На этот раз обмен пустыми любезностями длился недолго. Разве Изабелла в слезах и в тревоге не ждала возвращения принца? Через несколько дней после появления Конде в прелестном замке на берегу реки Шер Изабелла де Лимёй стала любовницей Луи де Конде.

И едва Изабелла уступила мужчине, которого ей приказали любить, она влюбилась в принца по- настоящему! Она попала в ловушку, ей же самой подстроенную, и наутро после незабываемой ночи покоренная Изабелла поняла, что влюблена в своего победителя. И не на шутку! Без памяти, безумно, страстно она полюбила принца, которого, как считала, сможет легко обмануть.

По правде говоря, до сих пор Луи де Конде встречал совсем мало неприступных женщин, и на то находились свои причины. Не будучи высокого роста, он был строен, крепко сложен, ловок, силен, столь же искушен в воинском искусстве, сколь и в любовных играх. У него были темные, шелковистые волосы, свежий цвет лица; он не без изящества носил короткую бородку, обрамлявшую его благородно-утонченное лицо. Черные глаза с равным успехом смотрели то нежно, то властно. Изабелла де Лимёй всем сердцем полюбила Конде, забыв о всех прежних увлечениях. Она забыла не только красавца Робертэ, но и тех, кто ему предшествовал: герцога Монморанси, Ронсара и Брантома,[6] который безутешно стенал в очаровательных стихах:

Вздохи были напрасны. Самые изысканные придворные пииты могли предаваться любовной тоске сколько им угодно. Отныне Изабелла полностью отдалась новой любви. Кстати, Луи, вопреки всем своим привычкам, отвечал на эту любовь искренней взаимностью. Он ждал интрижки, чисто плотской связи, неистовства чувств, однако скоро понял: обладание нисколько не пресыщает его, скорее наоборот – чем больше времени он проводит с Изабеллой, тем сильнее любит ее. Иногда все устраивает сама судьба, и вскоре любовники смогли, ни от кого не таясь, под одобрительным оком королевы безраздельно принадлежать друг другу: Конде овдовел.

В том году доблестная Элеонора де Руайе, принцесса де Конде, отдала богу свою героическую, но мученическую душу нелюбимой жены. Кстати, такова была обычная участь принцесс из дома Конде, ибо принцы этой фамилии всегда была мужьями заурядными, если только не совершенно отвратительными!

Изабелла и Луи, став свободными, с жаром любили друг друга к великой радости королевы Екатерины, но к великому огорчению адмирала Колиньи и к неистовой ярости Жана Кальвина, который издали, из своей родной Женевы, в бешенстве следил за этим романом, затеянным коварной Екатериной. Гавр действительно вернулся к французской короне. Кальвин, узнав об этом, едва не лопнул от злости. Что касается Елизаветы Английской, она была слишком тонким и искусным политиком для того, чтобы обнаружить свое разочарование и не восхититься интригой французской королевы (ее она охотно признавала равной себе по уму). Вскоре, 11 апреля 1564 года, Елизавета подписала с Екатериной договор в Труа, который ненадолго прекращал религиозную вражду во Франции. По крайней мере, на бумаге!

Нельзя сказать, что гугеноты радовались тому, что один из их любимых вождей оказался пленником какой-то католической юбки – но известный вожак протестантов, адмирал Колиньи слишком хорошо знал прелесть этой «юбки» и не удивлялся страсти Конде.

– Когда-нибудь принц непременно к нам вернется! – со вздохом говорил Колиньи. – Людям надоедает все, даже самые красивые женщины...

Адмирал Колиньи хорошо разбирался в людях!

Успокоенная договором в Труа – хотя бы на время, ибо она-то лучше других знала цену договорам – королева Екатерина предложила юному королю Карлу IX, который скоро должен был достигнуть совершеннолетия, предпринять большое путешествие по собственному королевству. Она считала полезным, чтобы король увидел своих подданных, а подданные – короля. Словом, эта поездка была чем-то вроде пропагандистского турне!

Нелегкое это было дело – на полтора года со всем двором отправиться в путь по дорогам Франции, объехать Баруа, Бургундию, долину реки Рона, Прованс, Лангедок, Беарн, Овернь и Бретань. Мощеные дороги были только на севере страны, так что подобное путешествие было деянием бесспорно героическим.

Монарха, его мать и братьев сопровождала целая армия: несколько сотен сеньоров и дам верхом на лошадях, в портшезах и многоместных дорожных повозках, но не в каретах! (Кареты едва начинали появляться и в ту пору имелись во Франции лишь у трех оригиналов, включая одного толстого подагрика.) Прибавьте к благородным господам несколько тысяч слуг, берейторов, конюхов, лакеев, псарей, поваров, поварят, кастелянш, парикмахерш, гладильщиц, прачек и т. д. и т. п.; короче говоря, по дурным дорогам прекрасной Франции передвигался необычный шумный город, являя роскошь, всегда свойственную королевскому дому Валуа.

Кроме больших городов, останавливались в монастырях или замках. Честь принимать королевскую семью была столь же велика, как и расходы – ведь разместить этакую ораву было куда как нелегко!

Тем не менее поездка проходила с огромным успехом. Прием, оказываемый королю в городах и селах, глубоко растрогал Екатерину, которая не подозревала, что подобная преданность еще сохраняется у ее подданных среди нищеты и внутренних распрей. Французы единодушно изъявляли восторг от того, что могут близко лицезреть юного короля, прикоснуться к нему и говорить с ним, ибо в те времена придворный этикет еще не приобрел той почти испанской строгости, какая будет присуща ему при Людовике XIV. Поездка превратилась в триумф!

Однако следует вернуться к началу этого удивительного путешествия, в которое королева-мать, разумеется, взяла и фрейлин. «Летучий отряд» в полном составе и во всеоружии своей красоты окружал королевский портшез и представлял собой столь же очаровательный, сколь и суетливый личный двор Екатерины. Естественно, что в поездке находилась и любимица королевы, самая красивая из фрейлин, Изабелла де Лимёй, а также ее возлюбленный Луи де Конде.

Признаться, молодую женщину не манило это путешествие. Причина была проста и вполне естественна: Изабелла забеременела и придерживалась не самого лестного мнения о французских дорогах. Она чувствовала усталость, дурноту и боялась, как бы в таких условиях с ней не случилось несчастье.

Она старалась чаще отдыхать, но королева-мать, которая, конечно, не знала, в каком деликатном положении находилась ее спутница (громадные фижмы скрывали все!), даже не желала об этом слышать: Изабелла держала Конде в руках, и поскольку принц тоже участвовал в поездке, Изабелле не позволялось оставаться в тени. Волей-неволей бедная фрейлина не могла отказаться ехать со всеми. К концу мая добрались до Дижона.

Эшевены бывшей столицы герцогов Бургундских, ставшей городом французского королевства, не пожалели ничего, чтобы оказать гостям достойный прием. Дижон был богатым городом и без ложной скромности это доказал. В тот день, двадцать пятого мая, парадный зал Большого Совета в герцогском дворце был полон. Нотабли по очереди обращались к королю, королеве-матери и членам королевской фамилии с торжественными речами в ожидании роскошного пиршества, которое будет дано в честь гостей.

Карл IX и Екатерина Медичи, неподвижно восседая на тронных креслах, специально изготовленных к визиту, слушали эти речи с несколько чопорным видом и с едва уловимой, вежливой скукой людей, которые давно привыкли к подобным собраниям.

Позади королевы-матери полукругом выстроились ее фрейлины. Их молодость, красота и элегантность явно очаровывали многих провинциальных сеньоров, которые явились приветствовать своих суверенов. Кстати, все фрейлины увлеченно стреляли глазками.

Правда, за одним исключением! Среди своих подруг только Изабелла де Лимёй совершенно не интересовалась происходящим и выглядела так, будто присутствует при собственной казни. Очень бледная, несмотря на подрумяненные щеки, с запавшими глазами, она явно с трудом держалась на ногах. Иногда Изабелла даже опиралась на руку мадемуазель де Шатонёф, ближайшей своей соседки.

Неожиданно Изабелла с такой силой ухватилась за ее руку, что мадемуазель де Шатонёф раздраженно вздохнула и прошептала:

– Что с тобой? Ты больна? На тебе лица нет! – прибавила она, заметив, что Изабелла бледна, как