— Его величество император, который в семидесятый год своего владычества находится, хвала господу богу, в добром здравии, из всех его внуков особенно жалует родившегося тридцать третьим герцога Ипполита, наречённого твоей милости. Посему великий император не поскупился на подарки. Его величество в сопровождении императорской свиты сейчас будет здесь.

Придворные дамы были схожи меж собой как две капли воды. На плоских, как лепёшки, лицах торчали острые лоснящиеся носы. Зубы сильно выдавались вперёд, и обе они пришепётывали. Та, что принесла платье, присела перед Йоланкой так низко, что чуть не стукнулась носом об пол; потом с глубочайшим смирением сказала:

— Сделай милость, сударыня, пройди с нами в зеркальный зал и надень свой волшебный свадебный наряд.

— Дай мне руку, я тебя отведу, — сказала вторая и повела Йоланку к двери.

Гофмейстер остался в зале один, но и в одиночестве он сохранял такой чопорный вид, словно на каком-нибудь большом торжестве. Он так держался, будто пустое кресло, стоявшее перед ним, было самим императором, а колонны — знатнейшими господами и первосвященниками. Собаке, наверно, давно бы надоело лаять, и кошка давно бы перестала мяукать, а гофмейстеру хоть бы что: стоит как истукан и держит руку на длинном жезле с золотым набалдашником. В зал вошли два лакея и поставили вместо кресла громадный с позолотой трон. Истукан, как и полагается истукану, даже бровью не повёл. Потому он, наверно, и получил свою высокую должность, что мог несколько часов подряд смотреть, не мигая и не двигая зрачками.

И ещё он, наверно, время отсчитывал про себя, потому что часов в зале не было и никто ниоткуда не подал ему никакого знака. Но в тот самый момент, когда это было нужно, истукан шевельнулся. Он поднял тяжёлый, с набалдашником жезл, тринадцать раз ударил им об пол и надтреснутым голосом прокричал в пустой зал:

— Его величество император!

В то же мгновение вошёл император. Он шёл на своих журавлиных ногах, ступая саженными шагами. Толстуха императрица, мелко семеня, едва за ним поспевала. На императоре был длинный, красного бархата кафтан, который так болтался на тощем теле, будто достался ему с плеча чешского короля. На царственной птичьей головке торчали огромные уши, и кстати: не будь этих ушей, громоздкая остроконечная корона сползла бы императору на глаза. Корона — вещь дорогая, кроить её для каждой императорской головы особо было бы для казны слишком накладно. А чтоб у всех императоров за целое тысячелетие головы бы были одинаковы — такой счастливой случайности ещё не бывало на свете. Так вот, на головке августейшего старца корона походила на перевёрнутое лукошко, нахлобученное до самых бровей. К счастью, за семьдесят лет император научился передвигаться так ловко, что корона не слетала с его царственного чела. Он раскачивался под ней, как крестьянка, привыкшая таскать корзину на голове.

Императорская чета уселась на трон, и толстуха императрица заняла почти всё тронное место. Тощему императору с трудом удалось втиснуться и примоститься рядом.

Герцог же Ипполит пристроился так, чтоб рука царственной бабки покоилась на его плече. Затем императорское семейство окружили высокородные дамы и господа.

Когда наконец все места были заняты согласно, придворному этикету, гофмейстер опять шевельнулся как заведённый и трижды ударил жезлом об пол.

— Её высочество невеста!

Портьера, закрывавшая боковую дверь, раздвинулась, и вошла Йоланка. Она была ослепительно хороша. По огромному залу пронёсся шёпот восхищённого изумления. Толстуха императрица не выдержала.

— Чудо-красавица! — вздохнула она. Но тут же, повернув голову к императору, процедила сквозь зубы: — Безобразие… Как смеет девица не царского рода быть такою красоткой?

Ипполит по-дурацки захихикал.

— Правда, Ипполитик, — шепнула ему бабка, — миленькую невесту мы тебе подыскали!

Йоланка приблизилась к императорской чете и церемонно присела.

— Что же, прекрасная девица, согласна ли ты сочетаться браком с моим самым любезным внуком? — спросил император.

— Это большое счастье и великая честь для дочери венгерского вельможи, — ответила Йоланка, изобразив на лице притворную радость и избегая смотреть на герцога.

Одного мимолётного взгляда на него ей было довольно, чтобы понять: если взглянет ещё раз — не выдержит и выбежит из зала.

С тем же вопросом император обратился к герцогу:

— Наш милейший внук Ипполит, согласен ли ты сочетаться браком с этой юной девицей?

— С удовольствием, августейший дед, с превеликим удовольствием! — заорал герцог и захихикал.

— Раз вы оба согласны, станьте рядом, — проворчал император, — и примите моё отцовское благословение.

Ипполит подскочил к невесте, порываясь броситься ей на шею, но Йоланка зорко следила, чтоб он даже платья её не задел.

— Ах, какая прекрасная пара! — опять вздохнула императрица.

Император вытянул руку для благословения. Длинная, иссохшая рука протянулась над головами жениха и невесты.

— Стало быть, примите моё отцовское и императорское благословение.

Толстуха императрица тоже бросилась к ним и суетливо растопырила свои пальцы-лепёшки.

— Будьте всегда так прекрасны и счастливы, как в эту минуту.

Ипполит вытянулся и хлопнул рукой по мечу.

— Будем, будем прекрасны и счастливы! — пообещал он.

Но меч стукнул его по лодыжкам, и жених противно взвизгнул.

Опять гофмейстер стукнул жезлом об пол.

— А сейчас, — возвестил император, — мы отправимся в храм и свяжем вечными узами брака прекрасных жениха и невесту.

Весь зал пришёл в движение, императорская чета встала, только Йоланка не двинулась с места.

— Ах, папаша, ваше величество, — с мольбой обратилась она к императору, — зачем так спешить? Я не знаю ваших обычаев и могу напутать в брачном обряде. Нельзя ли попробовать сначала здесь?

— Попробовать? — рассеянно переспросил император. — Гм! Попробовать! Что ж, это можно. — И он трижды хлопнул в ладоши. — Эй, пастор! Пастор, пастор, пастор! Скорей сюда!

Пастор вбежал, неся в руках огромную книгу и крест.

— Что прикажешь, ваше величество?

— Давай-ка, святой отец, прорепетируем бракосочетание здесь. Надо обучить венгерскую девицу, а то, чего доброго, ошибётся в обряде. Ну, давайте, давайте.

Священник жениха и невесту поставил рядышком.

— Слушайте! Вот так вы должны стоять перед аналоем. Я же скрещу руки и, держа в них вот эту большую книгу, спрошу: «Ответь мне, жених, любишь ли ты девицу, стоящую рядом с тобой, которую ты выбрал в жёны?»

— Ой, как интересно играть! — заорал юный герцог, захлёбываясь от восторга. — Люблю, люблю, люблю…

Как видно, он готов был вопить без конца, но император, которому эти вопли смертельно надоели, рассвирепел и закричал на ненаглядного внука:

— Замолчи же наконец, замолчи!

— Довольно! Дов-о-о-о-ольно! — не владея собой, заорала императрица.

Герцог надулся и замолчал, а пастор продолжал:

— Скажи мне, невеста, любишь ли ты стоящего от тебя справа мужчину?

Йоланка кашлянула, немного подождала и кашлянула ещё раз… Потом кашлянула в третий раз и, взглядом взывая о помощи, растерянно оглянулась… В этот миг за толстой портьерой раздались оглушительный грохот и стук. Все взгляды обратились к двери. Портьера раздвинулась, и два воина императорской армии, кряхтя и пыхтя, втащили в зал невиданных размеров булаву.