Бренд грустно вздохнул. У входа в шатер появился Олаф, привлеченный воплями и шумом. Позади крались двое членов команды, также решивших узнать, из-за чего поднялась суматоха.

Бренд поспешно заверил их, что все в порядке.

– Ничего не случилось. Просто хотел навестить девушку…

Голос его беспомощно замер при виде поспешно отвернувшихся мужчин. Послышались ехидные смешки. Олаф бессовестно фыркнул, потом исчез так же быстро, как появился, продолжая хохотать.

Бренд повернулся к Уинсом и поклонился со всем достоинством, на которое был способен.

– Доброй ночи, Болотная Утка. Постарайся выспаться.

– Спасибо, – так же торжественно-серьезно ответила девушка.

Бренд постарался поскорее выбраться из шатра, клянясь, что еще не скоро вздумает появиться здесь… во всяком случае не в эту ночь и не в следующую.

Оставшись одна в тишине, Уинсом вздрогнула. Смелые ласки пробудили ранее неведомые ощущения, а все тело по-прежнему горело, как от ожога. Какие волнующие, соблазнительные чувства! Она вздохнула, на несколько секунд забыв ужас разрушения, принесенный Брендом ее народу.

Путешествие будет долгим и опасным. Она не должна терять голову.

На следующее утро Бренд проснулся еще до рассвета, разбудил команду и после завтрака проворно разослал по местам, велев садиться за весла. Ему не терпелось отправиться в путешествие. Он должен найти Толхолла и обелить свое имя. Он ничего не добьется, проводя время в этой бухте.

Уинсом проснулась от громких криков перекликавшихся мужчин, села и огляделась. Сердце болезненно заколотилось, когда девушка осознала, где находится. Широко раскрыв глаза, она прислушивалась к странным толчкам и стукам, ощущая, как колеблется палуба. Знакомый голос что-то неразборчиво прокричал.

Не в силах разлепить глаза, Уинсом глубоко вздохнула, пытаясь заставить память вернуться. Наконец ей это удалось, и девушка мгновенно сообразила, что находится в шатре, на судне Бренда.

Она приоткрыла веки, разглядывая каждый уголок крохотного убежища, и наконец-то ясно представила себе, что произошло вчера. Снова жалобный пронзительный плач терзал ее, и Уинсом закрыла ладошками уши. Но и эти ужасные звуки оказались всего лишь воспоминаниями.

Руки Уинсом опустились. Внутренности стянуло в тугой тоскливый узел при мысли о том, что ожидало ее после выхода из шатра. На берегу.

Дрожащими руками Уинсом потянулась к платью, не заботясь о том, что кожа так и не успела просохнуть. О, как она боялась того, что увидит, когда осмелится высунуть голову из шатра! Поспешно накинув влажное платье, не обращая внимания на озноб, мгновенно охвативший ее, Уинсом решительно поднялась. Она была уверена, что далеко не все женщины-пленницы переживут сегодняшнюю ночь. Угрызения совести вернулись с новой силой, но девушка решительно продолжала одеваться, а потом немедленно попыталась разодрать пальцами спутанную массу волос. По крайней мере Красной Женщине удалось сбежать, может, кому-нибудь еще…

Мучительные мысли терзали Уинсом, пока она не почувствовала, что больше не вынесет. Она должна выйти и посмотреть, что происходит.

Набрав в грудь воздуха, сжавшись от тревоги, она выбралась наружу, подковыляла к самому борту и посмотрела в сторону берега. Повсюду виднелись тела спящих, распростертые на песке в самых немыслимых положениях.

Уинсом сморгнула слезы, лихорадочно пытаясь отыскать взглядом то, что больше всего боялась увидеть: пленных женщин и детей. Но… но… где они?

Она старалась как могла: встала на цыпочки, оборачивалась во все стороны, вертела головой. Ни одной красной головы. Ни одной черной, ни одной детской. Повсюду лишь светловолосые мужчины, храпящие так громко, что слышно даже здесь. Мужчины!

Уинсом невольно схватилась за горло. Где… Что?! Пленники исчезли!

Девушка тихо вскрикнула, поняв, что произошло. Они сбежали! Скрылись под покровом ночи!

Она выпрямилась, глубоко вдыхая свежий утренний воздух, еще раз медленно, тщательно, с колотящимся сердцем осматривая берег. Может, она ошиблась? Нет, ни на песке, ни на опушке никого не видно. Они и в самом деле удрали!

Уинсом улыбнулась нежной доброй улыбкой, чуть приподнявшей уголки губ, не сводя глаз с берега. Они свободны! Свободны! Какое счастье!

Безмерная радость затопила девушку и еще долго не уходила, пока она не поняла, что судно медленно выходит из бухты. Облегченные мгновения сменились тревогой. Там, в сожженной деревне, лежат непогребенные тела, много мертвых. И уже ничего нельзя изменить. А что с матерью и братом? Удалось ли им спастись? Кто знает? Угрызения совести охватили девушку с новой силой, но она решительно подавила их. Кто-то из дорогих ей людей избежал ужасной судьбы, кто-то нет. Она сама видела трупы.

Девушка переходила от одного борта к другому, не сводя затуманенных слезами глаз с удалявшейся береговой полосы. Соленые струйки медленно, непрестанно ползли по щекам.

Прошлой ночью Уинсом в последний раз видела дорогих людей, женщин своего племени. И вот теперь она прощается с родиной. Прозрачные капли вновь увлажнили лицо. Только сейчас девушка по-настоящему поняла, что навсегда расстается с друзьями и землей, на которой родилась. Тоска тяжелым камнем легла на сердце, и ничто не могло принести покой и утешение. Уинсом скорбела о том, что теряла навеки.

Бренд и Олаф, понимая скорбь девушки, держались в стороне. Арни, правда, несколько раз приходил посидеть рядом, иногда приносил еду, но чаще, как и она, просто молча любовался незнакомыми местами. Уинсом была благодарна юноше за молчаливое сочувствие. Оказывается, не все чужеземцы негодяи, думала Уинсом, обжигая неприязненным взглядом Бренда. Есть и сострадательные люди.