и пришли. — Фридман сунул сигару в рот и дернул большую дверь. — Вот она, пещера Аладдина! — Металлическая дверь с грохотом откатилась в сторону, открывая небольшой ангар, набитый утерянными и забытыми вещами. — Вещи, оставленные пассажирами, — продолжал Фридман. — Не поверишь, чего здесь только не бывает. Однажды у нас был даже леопард.
— Леопард? Кошка?
— Подох. Какой-то лентяй забыл, что его нужно кормить. Получилась отличная шуба. — Он захохотал и пощелкал пальцами. Из полумрака вышел пожилой сгорбленный человек — славянин с широко расставленными испуганными глазами.
— Встань-ка прямо, парень. Прояви уважение. — Фридман дал ему пинка, и тот, еле устояв на ногах, подался назад. — Этот штурмбаннфюрер — мой большой друг. Он что-то ищет. Скажи ему, Марш.
— Кейс, возможно портфель, — объяснил Марш. — Последний рейс из Цюриха в понедельник, тринадцатого. Оставлен или в самолете, или в зоне получения багажа.
— Понял? Хорошо? — Славянин кивнул. — Ну, тогда давай! — Тот, шаркая ногами, удалился, а Фридман показал на язык. — Немой. Язык оторвало в войну. Идеальный работник! — Он снова засмеялся и похлопал Марша по плечу. — Ну, как дела?
— Ничего.
— В гражданской одежде. Работаешь в выходной день. Должно быть, что-то солидное.
— Возможно.
— Наверное, насчет этого типа, Мартина Лютера, угадал? — Марш не ответил. — Вот и ты онемел. Понимаю. — Фридман стряхнул пепел сигары на чистый пол. — Ладно, не стану спорить — жить-то всем надо. Что-нибудь вроде операции «полные портки»?
— Как-как?
— Пограничники придумали. Кто-то намеревается ввезти что не следует. Входит в таможенный зал, видит усиленные меры контроля и кладет в штаны. Бросает все и смывается.
— А эти усиленные меры специально организованы, да? Не открываете же вы ежедневно каждый чемодан?
— Только в течение недели накануне Дня Фюрера.
— А как насчет утерянных вещей? Вы их открываете?
— Только если похоже, что там что-нибудь ценное, — снова рассмеялся Фридман. — Да шучу, шучу! Народу не хватает. На всякий случай пропускаем через рентген: понимаешь, взрывчатка, оружие. Оставляем здесь и ждем, пока кто-нибудь не востребует. Если в течение года никто не является, тогда вскрываем и смотрим, что там есть.
— Полагаю, хватает на пару костюмов.
— Что? — Фридман помял ткань рукава своего безукоризненно сшитого костюма. — На это тряпье? — Он обернулся на звук позади себя. — Похоже, тебе повезло, Марш.
Держа что-то в руках, возвращался славянин. Фридман взял принесенный им чемоданчик и взвесил на руке.
— Совсем легкий. Явно не золото. Как ты думаешь, что там, Марш? Наркотики? Доллары? Контрабандный восточный шелк? Карты с указанием клада?
— Хочешь открыть? — Марш нащупал в кармане пистолет. Если понадобится, он пустит его в ход.
Фридман казался шокированным.
— Это же услуга. Одного приятеля другому. Это твое дело. — Он передал находку Маршу. — Запомни это, штурмбаннфюрер. Услуга. Когда-нибудь и ты мне так же поможешь, как товарищ товарищу, не так ли?
Чемоданчик был из тех, какими, к примеру, пользуются врачи, с медными уголками и прочным медным замком, поблекший от времени. Тусклая коричневая кожа в царапинах, потемневшая плотная строчка, коричневая ручка вытерта до блеска годами носки, превратившись как бы в продолжение руки. Все в нем говорило о надежности и уверенности, профессионализме и спокойном богатстве. Наверняка изготовлен до войны, может быть, даже до первой мировой, чтобы служить не одному поколению. Солидная вещь. И дорогая.
Все это Марш оценил по пути к «фольксвагену». Он вышел, минуя пограничников, — ещё одна услуга Фридмана.
Шарли набросилась на чемоданчик, как ребенок на подарок к дню рождения, и разочарованно выругалась, обнаружив, что он заперт. Пока Марш выезжал за пределы аэропорта, она отыскала в сумочке маникюрные ножницы. Девушка безнадежно ковырялась в замке, оставляя на металле бесполезные царапины.
Марш заметил:
— Зря теряешь время. Придется его взламывать. Подожди, пока не приедем.
Расстроенная, она трясла сумочку.
— Куда?
Он провел рукой по волосам.
Хороший вопрос.
Все комнаты в городе были заняты. «Эдем» со своим садом-кафе на крыше, «Бристоль» на Унтер- ден-Линден, «Кайзерхоф» на Моренштрассе — все они прекратили бронирование за много месяцев до праздника. Отели-громадины на тысячи номеров и крошечные меблированные комнаты, разбросанные вокруг вокзалов, пестрели форменным обмундированием: штурмовики и эсэсовцы, люфтваффе и вермахт, гитлерюгенд и Союз немецких девушек, но, кроме них, и все остальные — национал-социалистская имперская военная ассоциация, германское общество соколиной охоты, школы национал-социалистского руководства…
У самого знаменитого и фешенебельного из всех берлинских отелей «Адлона», на углу Паризерплатц и Вильгельмштрассе, у металлических ограждений давились толпы людей, чтобы хотя бы мельком взглянуть на знаменитость: кинозвезду, футболиста, партийного наместника, приехавшего в город по случаю дня рождения фюрера. Когда Марш и Шарли проезжали мимо, у отеля остановился «мерседес», пассажиры в черном обмундировании купались в свете дюжины фотовспышек.
Марш пересек площадь, выехав на Унтер-ден-Линден, свернул налево, потом направо на Доротеенштрассе. Поставил машину среди мусорных ящиков позади гостиницы «Принц Фридрих-Карл». Как раз здесь, за завтраком с Руди Хальдером, по существу, началась его эпопея. Когда же это было? Он не мог вспомнить.
Управляющий гостиницы «Фридрих-Карл» был по обыкновению одет в старомодный черный сюртук и брюки в полоску и имел поразительное сходство с покойным президентом Гинденбургом. Он поспешил навстречу, любовно разглаживая роскошные седые бакенбарды.
— Штурмбаннфюрер Марш, какая радость! Какая радость! И оделись для отдыха!
— Добрый день, герр Брокер. Дело у меня к вам непростое. Нужна комната.
Брекер в отчаянии всплеснул руками.
— Никакой возможности! Даже для такого важного клиента, как вы!
— Да полно, герр Брекер. Должно же быть у вас что-то в запасе. Нас бы устроила мансарда, чулан. Вы бы оказали величайшую услугу имперской криминальной полиции…
Брекер старческими глазами оглядел их багаж и остановил взгляд на Шарли. В глазах блеснул огонек.
— А это фрау Марш?
— К сожалению, нет. — Марш взял Брокера под руку и под подозрительным взглядом старого портье отвел его в угол. — Эта молодая дама располагает важнейшими сведениями, но мы хотели бы допросить ее… как бы вам сказать?
— В неофициальной обстановке? — подсказал старик.
— Именно! — Марш достал все, что у него оставалось от сбережений, и зашуршал купюрами.
— Естественно, криминальная полиция щедро вознаградит вас за эту «неофициальную
