Весь амфитеатр наполнился стонами умирающих и раненых, звоном оружия и торжествующими криками победителей. Бок о бок я и молодой краснокожий с дюжиной других бойцов пробили себе путь к трону. Там перед нами сомкнулись ряды уцелевшей еще гвардии и высших сановников перворожденных. Исса, наклонившись вперед, сидела на своем резном троне, то отдавая писклявым голосом приказания своей свите, то насылая проклятия на тех, кто стремился развенчать ее.

Окружавшие ее перепуганные рабыни, дрожа, ожидали исхода, не зная, молиться ли им за нашу победу или за наше поражение. Некоторые из них, вероятно, гордые дочери благороднейших воинов Барсума, выхватили мечи из рук павших и бросились на стражей Иссы. Но они скоро были перерезаны, славные мученицы за безнадежное дело!

Гвардия оказала нам бешеное сопротивление, но никогда с тех пор, как Тарс Таркас и я сражались бок о бок против орд Варгуна на пересохшем морском дне, никогда с той поры не видел я, чтобы два человека бились с такой безумной жестокостью, как молодой краснокожий и я в тот день перед троном Иссы, богини смерти и вечной жизни.

Стражи, отделявшие нас от резного трона, валились один за другим под ударами наших мечей. Их место занимали другие; однако, дюйм за дюймом, фут за футом мы приближались к нашей цели.

Теперь с части скамей раздался крик: «Подымайтесь, рабы!» Он раздавался то громче, то слабее, пока не превратился в мощный звук, который огромными волнами перекатывался по всему амфитеатру. В один миг, как бы по общему соглашению, мы перестали драться. Во всех частях здания рабыни, вооруженные чем попало, напали на своих господ. В одном месте я заметил прекрасную рабыню, которая стояла с высоко поднятым кинжалом, выхваченным из доспехов своей госпожи и обагренным уже ее кровью. Другие вытаскивали мечи из тел убитых; тяжелые украшения превращались в оружие. Женщины были пьяны от крови и близости мести. Пробил час, когда они могли хоть отчасти вознаградить себя за унижения и жестокости, которым их подвергали черные господа. Те, кто не мог найти другого оружия, пускали в ход крепкие пальцы и блестящие зубы.

Как кстати пришла эта подмога! Как яростно бились рабыни! Зрелище это на минуту остановило нас, но скоро мы уже вновь занялись нашей битвой, и лишь непрекращающийся боевой клич женщин «Вставайте, рабы!» напоминал нам, что они все еще сражаются.

От Иссы нас отделял только один ряд поредевших воинов. Ее лицо покрывалось синевою и перекосилось от страха. На губах показалась пена. Казалось, она была парализована от ужаса. Теперь дрались только юноша и я. Все остальные пали в бою, и я сам едва не погиб от грозного удара, если бы какая-то рука не схватила сзади моего противника и не сдавила бы его локтя с такой силой, что меч упал возле меня. Краснокожий юноша подскочил и проткнул моего противника, прежде чем тот успел прийти в себя. В тот момент, когда этот человек свалился, я обернулся и взглянул в глаза той, чья быстрая рука спасла меня от удара: это была Файдора, дочь Матаи Шанга.

– Беги, мой принц! – вскричала она, – дальше биться с ними бесполезно. Все уже убиты на арене, все, кто вел наступление на трон, убиты, кроме тебя и этого юноши. Лишь среди скамей осталось несколько ваших бойцов, да и те вместе с рабынями скоро будут перерезаны. Прислушайся – почти не слышно боевого клича женщин: все перебиты! На каждого из вас приходится десять тысяч черных в стране перворожденных. Постарайся пробиться в открытое поле к озеру Корус. Твоя могучая рука бойца может еще проложить себе путь к Золотым Скалам, и садам храма святых жрецов. Там расскажи о своих приключениях и, может быть, вы найдете способ вместе освободить меня. Беги, пока остается хоть какой-то шанс на спасение бегством!

Это, однако, не входило в мою задачу; к тому же я не усматривал существенной разницы между святыми жрецами и перворожденными.

– Долой Иссу! – воскликнул я и снова кинулся в бой вместе с юношей. Два черных пали под нашими ударами, и мы очутились лицом к лицу с богиней. Когда мой меч поднялся, чтобы пронзить ее, ее оцепенение вдруг прошло, и она пустилась в бегство, пронзительно вопя. Прямо за ней в подмостках трона внезапно разверзлась глубокая пропасть. Она бросилась в это отверстие вместе с юношей, я последовал за ними. На ее крик сбежались гвардейцы и кинулись на нас. Я получил удар в голову. Я пошатнулся и упал бы, если бы юноша не подхватил меня. Затем он повернулся, чтобы дать отпор разъяренной толпе, обезумевшей от оскорбления, нанесенного их богине, и как раз в этот момент Исса скрылась в черной глубине, разверзшейся передо мной.

Я на миг задержался здесь, но первый же натиск стражников заставил меня попятиться на шаг или два. Моя нога искала твердой опоры, но встретила лишь пустое пространство. Я попал в яму, поглотившую Иссу. На один момент я зацепился за ее край, а затем вместе с юношей покатился навзничь в черную пропасть.

Мы попали на гладкий скат; отверстие над нами захлопнулось столь же чудесно, как оно открылось, и мы благополучно скатились в скудно освещенное помещение, расположенное значительно ниже арены.

Первое, что я увидел, как только поднялся на ноги, было злобное лицо Иссы, глядевшей на меня сквозь тяжелую решетчатую дверь в конце комнаты.

– Безумные смертные! – вскричала она пронзительным голосом. – Вы дорого поплатитесь за ваше святотатство! Вы останетесь здесь в темноте и смраде среди трупов ваших же соучастников до тех пор, пока, обезумев от одиночества и голода, не станете пожирать кишащие червями останки человека!

Голос Иссы смолк. В следующий момент она исчезла, а тусклый свет, озарявший камеру, превратился в кромешную тьму!

– Миленькая старушонка! – раздался возле меня насмешливый голос.

– Кто это говорит? – спросил я.

– Это я, твой товарищ, который имел сегодня честь сражаться бок о бок с величайшим из воинов, когда-либо носивших оружие на Барсуме!

– Слава богу, что ты жив! – воскликнул я. – Я так боялся за последствия после того удара, который был нанесен тебе в голову!

– Он только оглушил меня, – ответил юноша. – Простая царапина!

– Возможно, что было бы лучше, если бы он оказался решающим, – сказал я. – По-видимому, мы очутились здесь в завидном положении с блестящей перспективой умереть от голода и жажды.

– Где же мы находимся?

– Под ареной, – ответил я. – Мы свалились кувырком в яму, поглотившую Иссу в тот момент, когда она была почти в наших руках.

Мой товарищ тихо засмеялся, затем ощупью сквозь черный, как чернила, мрак он отыскал мое плечо и, притянув мое ухо к губам, прошептал:

– Это страшно удачно, лучше и не надо! Видишь ли, в тайниках Иссы существуют такие секреты, о которых и она сама не подозревает!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Год тому назад мне пришлось с другими рабами работать над восстановлением этих подземных галерей; тогда мы открыли целую систему древних коридоров и камер, стоявшую запечатанной бог знает сколько веков. Черные, руководившие ходом работ, обследовали эти коридоры, взяв нескольких из нас с собой для выполнения работ. Я был среди них и прекрасно знаком со всей системой.

– Эти коридоры тянутся на многие мили; над ними раскинуты сады и возвышается храм. Тут совсем близко есть один проход, ведущий вниз. Он соединяется с участками, расположенными еще ниже, и выходит к каналу, по которому можно выйти к Омину.

– Если нам удастся незаметно пробраться к подводной лодке, то мы можем снова выйти в море, на котором много островов, совершенно не посещаемых черными. Мы проживем там в течение некоторого времени, и кто знает, может быть, откуда-нибудь явится возможность для бегства?!

Он произнес это тихим шепотом, очевидно, из опасения, чтобы его не подслушали уши шпионов; я отвечал ему точно так же.

– Друг мой, нужно вернуться на Шадор, – сказал я шепотом. – Там черный Ксодар. Мы должны попытаться бежать вместе. Я не покину его.

– Да! – сказал мальчик. – Друга покинуть нельзя. Лучше снова попасть в плен, чем решиться на такое дело!