– Давай поспешим. У нас скоро обед кончается.
Татьяна согласно кивнула.
Естественно Олега я в тот день простил. Мы с Татьяной мышками проскользнули мимо бдительных вахтерш. Поднялись на пятый этаж в свое помещение.
Однако работа в этот день не клеилась. Коньяк на голодный желудок лег на редкость тяжело. За окном сверкало весеннее солнце, в голове слегка гудело. Хотелось чего угодно, но только не разбираться в гальванических развязках и рисовать безумные электрические схемы.
Неожиданно у меня родилась идея. Пробравшись между столами, я подсел к Татьяне, которая, выпучив глаза, уставилась на собственное творение – чертеж, больше напоминавший огромного мохнатого паука.
– Знаешь, у меня есть ключи от чердака, с субботника остались. Может, пойдем, позагораем?
– Позагораем? – глаза Татьяны вспыхнули, словно крошечные фонарики. Ей тоже не хотелось еще часа четыре сидеть за кульманом, изображая бурную деятельность. – Пойдем.
– Мы в техничку, – объявил я секретарше.
Быстро, стараясь не привлекать внимания, мы с Татьяной поднялись на чердак. Пока моя дама стояла на стреме, я быстренько отомкнул пару амбарных замков.
– Готово.
Татьяна пулей пронеслась мимо. Я последовал за ней, осторожно прикрыв дверь.
Крыша НИИ. Запах расплавленной толи. Отсюда центральная часть Петербурга (тогда еще Ленинграда) лежала как на ладони. Солнце безумно жгло. Ни ветерка. Я стянул майку, а потом запрокинул голову, крепко зажмурился, подставив лицо солнечным лучам.
– А ты что, дальше раздеваться не будешь? – раздался откуда-то сзади голосок Татьяны.
Я обернулся.
Она стояла голой, если не считать тонких белых трусиков. Сейчас она как раз стягивала их, изящно наклонившись и опершись рукой о какую-то кирпичную надстройку.
У меня от удивления глаза чуть не вылезли из орбит.
– Ты чего так… – я даже не смог закончить фразы.
– Я всегда нагишом загораю, – совершенно невинным голосом пояснила Татьяна. – А то знаешь, потом очень тяжело бывает. Тут полоса светлой кожи, там…
Я не мог найти подходящих слов. Столб столбом стоял и пялился на ее точеную, чуть накаченную фигурку. Широкие, но в то же время изящные плечи культуристки; маленькие груди с темными, словно выточенными из красного дерева сосками; стройную осиную талию и длинные мускулистые ноги.
– Ты… Ты…
– Ты что баб голых не видел?
Конечно видел. В те годы я был уже давно не мальчик, но… Но никогда раньше девушка не раздевалась передом мной столь откровенно.
– Будем загорать, – объявила Татьяна. Нисколько не смущаясь собственной наготы, она широким шагом подошла к краю крыши, выходившей на ряд мелких производственных построек, за которыми темной змеей протянулся Обводный канал. Усевшись на самый край, она свесила ноги вниз, а потом, повернувшись, махнула мне. – Присоединяйся. Будем надеяться, нас тут не потревожат.
Вот в этом я, честно говоря, сомневался.
Пробормотав, что вроде «Сейчас, сейчас», я вернулся к лестнице и повесил на дверь один из замков, чтобы огородить нас от незваных гостей. Конечно, дай мне волю, я бы сотворил и заклятие невидимости, но, во-первых на него требовалось много времени, а во-вторых мне понадобилась бы помощь Тогота. А вот с кем бы я сейчас меньше всего хотел беседовать, так это именно с ним.
Быстренько вернувшись к Татьяне, я уселся радом с ней.
– Класс, – тихо пробормотала она.
Где-то там внизу люди спешили по своим неотложным делам, машины везли нужные грузы… а здесь, на высоте пяти этажей время замерло, остановилось. Рядом со мной сидела обнаженная красавица, и я не мог отвести взгляда от ее тела…
– Ладно, вижу, как ты напряжен, – расслабленно улыбнулась Татьяна. Только теперь я заметил, насколько ударно подействовала на нее порция коньяка. Лукаво улыбнувшись, она протянула руку к моей ширинке, опустила голову.
А я сидел на краю крыши пятиэтажного дома, словно король, возвышаясь над городом и балдел, стараясь чтобы мои штаны не улетели вниз…
Вот так и началась наша «дружба».
Я раскладывал пасьянс, когда «позвонил» Орти.
Неожиданно воздух над журнальным столиком сгустился, и в середине странного облачка материализовалось лицо «создателя». Орти хмурился, а, зная его веселый характер, я понял – он не в настроении.
– Мне передали, Ольга погибла.
– Угу, – печально отозвался я, выуживая из колоды даму бубей.
– И это все, что ты мне можешь сказать?
– А что ты хочешь еще услышать? Произошел несчастный случай. Мне жаль.
– Что значит «жаль»?
– То и значит.
Орти насупился еще больше.
– Артур, в чем дело?
– Все дело в предсказании, Орти. Три Дамы уже определены, – это я так тогда думал.
– Что ты несешь? Какое предсказание?
– Ладно забудь.
– Артур, может быть мне стоит появиться. Я сумел бы помочь тебе…
– Нет, Орти не стоит.
– Тогот, а ты что думаешь?
–
В другой раз я осадил бы паскудника, но в этот раз я промолчал. А что я мог сказать? Что очень скорблю об Ольге? Ничего подобного. Да, мне было ее жаль. Да, ушел из жизни близкий мне человек. Друг? Нет. Родственник? Нет. Любовница? Нет… Просто близкий человек…Что за все утро, сколько я ни старался, я так и не смог выудить из колоды крестовую даму?
– Знаю я, как ты не вмешиваешься, – проворчал Орти, и вновь обратился ко мне. – Скажи, ты не заметил в поведении Ольги какой-то странности?
– Нет. А должен был?
– Понимаешь-ли… – протянул Орти и замолчал. Мне показалось, что он специально выдерживает паузу, то ли для того, чтобы придать своим словам больший вес, то ли просто пытаясь подобрать нужные фразы. – Дело в том… – он вновь выдержал паузу. – Последнее время я стал замечать за моими дамами что-то странное… Например Ольга. Знаешь, мне кажется… А ты не мог бы вновь прокрутить сцену ее смерти? – последнее, естественно относилось к Тоготу.
Вновь перед моими глазами распахнулись двери этого странного института. Вновь из темноты по нам открыли огонь. Но в этот раз Тогот показывал все замедленно. Тоже самое я видел тогда, но теперь. Теперь даже мне стало очевидно, что Ольга сама метнулась под пули. Да… Да. И
– Теперь ты понимаешь, о чем я хотел тебе сказать? – спросил Орти.
Мне ничего не оставалось делать, как кивнуть.
– Ты считаешь, что Орти прав?
