специально поджидал се в розовом саду. Глупая мысль, которую она немедленно задвинула подальше.
Незнакомец рассмеялся, послав улыбку графу.
– Это правда, моя дорогая, – сказал он, вновь обращая взгляд на Джиллиану. – Я не жалую английскую чувствительность. Во мне слишком много страсти. Граф Патерно, к вашим услугам, – представился он, поклонившись еще раз.
– Шотландскую, Лоренцо. Если тебе угодно оскорблять мою национальность, по крайней мере, называй ее правильно.
Мужчина рассмеялся:
– Я не хотел никого обидеть, мой дорогой друг. Но я просто не так суров и консервативен, как ты, особенно когда дело касается женщин. Скажите же мне, – попросил он, вновь поворачиваясь к Джиллиане, – вы ведь невеста Гранта? – Он слегка наклонил голову набок, разглядывая ее и улыбаясь.
Когда она не ответила, он снова рассмеялся:
– Грант, она просто прелесть. К тому же с характером, если судить по этим мечущим молнии глазам. Я приятно удивлен. Пожалуй, даже потрясен твоей мудростью. Я одобряю твой выбор, мой друг.
– Лоренцо… – начал граф.
– Знаю, дружище, знаю. Я вторгаюсь в запретную область. Вы должны простить меня, моя дорогая, за мою откровенность. Но, видите ли, я считаю, что мой друг глупец. У него слишком много обязанностей, и он очень много работает. Чересчур много, быть может. И при этом не позволяет себе никаких развлечений. Но теперь ему, безусловно, будет веселее, верно?
– Мисс Камерон не моя невеста, Лоренцо. – Тон Гранта был резким. – Однако она находится под моей защитой.
– Не твоя невеста? Это правда? – спросил Лоренцо, поворачиваясь к Джиллиане.
Та кивнула.
– Какая жалость. Надеюсь, твоя невеста так же прелестна, мой друг. – Лоренцо улыбнулся Джиллиане. – Я заметил, что граф весьма энергично покровительствует вам, не правда ли? – проговорил он, понизив голос. Однако Грант, судя по угрюмо насупленным бровям, все слышал. – Интересно, он так же трепетно заботится о служанках, работающих у него?
Джиллиана не знала, смеяться ей или возмущаться, поэтому избрала самый пристойный путь. Она покинула розовый сад.
– К чему была вся эта демонстрация? – нахмурился Грант, глядя на друга. – Или вы с Элизой больше не вместе?
Лоренцо улыбнулся:
– Мы будем вместе, пока один из нас не умрет, а другой, без сомнения, не отдаст Богу душу, как говорите вы, англичане, нет, шотландцы, вслед за ним. Но мне не дает покоя любопытство. Я бы даже сказал, любопытство просто терзает меня. Что у тебя с этой шотландской кошечкой?
– Между мной и Джиллианой ничего нет, – решительно заявил Грант. – Хотя я был бы тебе признателен, если б ты оставил ее в покое. Не говоря уже о твоей преданности Элизе, мне не нравится, что ты флиртуешь с женщинами, которые находятся у меня в услужении.
– Вот, кстати, об этом. Почему она оказалась в числе твоей прислуги? И почему я встретил ее, а не твою будущую жену? Где же женщина, которая так ловко окрутила моего друга?
– Мисс Фентон вовсе не окрутила меня, Лоренцо. Это брак по расчету, не более.
– Хотя тон, которым ты произнес имя своей нареченной, не столь уж нежен, должен сообщить тебе, что иногда такие браки оборачиваются любовью.
– Но далеко не всегда, – отозвался Грант. – Доказательство тому – антипатия моего собственного отца к матери.
– Тогда тем более странно, – заметил Лоренцо. – Ты не раз и не два говорил мне, мой друг, что ты человек практичный. Я никогда не верил в это так, как верю в данный момент. Твое будущее поставлено на карту, а тебе как будто и дела до этого нет. Не понимаю я этой шотландской мании жениться ради земли и богатства.
Грант улыбнулся:
– У мисс Фентон нет ни того, ни другого. Что у нее есть, так это в избытке практичности и особая манера смотреть на мир. Она ничего не требует от меня, а я – от нее. Этого вполне достаточно для того, чтобы нам пожениться и произвести на свет сыновей. Ничего больше. Когда я говорю, что это брак по расчету, Лоренцо, именно это я и имею в виду. У меня нет времени на поиски жены, а мисс Фентон не стремится выйти замуж. Так что ситуация прекрасно устраивает нас обоих.
Проницательный взгляд Лоренцо, казалось, видел гораздо больше того, что говорил Грант.
– Я почитаю за честь быть твоим другом, – неожиданно для Гранта проговорил итальянец, – потому что, думаю, у тебя их не много.
Что, скажите на милость, можно на это ответить?
– Хочешь обследовать меня сегодня? Или завтра?
– Мне ясно, что ты желаешь сменить тему. Разговор настолько болезнен для тебя?
– Была ли у тебя возможность заняться исследованием ядов?
Лоренцо улыбнулся.
– Ну что ж, мой друг, хорошо. Будем говорить о смерти, а не о женщинах.
Грант кивнул, испытывая чувство облегчения, несоразмерное обстоятельствам. Но его будущее – предмет, который он не имел желания обсуждать даже с другом. Он прекрасно сознавал шаткость своего будущего. Либо кто-то преуспеет в том, чтобы стереть последнего из рода Роберсонов с лица земли, либо он, Грант будет до конца жизни связан с Арабеллой Фентон.
Ни одна из этих перспектив его не привлекала.
– Джиллиана!
Она услышала позади себя голос Гранта, но не обернулась. Однако украдкой осмотрелась, нет ли где поблизости доктора Фентона.
– Ты опять меня избегаешь? – спросил Грант, нагнав ее.
– Да, ваше сиятельство. А вы добиваетесь, чтобы меня уволили?
Бывали моменты, когда она не имела ничего против его аристократического тона. По сути, этот тон был такой неотъемлемой частью Гранта Роберсона, что Джиллиана почти его не замечала. Сегодня, однако, он действовал ей на нервы.
– А кто это сделает?
– Доктор Фентон.
– Он не распоряжается в Роузмуре, да к тому же я бы ему этого не позволил сделать.
Она взглянула на него краем глаза.
– Это было бы неразумно, ваше сиятельство. – Глупая женщина. Глупый мужчина.
– Я ваш работодатель, мисс Камерон. По-моему, мы уже говорили об этом.
«Да, ты не уволишь меня. Но только до тех пор, пока не узнаешь о моем прошлом. До тех пор, покаты не будешь так же шокирован и возмущен, как остальной свет, и вот тогда ты уволишь меня, не раздумывая».
– Что тебе сказал доктор Фентон?
– Он считает, что я излишне фамильярна.
– Излишне фамильярна? – переспросил Грант.
– Мы с вами беседуем больше, чем вы с Арабеллой, ваше сиятельство. Он, несомненно, обратил на это внимание.
«А если б он знал еще и о поцелуе, то я бы уж точно была уволена»
– Ваше сиятельство, – сказала она, продолжая идти, – пожалуйста, уходите.
– Бесполезно закрываться в своей комнате, Джиллиана. У меня есть ключи от всех помещений Роузмура.
Она наконец посмотрела на него:
– Вам никто не говорил, что порой вы можете быть невыносимым?
– Полагаю, ты говорила – и не раз. Если даже и не произносила именно этих слов, то они были написаны у тебя на лице.
Это замечание заставило Джиллиану замолчать. А вот Гранта, к сожалению, нет.
– Если ты хочешь продолжать заигрывать с Лоренцо, то ради Бога. Но имей в виду: он счастливо женат, несмотря на свои замашки ловеласа.
Грант повернулся и зашагал в сторону своей лаборатории.
– Вы в своем уме? – воскликнула Джиллиана, не обращая внимания на любопытные взгляды садовников. – Меня не интересует ваш друг. Я просто любовалась розами вашей матери.
Грант медленно направился к ней.
– Почему ты пряталась?
Джиллиана пропустила этот вопрос мимо ушей, задав свой:
– Кто он?
– Друг из Флоренции. – Граф внимательно разглядывал ее. – Ученый.
– Он совсем не похож на ученого.
– Кто-то может подумать, что его голова занята лишь женщинами, но человек он умный и образованный. И очень любит свою жену.
– Меня ни капельки не интересуют ни ваш друг, ни его жена.
Грант продолжал смотреть на нее в своей особенной манере, ничего не выдавая взглядом. О чем он думает? Временами у нее возникало желание побудить его заговорить, просто чтобы узнать, что у него в голове.
– Он очень обаятельный мужчина.
– Вы тоже, ваше сиятельство. Когда захотите. Многим женщинам в Италии вы разбили сердца? Или были известны им своей надменной неприступностью?
Грант не улыбнулся, суровое выражение лица его не смягчилось, однако, как ни странно, у Джиллианы создалось впечатление, что этот вопрос доставил ему некоторое удовольствие.
– А если многим, это бы имело значение? – спросил он.
– Нет. Ведь вы скоро женитесь. Через две недели, не так ли?
Грант ответил ей вопросом на вопрос:
– Почему Арабелла меня боится? Я, насколько мне известно, не имею репутации человека грубого или жестокого. Правда, меня не было в Шотландии несколько лет, но и в Италии многие могут подтвердить мой мягкий нрав.
Джиллиана молча вскинула брови.
– Ну, хорошо, не мягкий, – поправился он, – но и не жестокий.
– Арабелле никогда не нравилось, когда до нее дотрагиваются, ваше сиятельство. И не важно, кто это, мужчина или женщина. Арабелла не любит прикосновения в любой форме: объятие, поцелуй, случайное соприкосновение, все равно. Она вздрагивает и замирает.
Неужели он не мог найти себе кого-то в Италии? Он же граф, он может выбирать из сотен – тысяч – женщин по всей Шотландии и Англии. А Арабелла сделает его жизнь несчастной.
Грант подошел к ней еще ближе.
– Стало быть, не имеет значения, если я оставил в Италии два десятка женщин?
– Ваше сиятельство, – взмолилась Джиллиана, – прошу вас, уходите.
– Совсем никакого?
Пусть это неразумно, но она сказала
