вихрь… Кроме того – в этих дебрях, несомненно рукотворных, так удобно прятаться лучникам…
Если верить наместнику, ко времени сражения Зигбам уже лежал мешком и смотрел сквозь посетителей.
…Кто за ним ухаживает? Сиделки, слуги, няньки? Чистый старик в чистой постели… Не тот же, с арбалетом, меняет ему простыни. К визиту Варана всех убрали с глаз долой?
Тазики. Тряпочки. Бутылочки со снадобьями. Какие-то мелкие вещи, обязательно собирающиеся в комнате, где долго находится тяжелобольной. Спрятали перед приходом Варана?
Крылама, будто почувствовав его неуверенность, снова вильнула в сторону и попыталась сбросить седока. Варан сбился с мысли; ему пришлось потратить несколько минут на призывание птицы к порядку.
…В чем неправильность? Чего хотел от него наместник… вовсе не такой безопасный, как о том писал Подставка в своем письме-инструкции?
Хотел, чтобы Варан отказался от своей идеи тащить старика в столицу. Это бесчеловечно, уверял наместник. Зигбам умрет по дороге… как будто он и так уже не мертв.
Хотя… Подставка, пожалуй, и бездумный полутруп ухитрился бы допросить. Может быть, для Его Незыблемости такой поворот событий – не наихудший, отнюдь…
Когда-то Подорожник пытался рассказать Варану о предназначении мага, размахивал руками, творил огненных бабочек, мучительно подбирал слова. И юноша-поддонок готов был поверить, что существа, подобные его удивительному другу, в самом деле подобны искрам, освещающим все вокруг…
И что нового принес в мир Подставка? Кроме того, что вся Империя, по сути, его вотчина?
И что принес в мир Зигбам, сотворивший целый сундук фальшивых денег и запечатавший его надписью «Ты мертв»? И что принес в мир тот, кто разломил Чашу, приготовив ловушку для Гордина Золотые Крылья?
За свою жизнь Варан повидал много магов. На каждое «могущество» приходилось «ничтожество», а то и «немощь». Они бывали уязвимы, бывали несчастны, бывали глупы. Они зажигали огонь на ладонях, оставаясь при этом обывателями, самодовольными, себялюбивыми, в чем-то смешными. Но они зажигали на ладонях огонь…
Варан кружил над Залесьем на порядочной высоте. Он не собирался знакомиться со здешними стрелами и стрелками. Пусть разбойничий дозор выследит его, пусть доложит атаману, очередному сыну Шуу, – до неба-то мятежные руки не доросли еще?
Где-то здесь полегло звено Гордина – в полном составе. Кое-что осталось, вероятно, на поле, но сверху долина казалась чистой, и за подробностями надо было спускаться ниже. Варан не без труда развернул крыламу: следовало возвращаться к наместнику, следовало что-то решать с беднягой Зигбамом…
Крылама пронеслась сквозь низкое облако, обдавшее Варана холодом, сыростью, памятью детства. Он вдруг вспомнил, как отец впервые взял его с собой на винт, как винт прорвал завесу туч и…
Он схватился за голову и, выпустив поручни, едва не соскользнул с седла. Мысль, принесенная облаком, была проста и безжалостна: а кто докажет ему, что там, в обшитой деревом комнате, лежит Зигбам?! Ведь он, Варан, никогда не видел старого мага. И наместник, прежде чем вести Варана в башню, поинтересовался, знаком ли он с его могуществом…
Крылама возвращалась теперь на птичню. Варан не стал ее останавливать. Он вспомнил, как наместник принимал решение: мысль его билась чуть ли не зримо, колотилась в стеклянные глаза – изнутри…
Если я подам вид, что понял, со мной тут же случится несчастный случай, размышлял Варан. Если я вернусь к Подставке с обманом вместо информации… то поджидающий меня случай будет еще более несчастным. Так что?
Стена леса приближалась. Крылама забрала слишком влево; глядя перед собой, Варан видел примыкающие к лесу холмы, сбегающий по холмам ручеек, россыпь белых камней, над которыми кружила туча птичьей мелочи…
Туча птиц.
Варан принудил крыламу снизиться. Где-то здесь проходила, по-видимому, граница между разбойничьей территорией и землями, которые пытался контролировать наместник. Может, кто-то из стражников Гордина не дотянул до поселка, думал Варан, соскакивая с седла. Упал среди камней… Все может быть…
Он пробежал сотню шагов – и остановился. Из расщелины между двумя камнями торчали ноги – человеческие ноги в хороших кожаных сапогах.
Он подошел ближе. Птичья мелочь отлетела; за спиной Варана нервно закричала крылама.
Он склонился. Опустился на колени.
Человек лежал ничком, будто желая защитить лицо от любителей падали. Его кожаная куртка не оставляла птицам надежды, зато кисти рук были расклеваны совершенно. На обнажившихся костяшках пальцев ясно видны были два кольца: золотое с красным камнем и серебряное с черным. Варан долго смотрел на эти кольца, прежде чем взять человека за плечи и перевернуть.
Это был древний старик, безбородый и тонкий, с высокими залысинами надо лбом, с голубыми глазами, пронзительными даже после смерти. Варан готов был поклясться, что он был жив еще два дня назад. Когда «крылатая повозка» Варана опускалась на свежеокрашенную взлетную доску, этот человек был еще жив…
Варан искал рану, или след удара, или кровь на одежде. Ничего не было. Старик казался безмятежным, как честный горожанин, встретивший спокойную смерть в собственной постели. Если бы не расклеванные руки…
Крылама снова закричала – на этот раз что-то в ее крике заставило Варана резко обернуться.
За его спиной стоял на камне человек. В руках незнакомца был арбалет, и палец с обломанным ногтем лежал на спусковом крючке.
Варан медленно выпрямился.
