извивалась, проталкивая грудь еще глубже ему в рот, пока он не начал с жадностью сосать ее. Потом он проделал то же самое с другой грудью. Пока Рори ласкал ртом ее грудь, руки его, не останавливаясь, продолжали свое дело, освобождая Ребекку от ее элегантной одежды. Она помогала ему в этом. Костюм для верховой езды, блузка, нижняя сорочка упали на траву, и тогда она стала срывать рубашку с него. Когда ее зубки ухватились за его твердый сосок, Рори застонал от наслаждения.

Она быстро пробежала проворными пальцами по волосам на его груди, потом вцепилась ноготками в широкие плечи и вжалась в его плоть еще сильнее, когда он, расстегнув крючки на поясе, сдернул с нее юбку вниз. Тяжелая ткань перестала быть преградой для жаждущих близости тел.

Они упали на траву, целуясь и судорожными движениями сбрасывая с себя одежду. Теплый ласковый рот Рори касался каждого обнаженного участка ее кожи. Он освободил ее от панталон и занялся чулками и ботинками, покрывая поцелуями ее длинные стройные мраморно-белые ноги. Ребекка раскинулась на траве, полностью открыв себя для его прикосновений, волосы ее золотыми волнами рассыпались вокруг головы. Он набирал их в горсти, словно сверкающую влагу, и, накрыв ее наготу своим телом, целовал ее с хищным, все возрастающим желанием, пока она не начала кричать и скулить, требуя, чтобы он довершил наконец их слияние.

Рори нагнулся, стянул с себя сапоги и принялся заканчивать процедуру раздевания, начатую ею. Он чувствовал на себе пристальный взгляд ее зеленых глаз, с жадностью наблюдавших, как он избавляется от последней одежды. Он взял ее руку и поместил тонкие нежные пальцы на свой победно торчащий фаллос. Ему пришлось закусить губу, чтобы не выкрикнуть в нахлынувшем на него порыве: «Ребекка! О, моя Ребекка!»

Ребекка издала громкий стон от желания ощутить внутри себя эту напрягшуюся твердую мужскую плоть.

– Пожалуйста, прошу тебя, Рори…

Она выгнулась ему навстречу, раздвигая пошире бедра для его проникновения. Он смотрел сверху на ее пылающее страстью прекрасное лицо. Ее голова металась из стороны в сторону, а тело изгибалось в ожидании его вторжения.

Время пришло! Настал момент для глумления, издевательства, унижения этой женщины! Он должен насмеяться над ее искренней страстью, отплатить за то, что она когда-то предала его.

А потом… потом он возьмет ее силой, после того как пыл ее угаснет. Так он намеревался поступить еще недавно, но сейчас Рори был не в силах выполнить свой замысел. Он сгорал в пламени желания, такого же, какое испытывала и она.

Рори, опершись на локти, опустился на нее, погружаясь во влажную мягкую трепещущую плоть. Сразу же он ощутил почти девственную узость ее влагалища. Ребекка напряглась и вскрикнула от боли, хотя ее руки торопили его. И все-таки он причинил ей боль! Рори бормотал невнятные слова утешения, стараясь сдерживать свой порыв, и наконец все же овладел собой. Потоки разгоряченной крови пронизывали его тело, все его существо требовало одного – продолжать неистовый напор. Но ее покорность, жертвенность, пренебрежение болью не прошли для него незамеченными. Как давно она не была с мужчиной? По всей вероятности, уже много лет.

Проклиная Амоса Уэллса за такое безумно холодное отношение к женщине, Рори попытался вознаградить Ребекку за столь долгое воздержание и смягчить ее страдания. Он обласкал поцелуями ее шею и грудь, потом вновь приник ртом к ее губам. Постепенно она оправилась от приступа боли и с радостью включилась в любовную игру.

Для Ребекки было жутким и неожиданным сюрпризом то, что она почувствовала страдание при его проникновении. Она была настолько полна желанием, настолько открылась мужчине – и вдруг это препятствие. Разве цветок страдает, когда открывает свои лепестки навстречу солнечным лучам? Она чувствовала себя частью природы, но почему-то природа отторгала ее. Ребекка не догадывалась, что и в природе происходит то же самое отмирание чувств, что и в человеке, когда им так долго пренебрегают. Оставаясь неопытной в интимных делах после краткого романа с Рори, она очень немного знала о своем теле и о его потребностях.

Он как мог был осторожен, выжидал, медленно, может быть, слишком медленно проникая в нее. И все же весна наступила. Боль ушла, осталось только наслаждение. Его нежные ласки и поцелуи свершили чудо. Ребекка ощутила, что проход раздался, и теперь, извиваясь и крича, она просила, чтобы он проник в нее еще глубже. Дикая, первобытная радость была в ее криках, когда она сомкнула ноги вокруг его бедер.

Рори заглушил ее крики поцелуем и стал отвечать на ее движения умело и расчетливо, оберегая Ребекку от боли. Эта боль была и его болью. В эти мгновения он был не насильником, не эгоистом, а нежным любовником, дарующим радость дорогому ему существу.

И все же он не смог сыграть эту роль до конца. Ритм его движений участился, и горячая жидкость пролилась в глубь ее лона. Ни одна женщина в прошлом, и он был сейчас уверен, что и в будущем, не вызывала в нем такого желания.

На какое-то время он был слеп, глух, нем… он потерял и себя, и мир вокруг… Может быть, удовлетворяя свою жажду совокупления, они улетели к звездам, а может, остались здесь, на травяном ковре у ручья? Дар речи покинул их. Они общались лишь телами. Его широкие плечи, мощная грудь, мускулистые ноги – все это было слишком велико для ее хрупкой фигуры, но ее оружием была упругая и настойчивая в своей страсти женственность, сводящая с ума упавшего на нее мужчину. Схватка продолжалась еще некоторое время, после того как он залил ее лоно своим семенем. Она металась по траве, требуя еще и еще погружения его в себя, но ощущение реальности постепенно вновь вернулось к нему.

Рори почувствовал порыв весеннего ветра, иссушающего пот, стекающий по его спине. Он оторвался от ее губ, медленно освободил свой член из ее жадного лона, выпрямился, встряхнул головой, стремясь освободиться от наваждения. Потом он прилег на траву возле Ребекки. Травинки и опавшие листья теперь разделяли их лица со вспухшими от поцелуев губами.

– Я на это не рассчитывал, – признался он.

Он, конечно, не имел права согласиться с поражением, но и она тоже. В этой войне не было победителей. Он намеревался унизить ее, а потом грубо взять силой. Теперь же все обернется иначе.

– Получилось не так, как я ожидал. Нам надо откровенно поговорить, Ребекка.

Ребекка попыталась выпрямиться. Мышцы не повиновались ей. Восемь лет воздержания давали о себе знать. Но мозг ее четко работал. Его слова сразу же запечатлелись в ее сознании. Оказывается, он не намеревался заняться с ней любовью, и все, что недавно произошло между ними, это случайность, безумный безотчетный порыв животной страсти и не более…