биоинженер». И тут до Этана дошло, что с экрана на него смотрят два самых странных лица, какие он когда-либо видел.

Лица были безбородыми, как у мужчин, еще не ставших отцами, или как у мальчиков, но лишенные юношеской прелести. Эти бледные лица с тонкими, изысканными чертами были отмечены печатью времени и изборождены морщинами. В волосах инженера пробивалась седина; доктор медицины казалась бесформенной в своем бледно-голубом лабораторном халате.

Этан затрепетал в предчувствии безумия, которое вот-вот нахлынет на него от взгляда этих неподвижных медузьих глаз… Но почему-то разум не спешил покидать его. Он с удивлением разжал пальцы, впившиеся в край стола. Может быть, то массовое помешательство, которым охвачены мужчины в галактике, ставшие рабами этих существ, вызывается лишь их присутствием, так сказать, во плоти? Какая- нибудь неуловимая телепатическая аура?.. Собравшись с духом, он вгляделся в странные лица.

Да. Это женщина. Точнее, две женщины. Этан проанализировал свою реакцию и, к величайшему облегчению, не обнаружил у себя никаких нарушений психики. Безразличие, даже легкое отвращение… Пагуба созерцания не увлекла душу в бездну греха, если, конечно, предположить, что душа у него имеется, а подобной возможности Этан не исключал. Разочарованно выключив дисплей, он решил, что на сегодня психологических тестов достаточно, и отложил дискету.

Температура в морозильной камере уже почти достигла нужной отметки. Он приготовил две ванны с буферным раствором и поставил их на охлаждение. Надел изоляционные перчатки, сломал пломбы, поднял крышку…

Что это? Оберточная бумага? Оберточная бумага?!

Он изумленно уставился в камеру. Каждый образец ткани должен храниться отдельно от других, в собственной стерильной ячейке – элементарное и непреложное правило! Но эти странные серые кусочки упакованы, как мясо для ленча. От ужаса сердце у него словно ухнуло в пустоту…

Стоп, стоп, только без паники! Может, это какая-нибудь новая галактическая технология, о которой он еще не знает? Этан осторожно обследовал камеру на предмет инструкций, позволив себе даже покопаться среди пакетов. Ничего. Совсем ничего…

Он еще долго взирал на серые свертки, пока наконец не понял, что это вовсе не клеточная культура, а сырье, из которого ее производят. Решили, что культуру изготовит сам заказчик? Этан сглотнул. Что ж, в этом нет ничего невозможного, уверил он себя.

Он отыскал ножницы, вскрыл верхний пакет и, вывалив содержимое в кювету, принялся рассматривать его с некоторым беспокойством. Может, следует измельчить образец для лучшего проникновения питательного раствора? Нет, пока рано, в замороженном состоянии это может разрушить клеточную структуру. Пусть сначала оттает.

Движимый растущей тревогой, Этан перешел к изучению остальных пакетов. Странно, странно… Было здесь нечто глянцевитое и круглое, по размеру раз в шесть крупнее обычных яичников. Другое нечто, отвратительного вида, походило на кусок фермерского сыра. Заподозрив неладное, Этан пересчитал пакеты. Тридцать восемь. А эти здоровенные на самом дне? Как-то раз, во время службы в армии, он вызвался в наряд помогать мясникам – его уже тогда занимала сравнительная анатомия. Догадка громом поразила его.

– Да ведь это… – выдохнул он сквозь зубы, – да ведь это коровьи яичники!

Осмотр был весьма тщательным и продолжался до самого вечера. Когда он закончился, лаборатория выглядела так, словно здесь упражнялась в препарировании целая орава студентов-зоологов. Зато теперь все стало совершенно ясно.

В кабинет заведующего он вломился без стука, сжимая кулаки и пытаясь хоть как-то восстановить дыхание.

Деброучес как раз одевался, собираясь уходить; в его глазах играл отсвет от голограммы – покидая кабинет, он выключал ее в самую последнюю очередь.

– Боже мой, Этан, что случилось?!

– Хлам, мусор, отбросы! Сувениры от патологоанатома! Четверть всего – сплошные метастазы, половина атрофирована, и пять коровьих яичников, черт бы их побрал! И вся эта мерзость абсолютно мертва!

– Что?! – Деброучес схватился за сердце. – Ты все разморозил по правилам? Ты не…

– Пойдите посмотрите. Просто посмотрите, – прошипел Этан и, уже повернувшись, бросил через плечо: – Не знаю, сколько Совет Населения заплатил за это дерьмо, но нас здорово облапошили!

– Возможно, – с надеждой сказал старший делегат от Лас-Сандеса, – это просто какое-то недоразумение. Может, они решили, что материал предназначен для студентов-медиков.

Совет Населения был в полном сборе. Сидя на экстренном совещании, Этан гадал, зачем Роучи позвал его сюда. В качестве свидетеля-эксперта? В другое время пышность обстановки привела бы его в священный трепет: роскошный мягкий ковер, длинный стол из драгоценного дерева, великолепный вид на столицу и суровые, бородатые лица старейшин, отражавшиеся в полированной столешнице. Но сейчас доктор Эркхарт был так зол, что едва замечал и стол, и самих старейшин.

– Все равно это не объясняет, почему там было тридцать восемь единиц, если на коробке значилось пятьдесят, – перебил он докладчика. – И потом, эти проклятые коровьи яичники! Они что – думают, мы здесь минотавров разводим?

– А наша коробка вообще оказалась пустой, – задумчиво вставил младший делегат от Делиры.

– Тьфу! – вскипел Этан – Это же явное надувательство! Тут не может быть речи ни об ошибке, ни…

Недовольным жестом Деброучес приказал ему сесть. Этан подчинился.

– Не иначе как злостный саботаж! – все же закончил он свою мысль на ухо шефу.

– Позже, – пообещал Деброучес – Мы к этому еще вернемся.

Председатель зачитал официальные уведомления от всех девяти Центров, положил их на стол и вздохнул.

– Какого дьявола мы выбрали именно этих поставщиков? – вопросил он. Разумеется, чисто риторически.

– У них были самые низкие цены, – буркнул председатель комиссии по делам поставок. Положив голову на руки, он гипнотизировал стакан воды, в котором, шипя, растворялись две таблетки болеутоляющего.

– И вы посмели измерить будущее Эйтоса самой низкой ценой?! – взорвался кто-то из делегатов.

– Вы же все до единого согласились, или не помните? – ответил главный снабженец, выйдя из оцепенения. – Даже сами настаивали на этом варианте, когда выяснилось, что другие дадут нам за те же деньги только тридцать единиц. Пятьдесят разных культур для каждого Центра – да вы все чуть не описались от радости, насколько мне помнится!

– Господа, господа, давайте не будем отвлекаться, – вмешался председатель. – У нас нет времени на поиски правых и виноватых. Необходимо срочно принять решение. Через четыре дня почтовый корабль покидает орбиту, и если мы ни до чего не додумаемся, придется ждать еще год.

– Пора бы нам обзавестись собственным кораблем, – заметил еще один делегат. – Сколько можно полагаться на чью-то милость и зависеть от их графика!

– Да военные уже сколько лет просят о том же! – встрял другой.

– Ну, и какой из Репродукционных Центров мы заложим, чтобы обзавестись собственной флотилией? – саркастически поинтересовался третий. – Оборона и мы – две самые большие статьи бюджета после сельского хозяйства, которое кормит наших детей. И вы хотите встать и заявить людям, что детский рацион придется урезать наполовину, чтобы подарить этим шутам гору игрушек, абсолютно ничего не дающих экономике?

– Пока не дающих, – упрямо фыркнул первый.

– Не говоря уже о технологиях, которые нам приходится импортировать. А что, скажите на милость, мы можем продать? Все наши излишки уходят на…

– Значит, пусть корабли сами себя окупают! Если бы мы их имели, то смогли бы что-нибудь продавать и зарабатывать достаточно галактической валюты, чтобы…