к Шеффилд Холлу.

– Иногда у меня возникает такое чувство, будто я встречался с ним.

Эннабел ничего не ответила. Она крепко прижимала к груди коробку с произведениями Джереми и думала о письме, которое Изабелла пыталась передать ему в камеру. Она надеялась, что он прочитал его. Ей хотелось, чтобы в последние минуты своей жизни Джереми знал, что настанет день, когда справедливость восторжествует, и его имя станет таким же известным, как и имена его друзей.

– Слава Богу, мы почти дома, – сказала Эннабел, положив голову на плечо Романа. – Дома! Ты тоже считаешь замок своим домом?

– С первой минуты, как увидел его, – ответил Роман, останавливая машину около башни. – Не лучше ли провести эту ночь в замке?

– Мне хотелось бы побыть одной. – Эннабел с тревогой посмотрела на Романа. – Но это не значит, что я не хочу быть с тобой. Просто, понимаешь…

Роман поцеловал кончик ее носа.

– Не надо объяснять, дорогая. Я знаю, как важно для тебя то, что ты делаешь, а сегодняшняя ночь здорово вымотала тебя. – Он хотел выйти из машины, но остановился, держась за ручку дверцы. – Послушай, Эннабел, я тут думал кое о чем. Наверное, тебе тоже следует задуматься над этим. Ты очень много работала над своей диссертацией. Если все получится не так, как должно быть, если Келлер все же выйдет сухим из воды, что будет с тобой? Твое имя будет дискредитировано, твоя работа не будет стоить ни гроша, и тебе потребуется чертовски много времени, чтобы найти работу в каком-нибудь другом институте. Ты же знаешь, как быстро распространяются слухи в академических кругах. Ты сознаешь это?

– Конечно, – Эннабел поцеловала Романа. – Ты очень милый, но я пойду до конца, несмотря ни на что. Я взяла на себя обязательства и не отступлюсь. Пусть будет, что будет.

Роман крепко поцеловал ее.

– Я знал, что ты ответишь именно так, поэтому я и люблю тебя. А как же обещанная благодарность, Холмс?

У двери в башню Эннабел обернулась и засмеялась.

– Завтра ночью, милый Ватсон! – Она послала ему воздушный поцелуй. – Спокойной ночи, дорогой принц! И пусть ангелы охраняют тебя на пути к замку!

– И тебя тоже, – прошептал Роман.

Он подождал, пока Эннабел войдет в башню, и поехал в замок.

И тогда неподалеку от башни завелся мотор машины с выключенными фарами, и она стала осторожно, зловеще приближаться к тому месту, оттуда только что отъехала машина Романа. Из машины вышел человек, бесшумно закрыл дверцу и посмотрел на башню, в верхней комнате которой Эннабел только что зажгла свет.

Мужчина подождал несколько секунд, затем подошел к двери башни, под которую раньше положил спичечный коробок. Слегка толкнув дверь, он открыл ее.

Полусонная Эннабел потягивалась и зевала, ей казалось, что не хватит сил даже на то, чтобы раздеться, а уж тем более поднять каменную плиту и закрыть старый тайник.

«Нет, – подумала она, – зная, что стихотворения Джереми наконец-то в безопасности, я буду лучше спать».

Она положила ящик в тайник и поправила коврик, прикрывавший заветный камень.

– Стоп… о, Боже, что это? Роман? – Эннабел услышала, как скрипят ступеньки лестницы.

Кто-то поднимался наверх. Улыбаясь, Эннабел встала на ноги и с игривым укором на губах направилась к двери.

– Роман, ты чересчур настойчив. Ведь мы договорились, что проведем ночь зав…

Слова застряли у нее в горле, когда дверь распахнулась и на пороге появился Моррис Келлер. В дверном проеме его фигура выглядела еще более угрожающей.

– Я не вовремя? – спросил он, зловеще улыбаясь.

– Доктор Келлер! Я уже ложусь спать. Извините, что не встретилась с вами в городе сегодня, но ваша секретарша сказала, что вы заняты и…

Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

– Бернис – такая же дура, как и вы! Где они?

– Бернис? Роман? Ну, я думаю, что они…

– Рукописи. Я знаю, вы взяли их. Я видел, как вы внесли их сюда перед отъездом вашего друга. Вы умно поступили, оставив в сейфе чистую бумагу, но сглупили, когда обратились к моей секретарше с просьбой достать ключ от кабинета. Она легко сделала слепок моего ключа на воске, но не догадалась вытереть его. – На лице Келлера появилась жуткая улыбка. – Я сам несколько раз делал это, так что меня не проведешь.

– Хорошо, я признаю, что взяла рукописи. Мы можем заключить сделку, так как оба понимаем, что все кончилось. Ваша академическая карьера не пострадает, если вы публично признаете, что ваш предок Ньютон Фенмор не является автором сенсационных произведений, под которыми стоит его имя.

– А почему я должен делать это? Только потому, что у одной глупой аспирантки разыгралась фантазия, и она придумала, что эти стихи были написаны каким-то неизвестным поэтом, о котором никто не слышал?

С каждым шагом Келлер приближался к Эннабел, и девушка отступала назад.

– Нет. Потому, что у меня есть рукописи и доказательства того, что и вы, и ваш предок –