кафе было что-то типично английское и очень приятное, теперь уже совершенно исчезнувшее из жизни.

Я был уверен, что меня скоро призовут, но шли недели, а я все не получал повестку. Я уже соскучился по волнующей и напряженной жизни, к которой привык за два года нелегального существования, и мысли все чаще стали обращаться к планам возможного возвращения.

Устав от ожидания повестки, я решил поступить добровольцем на флот. В те дни контора, вербующая добровольцев в Королевский морской флот, находилась на Трафальгарской площади, и я обратился туда за необходимыми анкетами. Через две недели меня пригласили на собеседование. Вместе с несколькими другими молодыми людьми я впервые в жизни держал письменный экзамен, состоявший из математических задач, вопросов по общим знаниям и теста на сообразительность. За экзаменом следовало собеседование, а через несколько недель пришло письмо, в котором говорилось, что я принят и в дальнейшем получу дополнительные инструкции, когда и куда прибыть.

Пока тянулось время, я почувствовал, что больше не могу сидеть дома без дела. Наш друг в голландском правительстве был готов мне помочь и предложил временную работу в голландском министерстве экономики. Оно располагалось в Арлингтон-хаус, в районе Сент-Джеймс, и около пяти месяцев — все лето 1943 года — я ежедневно ездил на службу из Нортвуда в Вест-Энд. Вскоре мне пришлось убедиться, что, как я и подозревал, конторская работа с девяти до пяти не по мне.

Наконец в октябре пришла повестка. Я должен был прибыть для обучения в Коллингвуд — большой лагерь неподалеку от Портсмута. Я провел там десять интересных, но трудных недель. Все время мы тренировались, и к концу я оказался намного худее, чем вначале. Те из нас, кто записался добровольцем в морской резерв и был отмечен как претендент на офицерское звание, пользовались особым вниманием, и поэтому приходилось все время соответствовать непростым требованиям.

Я закончил курс с высокими отметками и получил так называемую рекомендацию капитана на вторую часть обучения — занятия на крейсере, который базировался в Розите. Могу объяснить эту рекомендацию только тем, что хорошо прошел заключительное собеседование.

Поздним вечером в начале января наш набор приехал в Розит, где посыльное судно переправило группу на крейсер «Диомед». В кромешной тьме и при сильном морозе мы с трудом карабкались по обледеневшему веревочному трапу. Это было первым знакомством с жизнью на море, которое продолжалось все время обучения. Если начальный период в Коллингвуде был всего, лишь беспокойным, то обучение здесь было не просто интенсивным, но и очень тяжелым, почти мучительным. Думаю, что ведущая идея этого курса состояла в том, чтобы воспроизвести морскую службу XVIII века настолько точно, насколько это было возможно в XX веке, и через это воскресить и вселить в нас дух адмирала Нельсона.

За шестью неделями на крейсере последовали два месяца в Лансинг-колледже — известной частной школе с его похожей на собор часовней, высоко поднимавшейся над холмами. Флот использовал школу как заведение для подготовки офицерского состава. Особое внимание здесь уделялось манерам — из нас делали не просто офицеров, но джентльменов. Хотя мы были по-прежнему обычными моряками, одетыми в робы, но обедали вместе с офицерами командования в зале, обшитом деревом, с высокими потолками, и нас обслуживали, как офицеров Королевского флота. Раз в неделю устраивались званые обеды, на которых дотошно соблюдался соответствующий этикет. Обычно этим вечеринкам предшествовала беседа или лекция, которую читал почетный гость.

Начальник курсов где-то слышал о моем путешествии из оккупированной Европы. Однажды он вызвал меня в свой кабинет и попросил сделать об этом сообщение на ближайшем званом вечере. У меня еще не было опыта публичных выступлений, и эта перспектива здорово напугала меня.

Во вторник, когда обычно проходили вечера, начальник провел меня к подиуму через большой зал, где собралась вся команда. Я нервничал, волнение росло с каждой минутой по мере неумолимого приближения выступления. Уже заканчивалась короткая вступительная речь, мне вот-вот надо было начинать. К счастью, я заранее приготовил первые предложения, и когда произнес их, волнение исчезло само собой. Выступление имело успех, и я заслужил громкие аплодисменты.

На последнем этапе обучения нас перевели в школу «Король Альфред» возле Хова. В противоположность Лансингу, готическому и псевдосредневековому, «Король Альфред» был сделан очень современно, из стекла и металла. До войны здесь был спортивный комплекс с ресторанами и бассейнами, которые теперь использовались как залы для тренировок и классы. Здесь мы должны были сдавать последний экзамен перед присвоением звания.

Напряжение стало постоянным. Конечно, оно было неотъемлемой частью всего обучения и поддерживалось тщательно отработанной системой экзаменов и еженедельных тестов, провалив которые слушатель немедленно отчислялся с курса. Теперь, когда до выпускного экзамена оставалось всего несколько недель, волнение достигло предела.

Когда вывесили листы с результатами, я нашел свое имя среди счастливцев и поспешил получить форму.

Церемонию присвоения звания вел старый отставной адмирал, приглашаемый специально для таких случаев, а сам ритуал сопровождался сложным церемониалом. Надо было подойти к адмиралу, стать по стойке смирно, отдать честь, снять фуражку, прижать ее под мышкой, принять офицерский диплом, сунуть его туда же, где фуражка, пожать адмиральскую руку, надеть фуражку, не уронив диплома, снова отдать честь и, четко повернувшись, отойти. Мы несколько раз репетировали процедуру, но я все-таки боялся, что от волнения положу на голову диплом и протяну адмиралу фуражку.

Несмотря на волнение, все прошло хорошо, и тем же вечером я с другими счастливыми и наконец свободными молодыми офицерами ехал в первом классе лондонского поезда на несколько дней домой, чтобы показаться гордым родителям, сестрам и знакомым девушкам.

По окончании отпуска нам надо было вернуться для дальнейшего двухнедельного обучения в «Короле Альфреде». Там человек, присланный из Адмиралтейства, прочитал нам лекцию о различных видах морской службы, из которых нам предстояло выбрать дело по душе. Он начал с краткого описания жизни на боевых кораблях, прошелся по крейсерам, эсминцам, подводным лодкам, торпедным катерам, минным тральщикам и десантным судам. В конце речи он добавил: «Есть еще одно подразделение, о котором я должен упомянуть. Оно называется „спецслужба“, но я не могу сообщить о ней никаких подробностей, поскольку она засекречена. Что касается сотрудников, то люди, которые поступают туда, исчезают из нашего поля зрения».

Я сразу навострил уши, ведь это было так похоже на то, о чем я мечтал. Спецслужба, секретность, люди, о которых никто ничего не знает. Это должна была быть разведывательная работа, высадка агентов на вражеском берегу. В тот же день я записался в раздел «спецслужба», выбрав как запасной вариант эсминцы.

Я хорошо успевал по навигации и до получения окончательного назначения был послан с несколькими другими в Королевский морской колледж в Гринвиче на трехнедельный курс по навигации. Пребывание в колледже оказалось весьма приятным: сам по себе курс в сравнении с тем, что мы уже прошли, был нетрудным, и каждый вечер мы отправлялись гулять в город.

По окончании курса я получил короткий отпуск, а уже дома пришло уведомление, предписывающее явиться в штаб подводных лодок в Портсмуте для прохождения спецслужбы. Я был разочарован. Меньше всего я думал о подводных лодках, они меня совсем не привлекали, а лектор, перечисляя открывающиеся перед нами возможности, не говорил, что спецслужба как-либо связана с этим видом вооруженных сил. Но пути назад не было, пришлось подчиняться — я сам выбрал кота в мешке, следовало идти до конца.

Штаб располагался в большом форте, построенном французскими пленными во времена войны с Наполеоном. Он защищал западную часть входа в портсмутский порт. По прибытии мне сообщили, что я — член маленькой группы военных разных рангов, которых будут обучать на водолазов.

Группа, насчитывавшая всего двенадцать человек, была смешанной — офицеры и матросы обучались вместе, причем в процессе обучения не проводилось никакого различия между ними. Командиром был офицер медицинской службы. Оказалось, что на начальной стадии обучения нас скорее проверяли и тренировали на выносливость, чем давали знания и определенные навыки. Постоянный медицинский контроль нужен был для того, чтобы следить, как учащиеся реагируют на длительное пребывание под водой.

После нескольких недель тренировок в глубоком водоеме нас перевели на базу на одном из островов