Утром Галина Ивановна никуда не пошла – голова раскалывалась. Спасибо соседу – принес бутылку, в которой плескалось на дне. Но Галине Ивановне хватило. А к вечеру она решилась. Оделась, накрасилась, заскочила к соседу – глотнуть для храбрости – и пошла по адресу, чтобы поговорить с мальчиком, его родителями. Решить, как будут воспитывать будущего ребенка.

– Ничего, никуда он не денется, – браво сказала дочери Галина Ивановна.

Наташа оторвалась от пялец с очередным лебедем и посмотрела на нее коровьими глазами – покорными, равнодушными, в обрамлении длинных, но редких ресниц.

Ближе к дому потенциальных родственников у Галины Ивановны начали трястись коленки. Голова была гулкая и дурная от страшных мыслей – а вдруг он уголовник, а вдруг алкоголик?

Галина Ивановна слабой рукой позвонила в дверь. Открыл ей маленький грязный мальчик и тут же скрылся в недрах грязной квартиры. Галина Ивановна вошла и застыла.

– Есть кто дома? – спросила она громко.

Из кухни выглянула женщина в халате – одутловатая, со спитым лицом – и скрылась в кухне. Галина Ивановна на полусогнутых ногах пошла за женщиной.

– Здравствуйте, меня зовут… – начала Галина Ивановна.

Женщина плеснула в стакан водки, помешала варево на плите, поковырялась в пепельнице, нашла бычок и со смаком затянулась.

Галина Ивановна только хотела открыть рот, чтобы что-то сказать, как на кухню вошел мужчина. Женщина поставила перед ним бутылку, стакан и шмякнула тарелку.

– Здравствуйте, я по поводу дочери, – обратилась к нему Галина Ивановна.

– Пить будешь? – спросил мужчина.

– Нет, нет, спасибо.

– Чё надо-то?

– Я хотела с вами поговорить… Дело в том, что моя дочь… она беременна…

– И чё?

– Понимаете, отец ребенка – ваш сын.

– Кто сказал?

– Она сказала.

– Так, может, не он? Может, она еще с кем-то нагуляла?

– Да как вы можете такое говорить?

– Сучка не захочет, кобель не вскочит. Сама виновата.

– Но… – Галина Ивановна начала заикаться.

– Ты, я погляжу, образованная баба. Так вот слушай – у меня старший на зоне срок мотает и младший только с малолетки вышел. Так что решай сама – нужен тебе такой зятек? Бабок нет. Да и были бы – не дал. А будешь в суд подавать на алименты, так я с тобой по-другому поговорю. Мне терять нечего.

Галина Ивановна встала из-за стола и, пошатываясь, побрела к двери. Как добежала до дома – не помнила. Уже на лестничной клетке повернула не к себе, а к соседу. Тот открыл сразу, как будто ждал.

– Хватит тебе, – сказал сосед, – ты ж не пьешь. Что случилось-то?

– Случилось, – ответила Галина Ивановна.

Сосед впустил ее в квартиру, налил водки.

– Дочка беременная, а они такие странные. Угрожали. Уголовники они, что ли? Сказали, что дочь сама виновата. А если в суд пойду, то убьют, – скороговоркой, на выдохе после глотка сказала она.

Сосед налил еще водки. Выпили, помолчали. Галина Ивановна встала и пошла домой. Сосед налил себе еще и молча выпил.

Наташа родила здорового хорошенького мальчика. Назвали Тимофеем. Галина Ивановна плохо помнила события следующих недель, месяцев… Обнаружила она себя сидящей с Тимочкой на руках, глядя на укладывающую вещи в чемодан Наташу.

Наташа умудрилась, хоть и без медали, окончить школу и собиралась в Москву – поступать в пед. Тимочка оставался с бабушкой. Когда они успели это решить? Галина Ивановна не помнила, не осознала, надеялась, что проснется – и все будет как раньше: Наташа – ее беспроблемная девочка, будущая медалистка и учительница – сидит и вышивает лебедей.

Наташа уехала, как сгинула. Из редких телефонных созвонов Галина Ивановна узнавала, что дочь поступила в пед, учится без четверок, стала старостой группы.

Галина Ивановна воспитывала Тимочку. Он был покладистым, беспроблемным мальчиком, только замкнутым. Хотя Наташа тоже была не очень общительной. Наташа вышивала, Тимочка рисовал. Усеивал мелкими непонятными фигурками лист, не оставляя ни единого свободного клочка бумаги. Галина Ивановна пыталась понять, что рисует внук – то ли люди, то ли танки… Одно было понятно – страсть к миниатюре он унаследовал от матери. Наташа клала стежки, Тимочка – линии. У Галины Ивановны аж в глазах рябило. Так и жили.

Наташа уже училась на четвертом курсе, когда Галина Ивановна стала получать от нее денежные переводы. Не крупные суммы, но и не маленькие. Тогда впервые она позвонила дочери сама, хотя обычно звонила Наташа.

– Наташа, откуда деньги? – спросила Галина Ивановна.

– Получила? – уточнила Наташа.

– Да, все в порядке. Ты на работу устроилась?

– Ты купи Тимочке что-нибудь, – сказала Наташа, уходя от ответа.

– А кем ты работаешь? А учебе это не мешает? – не отставала Галина Ивановна.

Наташа скупо, без подробностей, которые живо интересовали Галину Ивановну, рассказала, что познакомилась с мужчиной, живет с ним, деньги – его.

– А вы давно встречаетесь? А кто он? – Галина Ивановна пыталась выжать из дочери дополнительную информацию.

Наташа не ответила. Сказала, что мужчина – Дима – хороший, не женат, детей нет.

Галина Ивановна сначала обрадовалась и размечталась – Наташа вывернула на запланированный жизненный путь. По вечерам Галина Ивановна представляла, как Наташа с Димой приедут знакомиться, как сыграют свадьбу, как заберут Тимочку, как внук будет учиться в московской школе и поступит в московский институт…

Наташа приехала летом. Навезла бесполезных подарков – вещей для Тимочки. Обувь оказалась мала, а одежда слишком велика.

– Позвонила бы, я бы тебе размеры сказала, – расстроилась Галина Ивановна.

– Ничего, другие купим, – ответила Наташа, но Галина Ивановна заметила, что дочь тоже расстроилась.

Наташа прожила неделю, пытаясь привыкнуть к сыну. Тимочке этого времени не хватило, а Наташе оказалось много. Мальчик подходил к маме, только если бабушка настаивала, а Наташа устала от безуспешных попыток поговорить, накормить и поиграть с сыном.

Наташа уехала, сообщив, что замуж пока не собирается и Тимочку забрать не может. Тоже пока. Мол, Дима привык к налаженному ритму и быту и не готов что-то менять.

Галина Ивановна, проводив дочь, сходила к соседу за водкой. Давно не ходила, а тут ноги сами повели. Сосед, не задав ни одного вопроса, налил ей в чайную чашку.

Тимочка спал, а Галина Ивановна думала о Наташе, Тимочке и неизвестном ей Диме. После первой чашки водки она оправдала и дочь, и ее мужчину. После второй твердо решила поехать в Москву и поговорить с Димой и Наташей начистоту – выяснить планы и виды на будущее. Допивая третью чашку, Галина Ивановна расплакалась, признаваясь самой себе, что никуда она не поедет, что дочь будет жить так, как считает нужным Дима, а Тимочка останется на ней.

За Тимочку она стала волноваться. На улице, на людях он был спокойным, тихим. Дома же мог расплакаться из-за пустяка. И плакал горько, и успокоиться долго не мог. Не кричал, не капризничал, просто плакал.

– Ну что за плакса-вакса растет? – пыталась пошутить Галина Ивановна. Но внук смотрел на нее такими больными, страдающими глазами, что она осекалась. – Успокойся, пожалуйста, успокойся, – просила она.