он тут же недоверчиво глянул на штатского, что-то возмущенно сказав ему. Но тот не стал переводить слова коменданта «мужам доверия», только усмехнулся.

— В каком состоянии теперь хозяйство? — быстро перевел он следующий вопрос.

— Все поделено, — ответил Зазыба. — Колхозники трудятся индивидуально.

— Мы выясним, кто виноват в этом, — предупредил его комендант, и по тому, как поглядел он и на Браво-Животовского, стало понятно, что он уже объединил их с Зазыбой. — Кстати, это касается не только веремейковцев. Я отмечал, что без нашего позволения затеяли делить колхозы и в других деревнях. Чтоб вы знали, виноватых будем искать повсюду. А вы можете сесть, — милостиво разрешил он веремейковцам.

И они опустились на свои места.

Пока Зазыба скрипел стулом, усаживаясь, Захар Довгаль, наклонившись к его плечу, успел шепнуть:

— Недаром говорят: раз не сумел отсечь руку своему лиходею, так лобызай ее теперь.