– Много раз. В настоящее время у нас имеется около двух тысяч замороженных бластоцист. Бластоциста – это эмбрион в начальной стадии. И так для каждой линии, для каждой свиньи. Процесс клонирования протекает достаточно медленно, а потому необходимо столько яйцеклеток, сколько удастся получить.

Билл Дайсон начал нажимать клавиши мониторов. Мне показалось, что объяснять ему уже немного надоело.

– Ну а потом мы и сделали то, что может сделать любой дурак, имеющий в руках необходимые инструменты.

– То есть осуществили непосредственно сам процесс клонирования.

– Именно. Извлекли из этих бластоцист генетический материал и поместили его в очищенную от собственного генетического материала яйцеклетку. На сей раз, однако, мы не оставили вновь оплодотворенные яйцеклетки в чашке Петри, а, хорошенько встряхнув, поместили их в лоно суррогатных свиноматок.

– Так там, в том здании, содержатся суррогатные свиноматки?

– Нет. Мы их убиваем, когда поросята обретают жизнеспособность. Хотим исключить возможность вагинального рождения. Вы, наверное, знаете, что это чревато появлением неожиданной инфекции, причем проявляющейся далеко не сразу. А потому мы извлекаем молодняк при помощи кесарева сечения.

– А где же генетические оригиналы? Родоначальницы?

– В другом здании. Мы их держим на всякий случай. Вдруг потребуется вернуться на несколько шагов назад и что-нибудь проверить.

– И что же, все свиньи – самки?

– Да. С ними легче работать. А с точки зрения органов – абсолютно никакой разницы.

– Мать-природа не предоставляет равных возможностей.

– Она безжалостна. Если мы не проявим бдительность, лет через сто мужчин на свете совсем не останется.

– Черт возьми, что же тогда будет с чемпионатом мира по футболу?

Глаза моего собеседника сощурились – он улыбался. Нажал еще несколько клавиш. Картинки на экранах сменились.

– С вами интересно разговаривать, – одобрительно заметил он. – Мне надо проверить других свиней. Пойдете со мной?

– С удовольствием.

Я с некоторым удивлением посматривал на нового приятеля – уж слишком стремительно он выложил всю информацию. А с другой стороны, это можно объяснить. Я ведь в подвешенном состоянии; все двери защищены электронными замками. Больше того, он честно признался, что ни сам Фальк, ни Кэррингтон не посвящают рабочих пчелок в суть проблем.

Дайсон поднялся и провел удостоверением по черной панели замка. Электроника щелкнула, и мы вошли в отделение Тони. Пустые, тщательно вычищенные загоны – ни грязи, ни стружек. Все вокруг сияет.

– Почему же пустуют эти загоны? – поинтересовался я. – Вы решили не начинать новой линии после того, как… после Тони?

– Насколько я понимаю, кто-то просто суеверен. А кроме того, мы ведь не знаем, откуда именно появилась инфекция, поэтому новых животных здесь держать опасно.

– Но мы же здесь ходим.

– Здесь четыре раза прошла полная дезинфекция. Все чисто. Я и сам не понимаю. Мне кажется, здесь поистине безупречно. Но, как я уже сказал, наше начальство суеверно.

Мы подошли к следующей двери.

– Позвольте мне, – произнес я и провел по замку своей карточкой. Захотелось показать новому знакомому, что в моем распоряжении все необходимые пропуска. Оказавшись в очередном вестибюле с раковиной и нагруженной халатами и масками тележкой, я спросил: – Как вы будете эвакуироваться в случае пожара?

Он уже стаскивал халат и маску. Мне же стало не по себе: разоблачившись, я моментально потеряю благословенную анонимность. Однако особого выбора не было.

Дайсон снял маску, и оказалось, что левая часть его лица, внизу от губы, серьезно поранена. Шрамы не походили на ожог. Нет, скорее они напоминали утраченные, а потом кое-как восстановленные ткани. Да уж, каждый из нас что-то скрывал.

– Если вы свинья, то выйти отсюда не удастся. Если же человек, то система безопасности сработает на открытие. Но, честно говоря, я всему этому не слишком доверяю. – Он повернулся и прямо взглянул на меня. – Народ здесь страдает навязчивыми идеями. Мне нравится работать тут, вдалеке от главного офиса фирмы, но… – он кивнул на дверь, – иногда кажется, что кое-кто из тех людей уже здесь. – Ветеринар подставил руки под кран и ногой нажал на заменяющую кран педаль. – Да, впрочем, не важно. Надеюсь, перекантуюсь здесь еще пару лет, получу квалификацию, а потом смотаюсь в университет Гумбольдта или еще куда-нибудь. А может быть, открою собственную ветеринарную практику.

– Хорошо звучит.

– И мне нравится.

Дайсон посмотрел, как я мою руки. Потом коротко произнес:

– Собака.

– Что? – не понял я.

– Да лицо мое. Я заметил, как вы смотрели. Еще когда я был ребенком, на меня напала собака. Едва не оторвала подбородок.

Не зная, как реагировать, я сосредоточенно тер руки.

– А я вот решил стать ветеринаром. Поди здесь рассуди.

Дайсон провел карточкой по замку и отпер дверь на улицу.

Такое множество замков. Я тронул висящее на шее удостоверение и забеспокоился. Если кому-нибудь придет в голову проверить данные замков, сразу обнаружится, что здесь свободно разгуливала покойная Хэрриет Тобел, открывая дверь за дверью.

Мы прошли по небольшому мощеному двору. Слева в зеленеющее поле уходило еще одно длинное здание.

– Это там живут другие свиньи? – уточнил я.

– Да. И вон там.

Он показал на еще одну постройку, примерно в тридцати ярдах от нас; она тоже выходила прямо на пастбище. А справа возвышалось солидное двухэтажное кирпичное здание. Квадратное, оно, словно лепестками, было окружено длинными загонами. Я вспомнил, что именно возле квадратного здания разгружали фургон. Сейчас, впрочем, его видно не было.

– Что это? – поинтересовался я, немедленно осознав собственную ошибку.

– Лаборатории и операционная. Офисы тоже там. Я думал, вы помогали разгружать оборудование.

– Только в лаборатории. Они меня отправили знакомиться с окрестностями, и я первым делом отправился к загонам. А кроме того, здесь легко запутаться. У меня уже голова идет кругом.

– Бывает, – согласился он, впрочем, как-то неуверенно. Неожиданно раздался сигнал. Сначала я не понял, откуда именно идет звук, типично электронная трель. Но Дайсон быстро запустил руку в карман брюк.

– Здесь есть связь? – удивился я.

– Единственное место во всей долине. Думаю, именно потому они и выбрали эту ферму.

Он приложил телефон к уху и отвернулся.

– Да?

Потом помолчал, слушая, и ответил:

– Я подзаймусь китайским.

Вот он, мой шанс. Похлопав Дайсона по плечу, я помахал общительному парню рукой. Занятый разговором, он едва кивнул и снова отвернулся. Направляясь к зданию, в котором помещались лаборатории