в огонь:
– Что, Кей Си сделал ту же ошибку, которую собираюсь сделать я?
Наступило молчание. Доктор Фальк сумел взять себя в руки.
– Он совершал ошибки самого разного свойства, доктор Маккормик, – уже спокойно проговорил он.
Я вышел из комнаты. Идя по коридору, услышал удар кулака по столу и громкий, негодующий возглас.
Я оказался в приемной, подошел к двери и отодвинул засов. Чертова дверь и не думала открываться. Я с силой стукнул по клавиатуре электронного замка. Он жалобно пискнул, однако не поддался. Понимая, что терять уже нечего, более того, всякое промедление подобно смерти, я схватил стоящий в приемной стул и с силой швырнул его в дверь. Стекло треснуло, но не разбилось. Пришлось стукнуть еще раз. На сей раз Нат Маккормик вместе со стулом оказались сильнее стекла. Оно не устояло.
Я выбил удержавшиеся в раме осколки и выбрался на улицу. Пролезая сквозь дыру в раме, я заметил, что логотип с надписью «Трансгеника» устоял и лежит на земле, удерживаясь на эмали и краске. В сердцах я стукнул каблуком по сине-зеленой надписи, и название компании разлетелось на мелкие куски.
– Ты в своей квартире?
– Да. Решила стать твоим Пятницей – доделать ту работу…
– Быстрее уходи.
– Да я только что пришла…
– Брук, срочно уходи из дома. Куда угодно. Сними комнату в мотеле или придумай что-нибудь еще. Просмотри файлы до конца, но делай это не дома. Уходи, слышишь?
– Но почему?
Голос словно удалился, потом вернулся.
– Брук, обстоятельства очень серьезные. Ничего не выясняй, просто соберись и уезжай. Понятно?
– Нат, что слу…
Голос растаял. Я швырнул телефон на сиденье.
Да, Маккормик, дерьмо набирает силу, захлестывает. А как ты справедливо заметил в беседе с эпидемиологом госпиталя, тебе свойственно его притягивать. Остается лишь надеяться, что это уникальное качество не испортит жизнь Брук Майклз. Выпотрошенные собаки сделали свое дело: она испугалась и теперь будет осторожнее.
Обдумайте все хорошенько, доктор.
В тот момент я располагал лишь кое-какими подозрениями относительно Фалька, Кэррингтона и фирмы «Трансгеника». Ничего конкретного, что могло бы заставить ФБР или другую официальную структуру заняться джентльменами, имеющими столь обширные связи. Призвать сейчас подкрепление – значит быстро и окончательно погубить и без того дышащую на ладан карьеру. Скорее всего, эти ребята сфабрикуют против меня обвинение в клевете и оскорблении достоинства. И тогда суд конфискует мою старенькую «кораллу» – там, в Атланте. А я успел привязаться к этой машине.
Нужны доказательства. И кажется, я знаю, где их можно получить. Элен Чен сумела сообщить мне вполне достаточно. Железо горячо и находится в Гилрое, в лаборатории «Трансгеники». Остается лишь начать его ковать.
81
Гилрой, Калифорния. Сельскохозяйственный район. Чесночная столица мира. Вишни. И, судя по всему, свиньи.
Я стремительно несся из Сан-Хосе на юг. «Бьюик» двигался так мягко, что казалось, под его колесами расстилалась не дорога, а безмятежное море. Попытайся я с такой скоростью гнать свою «короллу», она наверняка уже встала бы на дыбы и, возможно, даже попыталась меня убить.
Следуя таинственным, зашифрованным указаниям Элен, я свернул с шоссе на дорогу № 56 и заметил расстояние. Тринадцать миль. Электронные ворота. Найти будет не так уж трудно.
Меня всегда немало удивляло, что в самом густонаселенном штате страны, совсем недалеко от города, можно оказаться в поистине пасторальной сельской местности. Разумеется, Калифорния – центр развития технологии и всяческих развлечений, но в то же время это еще и сельскохозяйственная столица страны, а значит, и всего мира. В это время года холмы покрыты прекрасной травой, сияющей на солнце золотом. Она – источник пищи для скота и источник вдохновения для поэтов. Знаменитые, вызывающие в душе одновременно и восхищение, и ужас калифорнийские пожары тоже обязаны своим существованием этой буйной траве. Между золотистыми холмами тянутся орошаемые зеленые долины, так что вся местность больше походит на волшебную акварель: прозрачные, сияющие краски переливаются, перетекая одна в другую, а границы между ними становятся такими же неуловимыми, как тени на картине.
Казалось вполне логичным, что ферма по производству органов – я мысленно назвал ее так – расположилась именно здесь. К югу от центра вычислительных технологий, на периферии сельскохозяйственной зоны, если о таковой вообще можно говорить. На этой особенной ферме животных выращивали вовсе не ради такой банальной составляющей, как мясо; нет, здесь их культивировали с куда более изощренной целью – ради почек и печени.
Проехав двенадцать миль, я сбросил скорость, заставив сделать то же самое целую вереницу ехавших следом машин. Мой дедушка называл эту искусственно созданную пробку «черепахой». Сам он очень любил становиться ее причиной. Мне же никогда не нравилось привлекать к своей персоне излишнее внимание. Но как бы там ни было, на сей раз выбирать не приходилось.
Ворота показались через 13,2 мили. Я сразу понял – это именно то, что мне нужно: серая металлическая решетка примерно в десяти ярдах от дороги. Внимательно оглядев ее, я набрал скорость. «Черепаха» тоже немного оживилась.
На протяжении нескольких миль развернуться было негде. Поворот показался лишь в той точке, где холмы уступили место водной глади – тому самому водоему, о котором говорила Элен. Заехав на стоянку, я вышел из машины и огляделся. Поистине турист из Сан-Франциско, наслаждающийся красотами Золотого штата. Страдая манией преследования, я просто захотел выяснить, не остановилась ли по моему примеру какая-нибудь из множества машин и не вышли ли из нее подышать свежим воздухом дюжие ребята. Нет, ничего подобного. Никто за мной не следил.
Через несколько минут я снова сел в машину и по шоссе № 56 двинулся на восток. Остановился возле уже знакомых, ничем не примечательных ворот. Названия эта ферма не имела, значился лишь номер. От ворот вдаль, огибая холм, уходила грязная дорога. За оградой паслось несколько коров. Всего лишь обычная калифорнийская ферма, каких здесь множество.
Так-то оно так. Да только выдавали эту ферму ворота, замаскированные под самые простые, какие можно встретить и в Мэриленде, и в Джорджии, и на западе страны. Висели эти ворота не на петлях, а ездили на колесиках; небольшое переговорное устройство, замаскированное вьющимися растениями, располагалось чуть левее. Хорошенько приглядевшись, можно было рассмотреть и крошечную телекамеру.
Я остановился достаточно далеко от входа, так что камера вряд ли могла меня захватить; но даже при этом условии я не хотел оставлять здесь машину. Свернув, я медленно поехал по небольшой дороге местного значения. Через полмили, съехав на заросшую травой обочину, наконец остановился.
Удостоверение на имя доктора Тобел было в кармане, и я надеялся, что мне удастся убедить охранников в том, что я и есть тот самый доктор Хэрриет Тобел (зовите меня просто Хэрри). Я достал куртку из машины, надел ее и очень аккуратно пролез сквозь ограду из колючей проволоки. Впрочем, не совсем аккуратно, так как в штанах тут же образовалась дыра размером примерно в два дюйма. Оказавшись таким образом на территории фермы, я направился вверх по холму, моля Бога о том, чтобы не попасть в лапы
