щеке.

На этот раз она оттолкнула его руку.

– Что за знакомый такой? Он изобразил улыбку.

– Знаете, не могу припомнить, как его фамилия!

– Вы торгуете незаконно! Вы таскаете мое вино и продаете его на черном рынке! Как я раньше-то не догадалась! – Она была взбешена.

– Ну бросьте, бросьте! Не стоит из-за этого так волноваться! – проворковал он. – Вы взваливаете на себя слишком уж большой груз! Слишком много работаете. Это все от одиночества, понимаю. Особенно трудно небось по ночам, когда рядом нет мужчины. Некому обнять, прижать к груди. Ох как не сладко, должно быть!

Руки его потянулись к плечам Кэтрин.

– Прекратите! – Рванувшись, Кэтрин отвернулась от него. – Вы втянули меня в бутлегерство! Да понимаете вы, что произойдет, если вас поймают?

– На забивайте этим свою хорошенькую головку. Ничего не произойдет. Не впервой. – Он повернулся так, чтобы лицо ее было обращено к нему.

– Не впервой? – Сначала ее охватил гнев, а потом страх перед тем, какими последствиями эта его деятельность может обернуться для нее. Кэтрин в ужасе отшатнулась – не от него, а от мысли, что может случиться.

– Вы понимаете, что, если вас поймают, меня лишат лицензии и завод будет конфискован! Я разорюсь!

– Я очень осторожен. – Он придвинулся к ней, голос его был мягким и сладким, как мед. – Уверяю вас, что я очень осторожен. Вы можете рассчитывать, что Эван и тут вас не подведет. А вы и не знали? А каким образом, думаете, вы получали прибыль в последние годы? Не от продажи церковного вина, это уж точно! Нет, я честно делился с вами прибылью.

– Вы должны это прекратить. Риск слишком велик! – Она хотела было отступить еще на шаг, но уперлась в бочонки.

– Вы беспокоитесь обо мне. Приятно сознавать это! – Он оперся руками о бочонок, заключив Кэтрин в кольцо. – И вообще мне в вас многое приятно!

Кэтрин уперлась руками ему в грудь, чтобы удержать его на расстоянии.

– Да ничуть я не беспокоюсь о вас! – опять вспылила она. – Это я о себе беспокоюсь.

– У вас глаза горят как синие угольки. Я всегда подозревал, что за холодностью вашей таится огонь. – Он взял ее за подбородок.

Она попыталась отвернуться, но безуспешно.

– Перестаньте! Оставьте меня в покое! – Она хотела оттолкнуть его, отодвинуться, чтобы он не был так близко. Но он лишь обнял ее за плечи.

– Но на самом-то деле вы не хотите, чтоб я оставил вас в покое, правда? – доверительно шепнул он.

– Хочу! – Она запрокинула голову, чтобы бросить на него сердитый взгляд, и тут же поняла свою ошибку, потому что рука его сжала ей голову, и губы его приникли к ее губам.

Она боролась, крепко сжав губы, но он то впивался в них, то осыпал их мелкими поцелуями, не обращая внимания на то, что руки ее отталкивают его, а тело выгнулось, стремясь освободиться. Когда она принялась отбиваться, он засмеялся тихим гортанным смехом.

– Кошечка сердится? Тем громче она мурлычет! Дай-ка послушаю!

Без всякого труда он отвел и сцепил ей руки за спиной и уткнулся ей в шею, лаская губами бившуюся там жилку.

Чуть ли не стеная от собственной беспомощности, Кэтрин закрыла глаза – как же ненавидела, как презирала она его за то, что он заставил вспомнить минуты их близости с Клейтоном, когда Клейтон целовал ей лицо и шею, возбуждая ее, волнуя, вспомнить, как сжимали ее руки Клейтона, и она знала, что еще ни одному мужчине и ни одной женщине не было так хорошо вместе! Как хочет она испытать это вновь, этот жар и эту жажду, боль, преображаемую в безотчетное счастье!

Забывшись воспоминаниями, она не чувствовала, как крепко вцепляется пальцами в его рубашку, прижимаясь к нему, не чувствовала, как напрягается ее тело в жажде еще более тесной близости, не чувствовала ничего до тех пор, пока ее вдруг не обдало холодом и сразу же вслед за этим жесткая рука его легла на ее обнаженную грудь.

– Нет! – Она дралась, лягалась и царапалась, пытаясь высвободиться. – Пусти! Слышишь! Пусти же!

– Вы слышите, что говорит мадам? – произнес мальчишеский голос, старавшийся звучать посолиднее.

– Клод! – Кэтрин почти выкрикнула это – таким облегчением для нее было увидеть эту долговязую фигуру высокого не по тегам мальчишки с таким серьезным выражением лица.

Эван покосился на него через плечо.

– Я вижу, этот щенок опять за тобой приплелся? Лучше пусть отправляется восвояси, ты не находишь? – Он опять повернулся к ней и осклабился. – Он еще маленький, ему не понять!..

Он прижал к себе ее бедра, так чтобы она ощутила твердую выпуклость впереди.

– Иди себе, мальчик! – сказал он, не сводя с нее глаз. – Леди не нуждается в твоей помощи.

Кэтрин обомлела, шокированная его совершенным безразличием к присутствию Клода.