мохнатыми телами – неподвижными, бившимися в агонии, ползущими.

Сварог вымахнул на открытое место, послал коня вперед, свободной рукой выхватывая топор. За его спиной слитно грохотали копыта, кто-то выстрелил, кто-то испустил прошивающий уши разбойничий свист. Мохнатые сориентировались мгновенно – замерли, встав на дыбки, потом разом отхлынули от человека с топором и на четвереньках припустили к близкому лесу, невероятно проворно петляя среди арбузов. Еще миг – и все исчезли, как не было…

Сварог натянул поводья. Вновь, как и с вертолетами, масштабы он прикинул неправильно – доверился глазам, а глаза подвели. Человек в мешковатой синей одежде, с рыжей шевелюрой, до глаз заросший густой бородищей, ростом был не выше годовалого ребенка, но сложение отнюдь не детское – широкоплечий, коротконогий, почти квадратный, огромные ладони с поросшей рыжей шерстью тыльной стороной сжимают древко лабриса, двойного топора. На груди большая медная бляха, и на ней в виде трехлучевой звезды отчеканены те же лабрисы: три штуки, топорищами к центру, а лезвиями наружу. Из рыжей, вившейся тугими кольцами поросли зло и настороженно таращились колючие серые глазки.

– Чтоб мне сдохнуть! – охнул Шедарис. – Натуральный гном! Как на картинке!

Карлик сверкнул на него глазами и выставил перед собой топор, покрепче уперся в землю ножонками, пригнулся. Неподалеку в луже крови вытянулась крохотная, под стать гному, лошадка – серая, косматая, с длиннющим хвостом и заплетенной в толстые косички гривой. Она уже не дышала, огромный лиловый глаз, налитый застывшим ужасом, уставился в небо.

Какое-то время они с гномом молча переглядывались.

– Воюешь? – спросил наконец Сварог.

– А тебе какое дело? – отозвался гном не писклявым, как ожидалось, а низким, густым голосом. Выговор у него был странный: словно бы, произнося согласные, каждый раз прилязгивал зубами.

– Характерный… – ухмыльнулся Шедарис. – Самое время поспрашивать его про клады…

– Ну зачем тебе сейчас клады? – ласково спросила Мара.

Капрал чуточку смутился:

– Да ведь исстари заведено: как поймаешь гнома, первым делом пытай насчет кладов…

– Ты меня поймай сначала, пытальщик, – мрачно отозвался гном, медленно поворачиваясь по сторонам, словно пытаясь угадать, кто бросится на него первым.

Сварог тем временем приглядывался к мохнатым созданиям – иные еще пытались уползти. С белку величиной, только бесхвостые, мех густой, богатый, а морды, даже у мертвых, выглядят чересчур уж умными для простых грызунов. На крохотных запястьях – чеканные браслеты, а возле иных трупиков валяются длинные, узкие, изогнутые ножи…

– И что ж ты с ними не поделил? – поинтересовался Сварог.

– Да было что, – отрезал гном.

– Ясно, – сказал Сварог. Неподалеку лежал мешок, а в нем явственно круглились два арбуза. – Ты, голуба моя, к ним в огород залез, они и осерчали…

– Кто ж знал, что они поблизости, – пробасил гном без малейшего раскаяния. – Не обеднели бы.

– Непринужденная у тебя натура, я смотрю, – покачал головой Сварог.

– Какой есть, – сказал гном. – Если жрать хочется. Нужно отсюда убираться, вот что. А то нагрянут всей бандой. Их тут несчитано. Продай коня. Их у тебя хоть завались.

Леверлин за спиной гнома корчил Сварогу страшные рожи, сопровождая это яростными непонятными жестами, и Сварог, кажется, понял…

– А что взамен? – спросил он гнома с видом заправского торгаша. – Кони в этих местах – товар редкий…

– Один клад.

– Не пойдет, – торопливо вмешался Леверлин, не выдержав. – Если верить предкам, гномы однажды данного слова не нарушают, но казуистические прорехи выискивают не хуже наших крючкотворов с Людоедского бульвара[44]. Ты согласишься, а потом окажется, что до этого клада месяц ехать. Или год копать. Ни к чему нам сейчас клад, пусть ответит на три вопроса. Для науки это бесценный материал. Идет?

– Идет, – сказал гном.

– Только поклянись сначала двойным топором, двойной киркой и каменным небом.

– Грамотный… – пробурчал гном. – Ладно, клянусь двойным топором, двойной киркой и каменным небом, что отвечу на три вопроса без лжи.

– Где здесь безопаснее всего переночевать? – тут же спросил Сварог.

– В ту сторону, – показал гном. – Если поспешите, еще до заката увидите курганы. Безопаснее всего ночевать на вершине. Любого.

– Значит, гномы не вымерли? – быстро спросил Леверлин.

– Где мой конь? – ответил вопросом гном.

Сварог кивнул Делии, и она отвязала повод одного из двух своих заводных. Сунув топор за пояс, за спину, гном хозяйственно подобрал мешок, закинул его за плечо, ухватил край зубами, освободив руки, разбежался, подпрыгнул, уцепился за стремя и одним махом с кошачьим проворством взмыл в седло. Лошадь фыркнула, переступила на месте, но к странному всаднику отнеслась, в общем, спокойно. Шедарис словно бы невзначай повел дулом пистолета, приготовившись принять незамедлительные меры, если гном вздумает удрать, не расплатившись сполна. Но клятва, должно быть, оказалась из тех, что нарушать не годится ни при каких обстоятельствах: гном поерзал в седле, примеряясь к поводьям, ответил:

– Гномы не вымерли. Третий вопрос.

– Тихо! – вскрикнул Леверлин.

– Молчать всем, – поддержал Сварог. – Думайте, граф, ради науки…

Гном молча ждал. Из-за буйной бородищи никак не удавалось разобрать, что за выражение у него на лице.

– Ага! – Леверлин радостно воздел указательный палец. – Спроси его, где они сейчас живут, он быстренько ответит: «В подземелье». Уговора не нарушит, а вопросы кончатся…

– Грамотный… – проворчал гном.

– Вы остались на Таларе?

– Нет, – сказал гном, как плюнул. – Я могу ехать?

– Валяй, – кивнул Сварог.

Гном гикнул, вцепившись обеими руками в гриву, ударил ножонками по конским бокам – и галопом унесся прочь.

– Все же, сдается, не много ты узнал, – сказал Сварог Леверлину.

– Почему? Не так уж… Если они покинули Талар, а так оно определенно и есть, уйти они могли только на Сильвану. Были такие подозрения и раньше, а теперь можно говорить с уверенностью. По-моему, выжал, сколько удалось…

– Господи, как мало порой нужно для счастья ученым людям, – сказал Сварог. – А если они ушли не на Сильвану? Если они отправились шляться по Древним Дорогам?

– Они же не идиоты… – ответил Леверлин, спохватился, глянул с интересом: – Кто это тебя просветил насчет Древних Дорог? О них повсюду забывать начали, даже наверху.

– Ты же помнишь? А чем я хуже? Нашел я один интересный документ эпохи, дам почитать, если стоянка будет безопасная… – Он огляделся. – В самом деле, нужно убираться. Не ровен час, эти мохнатые нахлынут целой ордой… У кого мешок во вьюке? Срежьте-ка быстренько по паре арбузов на брата и скачем.

Гном не врал – на закате они увидели впереди с десяток прихотливо разбросанных курганов, оплывших от времени, но все еще высоких и широких, довольно крутых. Очень уж они походили друг на друга, чтобы оказаться творением слепой природы. Сварог наудачу выбрал один из ближайших, указал на него, и вереница всадников, описав по склонам суживающуюся кверху спираль, поднялась на вершину, поросшую, как и весь курган, сухой реденькой травой. Места для лагеря нашлось предостаточно. Они еще не кончили расседлывать лошадей, как Шедарис, управившись со своими раньше всех, пошел вокруг строянки, густо раскладывая серебряные монеты.