– Я и так это знал.

– Не думаю.

Над нашей встречей явно сгустились облака, но меня это даже радовало. Все это фальшивое благолепие казалось невыносимым. Оно выглядело неестественным, странным, и хотя, возможно, по сути своей и было искренним, обросло таким количеством дерьма, что я с большим трудом воспринимал благородство, о котором пел Отто Фальк. Более того, я прекрасно понимал, что эти ребята обо мне думают. Если бы убийство не каралось законом, меня, наверное, уже не было бы в живых. Или, скорее всего, я пребывал бы в вегетативном состоянии в качестве почвы для пересадки свиного легкого.

Как бы там ни было, мне требовалось получить ответы хотя бы на некоторые из своих вопросов, а потом убраться восвояси. Поэтому я приступил к делу:

– Что случилось с женщиной из палаты № 3 в госпитале? Почему ее там больше нет?

Если вопрос и застал моих собеседников врасплох, то они этого не показали.

– Вы видели пустую палату, – констатировал Фальк.

Я молча кивнул. Они наверняка знают, что я видел видеозапись.

Фальк откашлялся.

– Она умерла от внутрибольничной стафилококковой инфекции.

Внутрибольничная инфекция – это, естественно, та, которой заражаются в госпитале. И обычно ее вызывает именно стафилококк.

– И все? Так просто? – удивился.

– Это трагедия, – ответил Фальк. – Но так оно и есть.

Я кивнул. Уже было совершенно ясно, что из этой встречи я больше ничего не почерпну, и все же хотелось узнать, зачем они меня сюда позвали. А потому я повторил вопрос:

– Зачем вы меня сюда позвали?

Они снова переглянулись. Фальк уступил инициативу Кэррингтону.

– Доктор Маккормик, нам хотелось, чтобы вы знали, чем именно мы занимаемся…

– Это мы уже прошли, – оборвал я его.

Однако Кэррингтон словно не слышал моей реплики.

– Нам хотелось, чтобы вы поняли: мы на вашей стороне. Мы слышали о вашей обеспокоенности… некоторыми обстоятельствами. Но дело в том, что вы пошли по ложному следу. И этот след – ложный, как я только что заметил, – может иметь неприятные последствия как для нас, так и для тех больных, которым мы можем помочь.

Я перевел взгляд с Кэррингтона на Отто Фалька – знаменитый хирург сидел, опустив голову и прикрыв глаза. Он словно очнулся от глубокой задумчивости.

– Нам было бы очень приятно сотрудничать с Центром контроля, показать вам все данные, которыми мы располагаем относительно инфекции. Но уверяю вас – вы ничего не сможете найти. Животные, органы которых мы использовали, прошли многократную проверку в лаборатории такого авторитетного ученого, как Хэрриет Тобел. Управление по контролю за продуктами и лекарствами с самого начала работы следит за нами, словно за малыми детьми. Но даже они не могут ни к чему придраться.

Снова воцарилось молчание. Прерывистый ритм нашей беседы уже начал действовать на нервы, создавая в душе такой же дискомфорт, который я испытывал в студенческие годы, пытаясь высидеть от начала до конца на пьесе Беккета. Впрочем, с одной лишь разницей: сейчас ставки оказывались куда выше, чем пять долларов за вход да два часа попусту потраченного времени.

– Доктор Маккормик, – продолжал Кэррингтон, – мы чувствуем, что ваше время в Калифорнии уже закончилось. И нам известно, что ваше начальство придерживается такого же мнения.

Да уж, это меня несколько удивило. Хотя я и подозревал, что они могли надавить на сотрудников Управления по контролю за продуктами и лекарствами, а те, в свою очередь, нажать на моих боссов. Но я не знал, что им известно о моем утреннем телефонном разговоре с Тимом. И начинал злиться. Полегче, Маккормик, полегче.

– Мы признаем ваши заслуги перед ведомством. – Кэррингтон взглянул на Отто Фалька, и тот едва заметно кивнул. – А потому хотим, чтобы вы начали сотрудничать с нашей фирмой. Место, которое занимала Хэрриет Тобел, освободилось, и мы хотим предложить вам пост консультанта.

Наступила моя очередь остолбенеть. Чего-чего, а такого я ожидать никак не мог. Очевидно, от собеседников не укрылось выражение моего лица. Кэррингтон улыбнулся:

– Работы для вас практически не будет. Вы можете спокойно отправляться сегодня в Атланту. Нам просто нужна возможность обратиться к вам за советом тогда, когда он нам потребуется. Понятно, что причиненное беспокойство будет компенсировано. Ну, скажем, вас устроили бы четыре тысячи акций из фонда основателей фирмы?

В разговор вступил Отто Фальк:

– Мне кажется, это маловато. Учитывая опыт и познания доктора Маккормика в микробиологии, вознаграждение должно составлять пять тысяч акций и даже больше, если его функции расширятся.

Я откинулся на спинку стула и рассмеялся:

– Я не могу принять такие условия, и вы это прекрасно знаете. Я же подписывал договор с Центром контроля…

Кэррингтон с улыбкой прервал меня:

– С нами сотрудничают чрезвычайно опытные юристы и экономисты, доктор Маккормик. Они примут необходимые меры. Больше того, ваш контракт с Центром контроля завершается уже через год, не так ли?

Я промолчал.

– Вот и отлично. Мы сможем оформить все официальные документы и осуществить необходимые процедуры в связи с вашим отъездом. Но не волнуйтесь, договор окажется безукоризненным, так что вы непременно получите все, что причитается…

– По-моему, вы не поняли. Меня совсем не волнует тщательность оформления договора. Я не собираюсь принимать предложение.

Отто Фальк ткнул в мою сторону пальцем.

– Доктор Маккормик, этот договор выгоден нам всем. Вы будете частью структуры, значительно более весомой, чем вы сами, и значительно более важной, чем та глупая шпионская деятельность, которой вы занимаетесь по поручению Центра контроля. Мы же получим возможность общаться с независимым и критически мыслящим специалистом высокого уровня.

– Вам не удастся вовлечь меня в свои махинации. – Я встал. – Даже трудно представить, что вы могли предложить подобную грязную сделку сотруднику Центра контроля и предотвращения заболеваний.

– И как же долго вы предполагаете оставаться на посту сотрудника Центра контроля? – поинтересовался Фальк.

Я направился к двери.

– До свидания, джентльмены.

– Доктор Маккормик! – закричал профессор. – Вам не мешает осознать, что данное предложение – лучший путь, по которому вы можете пойти. Если не хотите, можете не работать в качестве консультанта, но только не вмешивайтесь в наши дела!

– Нат! – подхватил Кэррингтон. К этому моменту я уже кипел, а его фамильярность разъярила меня еще больше. – Нат, подумай, пожалуйста, обо всех этих детишках. – Он показал на альбом с фотографиями, лежавший на столе. – Подумай в конце концов о себе. Подумай о своей подруге, докторе Майклз.

– Сукин сын!

Я стоял, глядя сверху вниз на двух сидящих передо мной людей, и едва дышал от негодования. В конференц-зале становилось жарковато.

Отто Фальк медленно произнес:

– Не делайте этой ошибки, доктор Маккормик.

– Угрожаете? – выдохнул я. Подошел к двери, но прежде чем выйти, остановился и повернулся к ним. – Доктор Фальк, где Кинкейд? Где ваш сын?

Наконец-то Фальк пришел в ярость. Видеть это было чрезвычайно приятно, а потому я подлил масла