указательный палец и выдержал излюбленную театральную паузу. – Согласно преданиям и поверьям, они ближе к людям, чем к противоположной стороне. Потому гуапы не очень-то ладят с иными… м-м… э-э… ну, сами понимаете, о ком я.

Ближе к людям… Тоже ничего не доказывает. Она могла представиться кем угодно. Ясно, если она хочет войти в доверие, то как раз ей и следовало записать себя в эти самые гуапы. Сварог не мог знать, как выглядят гуапы в магическом плане и какими особенностями строения отличаются от оборотней простых, но и Чуба-Ху не могла знать о том, что он не может знать…

– Только ты смотри сам не запутайся, граф.

– Так ты женщина или нет?

Ах вот как! Оказывается Олес давно уже проснулся и удивительный разговор слушал, открывши рот. Потом не выдержал и встрял.

– Сейчас я женщина, – просто ответила Чуба-Ху.

– Самая настоящая? – княжеский сынок не отрывал взгляда от такой детали одежды незнакомки, как шнуровка жилета – вернее, от ее верхнего края, где начинался вырез.

– Самая настоящая. – Чуба-Ху взглянула на молодого человека уж точно не как оборотень. Или как оборотень, которого особенно интересует кровь молодая.

Олес вскочил на ноги, принялся отряхиваться и застегиваться.

– А потрогать можно?

– Я настоящая настолько, что можно и схлопотать.

– Не подходи, Олес. Стой, где стоишь. – Сварог, в общем-то, не столько заботился о безопасности молодого князя, сколько о том, чтобы разговор не скатывался в балаган.

– Да ну и ладно, – легко подчинился Олес.

– Что это за горы, Чуба-Ху?

– Он прав, – черноволосая женщина показала на Пэвера. А Сварог обратил внимание на ее пальцы. Пальцы были необычайно длинные, и большой палец немногим уступал по длине указательному. – Вы, люди, называете эти горы Феррунианской грядой.

Детектор лжи вранья не показал. Выключать его не станем, посмотрим, что дальше.

– Тогда – какое место? Какие города есть поблизости? Это Крон или Тоурант? – напомнил о себе охранитель Рошаль.

– Эту землю люди называют Тоурантом. Я знаю поблизости всего один город. Клаутэн. Такое слово я слышала от людей. И еще много деревень. Но в них сейчас никого не осталось.

– Ваши слопали? – деликатно поинтересовался Рошаль.

– Люди уходят в Клаутэн. Там строят большие лодки.

– Как далеко до Клаутэна? – спросил Сварог.

– Вы, люди, измеряете расстояние в каких-то кабелотах. Я никак не могу понять, сколько это. Вашим шагом до города дойдете к восходу второго дня.

– А зачем ты следила за нами? – Как и пристало опытному дознавателю, Рошаль круто менял течение беседы. – Сожрать хотела?

– Нет.

И молчал, молчал Сварогов детектор лжи.

– Чуба-Ху, – сказал Сварог, – ты не ушла, когда тебя заметили. Ты что-то хочешь от нас?

– В этих местах очень опасно. Я могу помочь вам выйти отсюда. Я чувствую то, что вы не можете почувствовать.

– Ну это-то точно! – хмыкнул Рошаль.

– А взамен? – Сварог все еще сжимал в ладони шаур, но теперь метатель звездочек уже стал ему казаться лишней деталью.

– Что я могу просить взамен? – она пожала плечами. – К людям вы меня с собой не возьмете. Не возьмете и в большую лодку, на которой уплывете к новой земле. О чем мне просить? Сейчас я не хочу оставаться одна, вот и все. Сколько можно быть одной! Отсюда ушли даже все звери. Они спасаются, уходя туда, – Чуба-Ху махнула рукой на куз. – Вместо них появляются другие – похожие на меня, но… другие. Чистое порождение Зла. Они против всех, даже тех, кого люди привыкли называть нежитью. А оттуда, – она показала на бисту,[15] – идет волна. Но бежать от нее нет смысла. Смерть везде ждет точно такая же, как и здесь.

«И что прикажете?» – спросил сам себя Сварог. Ему даже труднее, чем остальным, потому что он уже видел ее второй облик. Но кто сказал, что оборотень хочет жить меньше человека? И какие бы кровожадные мысли ни шевелились в ее черноволосой головке, ей гораздо выгоднее не кусать людей, а помогать им, надеясь заслужить в награду вызволение с Атара. Поэтому она вполне искренне надеется, что ее не бросят. А на что ей еще надеяться, спрашивается? И для того, чтобы ее вытащили с Атара, она будет стараться изо всех сил. Из шкуры вон лезть – в данном случае во всех смыслах. Правда, если она кем-то подослана… Уж что-то больно в лоб, уж больно топорно подсылать оборотня, с которым и в разговор вряд ли вступят.

«Или уж чересчур ювелирная работа, не так ли? – прошептала часть сознания Сварога, ответственная за пессимизм и скепсис. – Ведь все-таки вступили в разговор… А если каждая встречная-поперечная нечистая сила начнет набиваться в команду, вы их всех зачислите, мастер Сварог?»

– Чуба-Ху, здесь есть поблизости ручей?

– Рядом. У Пьяного камня.

– Тогда приказ по роте такой. Умываемся. Приводим в походный порядок одежду и обувь. Завтракаем, как белые люди. Обещаю кофе, бутерброды и сдобные булочки, ясно, все свежее, горячее и ароматное. Еще раз обсуждаем план действий.

«Очень неприятное открытие ждет некоторых из вас за сытным завтраком, – прибавил про себя граф Гэйр. – Признание лорда Сварога в том, что он не тагорт. Возможна стрельба и поножовщина».

– И выступаем. Чуба-Ху, вы любите кофе?

– Вы что, надумали брать эту с собой? – спросил Рошаль, чуть не выронив клинок от изумления.

– Я бы взял, – подходя, бесшабашно заявил Олес. – Под свою ответственность.

– Конечно, существует немало преданий, в которых гуапы относятся к людям как к средству для пропитания, – почесал затылок Пэвер.

– Чуба-Ху нам может пригодиться, – сказала Клади. – В первую очередь как проводник.

Неожиданно сам для себя Сварог нашел решающий аргумент. И не замедлил его высказать, глядя охранителю в глаза:

– Почему вы решили, что она опасней человека? Например, опаснее вас, мастер Рошаль?..

Позади лежали пройденные кабелоты: спуски, подъемы, ручьи, лесные тропы, лесные дороги, овраги, брошенный хутор, лес в черных язвах на коре, из которых вытекала темная вонючая жижа, высохшее озеро, деревня с домами, словно раздавленными, словно растертыми в пыль, и снова тропы и дороги.

Позади осталось признание Сварога в том, что он не тагорт и никогда им не был. Последствия оказались неожиданно легкими. Олес принял известие с полнейшим безразличием. Дескать, ну, не тагорт так не тагорт. Ах, из другого мира, ну, тоже неплохо.

Рошаль ожидаемо взбеленился. Ожидаемо припомнил их уговор.

– Если вы дворянин, неважно, с Острова или еще откуда, вы обязаны держать свое слово!

– Совершенно с вами согласен, мастер Рошаль. Но, во-первых, я вам дал слово потомственного тагорта, а не дворянина. А раз я не тагорт, то… сами понимаете. А во-вторых, я дал вам слово играть честно – и, уверяю вас, его придерживался. Я бы честно высадил вас на Острове… но, скажите на милость, теперь-то с какого аппарата вас высаживать? Или напомнить, кто вам жизнь спас, а кто сказал, что обязан мне этим обстоятельством? И потом, что для вас, мастер Рошаль, изменилось к худшему с моим откровенным